Лучшее за год XXV/II: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк - Страница 25

Было, знаєте ли, очень похоже на сон, и стало еще больше похоже, когда я поднялся на ноги и вошел в дом. Там, в прохладе и темноте, на меня посмотрела вереница древних лиц. Это были лишь головы статуй, выставленные в ряд на полке, но, честное слово, поначалу я принял их за живых людей, беседе которых я, вероятно, помешал. Мой проводник представил меня старику и его дочери. Он когда–то, очевидно, был ученым, копался в руинах, чтобы пополнить свою коллекцию, а теперь остался без гроша и, когда удавалось найти покупателей, распродавал лучшие образцы. Его дочь оказалась красавицей. Настоящая гречанка, гордая и сероглазая. Поднесла мне кружку холодной воды — с грацией Гебы. Так вот, мы решили заключить сделку. У меня был тугой кошелек — глупо, конечно, носить деньги при себе в такой стране, но юных идиотов хранит какое–то особое божество или кто–то в этом роде. Старик тут же продал мне свитки. Его дочь вынесла несколько расписных ваз, некоторые очень изящные, и я купил себе пару. Потом велел проводнику спросить, нет ли еще. Они перекинулись парой фраз — отец с девушкой, — и наконец она поманила нас за собой. Мы прошли через дом и очутились на заднем дворе. Там находился источник — он журчал по скале — и что–то вроде галереи, которая соединяла заднюю часть дома с гротом. Грот был затенен виноградной лозой, с которой свисали маленькие зеленые грозди. Благословенный покой. Чаровница–ахеянка повела меня в сумрак, и я уже решил проверить, не удастся ли сорвать поцелуй, и тут — клянусь жизнью и честью, сэр! — я узрел бога.

— Что же вы увидели? — заинтригованный, спросил Льюис.

— Думаю, когда–то это наверняка был небольшой храм, — ответил сэр Фрэнсис. — Я сразу почувствовал, что место это священно. В дальней части грота виднелся рельеф, вырезанный прямо в скале: Дионис со всей своей свитой из сатиров и нимф, спасающий Ариадну. Изображение очень грубое, но, сэр, право слово, художник был мастер портретов. Вакханты казались такими веселыми, что так и тянуло рассмеяться вместе с ними, — а это юное божество, одновременно и бессмертное, и человечное, которое так ласково улыбалось бедной девушке, — ведь ее соблазнили и бросили на острове! Дионис протягивал руку, чтобы спасти ее, и в сострадании своем даровал ей золотой венец вечной жизни. Сэр, это было откровение. Таким и должен быть бог, сказал я себе, — дикая радость плоти и крови! А поскольку он плоть и кровь, у него достанет щедрости спасти нас, жалких людишек, от смертной участи. Я был готов на все, лишь бы купить этот рельеф, но мне его не собирались отдавать. Ни в коем случае. Девушка привела меня, только чтобы показать несколько бронзовых фигурок — они лежали там на полу, так как в домике не хватало места. Я жестами показал, что хочу отколоть рельеф от стены; девушка прекрасно поняла, что я имею в виду, и наградила меня таким взглядом, что у меня кровь едва не застыла в жилах. Вы сочтете меня недоумком, сэр, но я расплакался. По ночам я никогда не смыкаю глаз, но так и вижу этот грот. Я много раз заказывал себе изображения этого бога у вполне приличных художников и купил несколько статуй и картин, но ни одна из них не может сравниться с ликом, который я видел тем солнечным утром в юности. И я не могу не верить в то, что тем утром на краткий миг я покинул пределы этого мира и вышел в царство невыразимого.

— Увлекательная история, милорд, — сказал Льюис. Он посмотрел на клочки бумаги на столе — обрывки давно умершей фантазии.

«Насколько у них другое восприятие, совсем не как у нас. Как бы мне хотелось…»

— Увы, я пришел сюда не для того, чтобы рассказать вам ее, — продолжал сэр Фрэнсис со смущенным видом. — Когда достигаешь моих лет, прошлое руководит настоящим; в свое время, мальчик мой, вы это поймете. Я… гм… не сумел устроить празднество. Так или иначе, празднество посвящения в орден у меня точно не получится. Пол болеет, а наш приятель доктор Франклин выражает сожаление, но сообщает, что у него дела: не сомневаюсь, он по–прежнему надеется получить какую–то выгоду из этой стычки с американцами.

— Прекрасно понимаю, — кивнул Льюис.

— Бьют слишком поглощен садоводством… Монтагю прислал письмо, что прибыл бы непременно, но должен развлекать гостя. Вы слышали об Омаи, дикаре из южных морей?[39] Его привез для забавы капитан Кук, и теперь он бывает в лучших домах. Я сказал: «Берите его с собой, мы примем в орден благородного дикаря!» Но похоже, сейчас у него каждая минута расписана — всякие приемы в саду… ну вот. Сами видите.

— Разумеется, — согласился Льюис. — Ну что ж, в другой раз.

— Да, конечно! По правде говоря, сэр… — Тут сэр Фрэнсис оглянулся на дверь и понизил голос: — Я подумал еще кое о чем — это было бы таинство даже для более избранного круга. Мы давно такого не устраивали; однако то и дело возникает необходимость, и я подумал, что вы настолько подходящий неверный…

Льюис, не веря своему везению, отложил кисточку и подался вперед.

— Это ведь не имеет никакого отношения к некоему обряду, о котором мы беседовали в саду, не так ли?

— Да! Да! Вы меня понимаете! — Лицо сэра Фрэнсиса просияло.

— Думаю, да, милорд. Доверьтесь мне, вы можете полагаться на мою сдержанность, — заявил Льюис, потирая нос.

— О, хорошо. Хотя, вы знаете… — Сэр Фрэнсис наклонился к нему и заговорил так тихо, что, не будь Льюис киборгом, он не разобрал бы ни словечка. — Вряд ли получится так… гм… весело, как службы в аббатстве. Возможно, сначала мы устроим небольшой обед, просто чтобы разогреться, но затем все станет достаточно серьезно. Надеюсь, вы не будете разочарованы.

— Уверен, что не буду, — ответил Льюис.

Когда сэр Фрэнсис удалился — несколько раз подмигнув, пихнув Льюиса в бок и сипло объявив, что следует хранить строжайшую тайну, — Льюис вскочил и станцевал чечетку.

На следующей неделе в поместье царила суета, которая стороннего наблюдателя не навела бы на мысль о чем–то необычном, однако обитатели дома понимали, что готовится нечто значительное. Сэр Фрэнсис отправил свою нынешнюю любовницу с детьми и няньками в Бат, обменявшись с ними на прощание множеством телячьих нежностей. В одну из ночей прибыли и гости — сводный брат сэра Фрэнсиса Джон и пожилой джентльмен, оказавшийся руководителем кафедры гражданского права.

Льюис, мирно склеивая древний эротико–акробатический этюд, между делом сканировал дом и по крупицам собирал сведения. Он выяснил, что швее задали много срочной работы, поскольку чей–то костюм не надевали три года и теперь он не налезал. С близлежащей фермы доставили поросенка, который набедокурил в огороде, о чем сокрушалась кухарка; затем сэр Фрэнсис спустился в кухню и заколол поросенка, довольно–таки неумело, судя по визгу бедного животного и по жалобам прачки, которой пришлось выводить пятна крови с хозяйской одежды. Садовника услали за чем–то с тачкой и лопатой, и он весь день отсутствовал, а по возвращении ворчал; лакей и дворецкий погрузили стол и несколько стульев на телегу и куда–то отвезли.

Льюис накладывал пергаменфикс на рукопись, претендующую на раскрытие тайн весталок, и вдруг заслышал звуки рожка, которые возвещали о прибытии экипажа. Льюис просканировал окрестности — да, по аллее ехала коляска с пятью… нет, с шестью смертными.

Он отложил кисточку и закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться.

Перезвон металлических ободов по щебенке — ужасно, зубодробительно четкий. Гулкий грохот копыт, замедлившийся до раздельного «цок–цок–цок», словно последние капли ливня, и контрапунктом — шарканье ног по мраморному полу внизу.

Бабах! Похоже, сэр Фрэнсис не умел обращаться с дверью и мог лишь распахивать ее настежь.

— Дамы! Дамы, мои чаровницы, мои красавицы, добро пожаловать, добро пожаловать все и каждая! Милая миссис Дигби, как давно мы не встречались! Как вы поживаете? Клянусь Венерой и ее сынишкой, дорогая, вы прямо цветете!

— Ха, милорд, благослови вас Бог, ну и мастер же вы льстить!

— Ну что вы, душенька. Сьюки! Красотка Бесс! Вот моя рука, дамы, соблаговолите сойти, подберите подол… И снова добро пожаловать… Ах, Джоан, и ты тоже приехала! Мы так по тебе скучали. Дай поцелую, любовь моя… А это кто? Новый розанчик в букете?