Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов - Страница 31

Когда наша мудрость оказывается сокрушена невозможным, мы быстро связываем лопнувший мир узелком — и снова все становится понятным. Мы притворяемся, что ничего не потеряли, ни единой иллюзии. И уж чего мы точно никогда не теряем — это рассудка. Как бы удивительна ни была новость, мы остаемся благоразумными. И уверяем в этом друг друга.

Массимо вернулся к столу. Он был очень пьян, до прозелени.

— Тебе случалось когда–нибудь пользоваться турецким туалетом с дырой? — спросил он и зажал себе нос. — Лучше не ходи, поверь на слово.

— По–моему, нам пора в твою Италию, — напомнил я.

— Можно, — неохотно признал он. — Хотя у меня там будут проблемы… в сущности, из–за тебя.

— Что со мной не так?

— В моей Италии тоже есть Люка. Не похожий на тебя: там он великий писатель, очень солидный, состоятельный человек. Ты покажешься ему несмешной шуткой.

Я задумался. Если он добивается, чтобы я жестко приревновал к самому себе, номер не пройдет. Но все же я рассердился.

— А я смешной, Массимо?

Он больше не пил, но убийственный бренди еще играл у него в нутре.

— Да, ты смешной, Люка. Ты большой чудак. Особенно в этой версии Италии. И особенно теперь, когда до тебя наконец дошло. У тебя сейчас физиономия как у тонущей рыбы. — Он рыгнул в кулак. — Ты вообразил, что все понимаешь, только ничего ты не понял. Еще не понял. Слушай: чтобы попасть сюда — я создал здешний мир. Когда я нажимаю кнопку Е-три и поле переносит меня сюда… без меня, без наблюдателя, этой вселенной не существует.

Я оглядел то, что Массимо назвал «вселенной». Итальянское кафе. Мраморный столик передо мной — твердый камень. Все очень основательное, нормальное, реальное, приемлемое и предсказуемое.

— Конечно, — сказал я ему. — И мою вселенную тоже ты создал. Никакой ты не черный лебедь. Ты — господь бог.

— Черный лебедь — это ты про меня? — подмигнул он и покосился в зеркало. — Вам, журналистам, на все надо налепить ярлык.

— Ты всегда одеваешься в черное, — заметил я. — Это чтоб не было видно нашей грязи?

Массимо застегнул черную шерстяную куртку.

— Становится все хуже, — сказал он мне. — Когда я нажимаю F-два, пока поле не установится… я порождаю миллионы потенциальных миров… миллиарды. Каждый со своей душой, со своей этикой, мыслями, историями, судьбами… Он загорается на несколько наносекунд, пока чип прогоняет программу, — и гаснет. Как не бывало.

— Вот как ты передвигаешься? От мира к миру?

— Именно, друг мой. Этот гадкий утенок умеет летать.

Подошел, чтобы прибрать наш столик, официант.

— Хотите рисового пудинга? — предложил он.

Массимо добродушно отказался:

— Нет, спасибо.

— На этой неделе мы получили очень хороший шоколад. Прямо из Южной Америки.

— Боже, лучший сорт шоколада. — Массимо запустил палец в карман брюк. — Пожалуй, я бы взял шоколада. Сколько дадите вот за это?

Официант присмотрелся.

— Это женское обручальное кольцо.

— Верно.

— Только бриллиант наверняка не настоящий. Слишком велик для настоящего.

— Вы идиот, — сказал Массимо, — но мне плевать. Я большой сластена. Принесите нам целый шоколадный торт.

Официант пожал плечами и отошел.

— Так вот, — возвратился к теме Массимо. — Я не называю себя «богом», потому что меня куда точнее можно было бы описать как несколько миллиардов или триллионов богов. Однако нулевое поле перехода, как ты видел, в конечном счете всегда устанавливается, и тогда я оказываюсь здесь. Стою перед тем же кафе, в туче пыли, и ноги горят. И при мне ничего, кроме имени, мозгов и того, что найдется в кармане. Каждый раз так.

Дверь «Елены» распахнулась, резко звякнули индийские колокольчики. В зал ввалились пятеро. Я принял бы их за полицейских — куртки, портупеи, шляпы, дубинки и пистолеты, — только туринские полицейские не пьют на службе. И не носят алых нарукавных повязок со значком скрещенных молний.

Пока новые посетители проталкивались к помятой стойке, кафе молчало. Гости, выкрикивая угрозы, принялись трясти обслугу.

Массимо поднял воротник и безмятежно разглядывал свои узловатые пальцы. Он старательно не лез в чужое дело. Сидел в своем углу — молчаливый, черный, неприметный. Как будто молился.

Я не оглядывался на буйную компанию. Зрелище было не из приятных и понятное без объяснений даже новичку.

Открылась дверь мужского туалета. Из нее вышел невысокий человек в строгом плаще и щеголеватой шляпе а-ля Ален Делон. В зубах он сжимал потухшую сигару.

Он был на удивление красив. Люди всегда недооценивали привлекательность и мужское обаяние Николя Саркози. Он мог казаться странноватым, когда позировал полуголым на пляже для желтых газетенок, но при личном общении его харизма захватывала кого угодно. С этим человеком любому миру пришлось бы считаться.

Саркози мгновенно оглядел кафе. Потом молча, решительно двинулся боком вдоль темной стены. Согнул локоть. Раздался гром. Массимо упал лицом на мраморную столешницу.

Саркози с легкой досадой осмотрел дымящуюся дыру в своем кармане и перевел взгляд на меня.

— Вы — тот журналист, — сказал он.

— У вас хорошая память на лица, мсье Саркози.

— Верно, поганец, хорошая. — По–итальянски он говорил скверно, но лучше, чем я — по–французски. — Все еще готов защищать свой дохлый источник?

Он мстительно пнул стул, на котором сидел Массимо, и мертвец вместе со столиком грохнулся на жесткий пол кафе.

— Вот тебе роскошный сюжет, — продолжал Саркози. — Дарю. Можешь гаснуть в своем лживом красном журнальчике.

Он рявкнул приказ громилам. Те, побледнев от почтительности, услужливо обступили его.

— Можно выйти, крошка, — проворковал Саркози, и она появилась из мужского туалета. На ней была кокетливая шляпка из гангстерского боевика и приталенная камуфляжная курточка. Она волокла большой черный футляр для гитары. И еще при ней был примитивный радиотелефон, громоздкий, словно кирпич.

Как он уговорил такую женщину полчаса провести в вонючем туалете, я никогда не пойму. Но это была она. Определенно она, и держалась она скромно и серьезно, как на приеме у английской королевы.

Вся вооруженная компания покинула кафе.

Удар грома, разразившийся в зале «Елены», натворил дел. Я спас кожаный саквояж Массимо от подползающей лужи крови.

Прочие посетители пребывали в недоумении. Они пребывали в глубоком недоумении, переходящем в столбняк. Очевидно, не могли выбрать наиболее конструктивный образ действий.

Поэтому они один за другим поднимались и покидали бар. Покидали уютное старое кафе молча и без спешки, не встречаясь друг с другом глазами. Выходили за звенящую дверь на самую большую площадь Европы. И исчезали, спеша каждый в свой собственный мир.

Я прогулялся по Пьяцца под славным весенним небом. Та весенняя ночь была холодной, зато бесконечное темное небо — таким прозрачным и ясным…

Экран лэптопа ярко осветился, когда я нажал F1. А следом F2 и FЗ.

Пол Макоули родился в 1955 году в Оксфорде, в настоящее время живет в Лондоне. Биолог по профессии, Макоули опубликовал свое первое произведение в 1984 году, и с тех пор его работы часто появлялись в «Interzone», «Asimov’s Science Fiction», «Sei Fiction», «Amazing», «The Magazine of Fantasy and Science Fiction», «Skylife», «The Third Alternative», «When the Music’s Over» и других изданиях.

Сегодня Макоули стоит в авангарде нескольких важных направлений фантастики. Он пишет радикальную твердую НФ, так называемую новую космооперу и мрачные философские вещи об обществе ближайшего будущего. Отметился он также в фэнтези и хорроре. Первый роман Макоули «Четыреста миллиардов звезд» («Four Hundred Billion Stars») был удостоен премии Филипа Дика, а книга «Волшебная страна» («Fairyland») в 1996 году — премии Артура Кларка и премии Джона Кэмпбелла. Среди других произведений автора можно выделить романы «Обвал» («Of the Fall»), «Вечный свет» («Eternal Light»), «Ангел Паскуале. Страсти по да Винчи» («Pasquale’s Angel») и «Слияние» («Confluence») — масштабную трилогию, разворачивающуюся через десять миллионов лет после нашего времени, она включает книги «Дитя реки» («Child of the River»), «Корабль древних» («Ancients of Days») и «Звездный оракул» («Shine of Stars»), Перу Макоули также принадлежат романы «Жизнь на Марсе» («Life on Mars»), «Тайна жизни» («The Secret of Life»), «Паутина» («Whole Wide World»), «Белые дьяволы» («White Demis»), «Глазразума» («Mind’s Eye»), «Игроки» («Players»), «Ковбои–ангелы» («Cowboy Angels»), «Тихая война» («The Quiet War») и «Сады Солнца» («Gardens of the Sun»), Рассказы писателя представлены в сборниках «„Король горы“ и другие рассказы» («The King of the Hill and Other Stories»), «Невидимая страна» («The Invisible Country») и «Маленькие машины» («Little Machines»). Совместно с Кимом Ньюманом он издает антологию «В мечтах» («In Dreams»).