Лучшее лето в её жизни - Страница 3

– Зверек-зверек, – говорит Дуду, присаживаясь на корточки. – Зверек-зверек-зверек! Ты вообще кто? Собака или кошка?

При звуках его голоса зверек пятится, поднимает черную мордочку и заливается звонким лаем.

– Собака, – констатирует Дуду, выпрямляется и, не обращая больше внимания на зверька, входит в магазинчик и чуть не падает: не заметил в полумраке, что сразу за порогом начинаются ступеньки.

В магазинчике холодно, сумрачно и душно пахнет травами и пылью. Дуду крутит головой и чихает – раз и другой.

Успокоившийся было зверек в свитерке и полосатых тапочках, который следом за Дуду вбежал в магазин, снова заходится лаем.

Дуду ждет добрых пять минут и наконец теряет терпение.

– Эй! – кричит он и снова чихает. – Есть здесь кто-нибудь?

– Иду-иду! – отвечают ему откуда-то из-за стеллажа, снизу доверху уставленного коробочками и ящичками. – Я уже иду! Одну секундочку! Я уже здесь!

Дуду делает шаг вперед и чуть не сбивает с ног крошечную старушку, завернутую в огромную вязаную шаль с кистями. Старушка такая маленькая, а шаль такая большая, что кисти подметают пыльный каменный пол.

– Прошу прощения, – говорит Дуду, придерживая старушку за локоть. – Добрый день.

– Ничего страшного, мой мальчик, – весело отвечает старушка. – Меня зовут дона Дулсе. Пирусаш, сейчас же замолчи!

Дуду вздрагивает, потом понимает, что «замолчи» относилось не к нему, а к зверьку в тапочках, и улыбается.

– Добрый день, сеньора дона Дулсе, – повторяет он вежливо. – Я из электрической компании. Я хотел… – Дуду не договаривает и чихает.

– О! Вы простужены! – восклицает старушка и исчезает за стеллажом. Зверек в тапочках бежит за ней. – Одну секундочку, мой мальчик, – говорит она, чем-то шурша, постукивая и позвякивая. – Одну малюсенькую секундочку! Сейчас мы разберемся с вашей простудой! Сейчас я вам найду такую травку, что от вашей простуды и следа не останется!

Дуду переступает с ноги на ногу.

– Я не простужен! – говорит он. – Я из электрической компании! Я только хочу снять показания вашего счетчика.

– Конечно, мой мальчик! – отвечает ему дона Дулсе, выходя из-за стеллажа с коробочкой в одной руке и с пакетиком – в другой. – Вот это, – она поднимает пакетик повыше, – я заварю вам прямо сейчас. У вас сразу же пройдет насморк и перестанет чесаться в носу. А это, – дона Дулсе показывает Дуду коробочку, – вы попьете дома. У вас ослабленный иммунитет, мой мальчик, вам обязательно нужно пить травки!

Дуду тяжело вздыхает.

– Большое спасибо, дона Дулсе, – говорит он, старательно подбирая слова. – Я вам очень-очень признателен…

– Так я заварю травку? – радостно перебивает старушка. – Это очень быстро! Вы увидите, как вам сразу станет легче!

«Спокойно, Дуду, – думает Дуду, прикрывая глаза. – Спокойно, старик. Это просто одинокая старушка. Она сидит здесь одна, и ей не с кем поговорить. Держи себя в руках».

– Что с вами, мой мальчик?! – пугается дона Дулсе. – Вам плохо? У вас давление? Я сейчас принесу травку от давления! У меня есть отличные…

– Мне хорошо!!! – скрежещет Дуду, открывая глаза. – Мне не нужно травок! У меня аллергия на травки! И вообще я на работе! Пожалуйста, дона Дулсе, миленькая, покажите мне ваш электрический счетчик, я сниму показания и пойду!

Дона Дулсе сникает.

– Конечно, мой мальчик, – тихо говорит она, складывая пакетик и коробочку на полку. – Простите меня. Счетчик возле двери, слева.

Дуду поднимается на две ступеньки и быстро записывает показания счетчика в блокнот. Потом оглядывается. Крошечная дона Дулсе стоит у стеллажа, зябко кутаясь в свою огромную шаль с кистями. Зверек Пирусаш улегся у нее в ногах спиной к Дуду, Дуду виден только печально опущенный круглый хвост, похожий на облезлую меховую хризантему.

Дуду становится трудно дышать, как будто кто-то его слегка придушил – не до смерти, но чувствительно.

Он снова спускается вниз и совершенно неожиданно для себя обнимает маленькую старушку.

– Большое спасибо, дона Дулсе, – говорит он проникновенно. – Когда я простужусь, я обязательно приеду к вам за травками. Обещаю!

– И правильно сделаете, мой мальчик! – наставительно отвечает дона Дулсе и что-то сует Дуду в карман. – Дома попейте эти травки, хотя бы несколько дней. Вы сразу забудете о вашей аллергии!

Дуду хочет что-то сказать, но у него начинает чесаться в носу, и он чихает.

Зверек Пирусаш вскакивает и заливается звонким лаем.

[10]

«Только кофе – и все, – думает Маргарида, идя по улице. – Кофе чашечку. И хватит».

Вчера вечером весы в ванной показали такое, что Маргарида час плакала, ночь не спала, а к утру приняла решение.

«Кофе – и все, – твердо думает она. – И даже без молока».

Желудок сжимается в комок и издает отчетливый стон.

«Ладно, с молоком, – смягчается Маргарида. – Но только одну чашку. И все».

Желудок что-то недовольно ворчит, но Маргарида больше не обращает на него внимания.

«Кофе – вполне себе завтрак, – думает она. – Особенно если с молоком».

Маргарида сворачивает в переулок и останавливается между маленькой сумрачной забегаловкой с надписью «Бар № 9» и огромной благоухающей кондитерской «Сладкий ангел».

«Только кофе – и все», – напоминает себе Маргарида, делая шаг к «номеру девять».

«Но в кондитерской кофе значительно лучше», – думает она, делая два шага к «Сладкому ангелу».

«Зато в баре нет никаких особенных соблазнов», – Маргарида решительно поворачивается к «Ангелу» спиной.

«Но чашки там – немытые. И кофе гадкий! И туалет! Грязный! И! Вонючий!!!» Маргарида представляет себе грязный и вонючий туалет и застывает на месте. Ее начинает мутить.

«Это меня от голода мутит, – думает Маргарида и почти бежит к кондитерской. – Сейчас выпью кофе, и все пройдет».

– Доброе утро, барышня Маргарида! – говорит кассирша на входе. – Что-то вы сегодня припозднились!

Маргарида неопределенно пожимает плечами и садится за столик. Она старается не смотреть на витрину с пирожными, но никак не может удержаться и бросает на витрину короткие жадные взгляды.

«Только кофе, – отчаянно думает Маргарида, – только ко… ой, сегодня у них наконец есть берлинские шарики…[11] только кофе, толькокофе… а что это, хотела бы я знать, за „Шоколадное наслаждение“? Нет, только кофе, толькокофе, только…»

– Доброе утро! – весело здоровается официант. – А мы боялись, что вы сегодня уже не появитесь! Вам как обычно?

– Да, – говорит Маргарида, вымученно улыбаясь. – То есть нет… то есть… – Она пытается сказать «толькокофе», но язык не слушается, и Маргарида с ужасом слышит собственные слова: – Мне кофе с молоком, кекс с цукатами и берлинский шарик. И этого… «шоколадного наслаждения» пару кусков – с собой.

[12]

Рано утром маленький грузовой фургончик с надписью на боку «Газетчик. Доставка печатной продукции» заезжает в переулок и останавливается под табличкой «Парковка запрещена». Алберту выбирается из кабины и деликатно – костяшками согнутых пальцев – стучит в дверь совсем крошечного магазинчика. Ему никто не отвечает, поэтому Алберту стучит посильнее, кулаком, и наконец от души пинает дверь тяжелым черным ботинком.

– Я здесь уже, здесь, – раздается сбоку хрипловатый голос. – Прекращай долбить, соседей разбудишь!

Алберту поворачивается и почти сталкивается с заспанной всклокоченной Терезой.

– Хорошааааа, – ехидно говорит Алберту, прищелкнув языком. – Так и будешь сегодня работать в пижаме?