LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости - Страница 99

Посетители hause-клубов, следом за поклонниками техно-дискотек, сообщат вам доверительно, что «ни слушать, ни продержаться ночь напролет без «снега» (кокаина, подороже. — А.Д.) или «фена» (амфетамина, подешевле. — А.Д.) практически невозможно, да и бессмысленно» или что «слушать эту музыку без таблеток вообще нельзя: или экстаз принимай, или в клуб не ходи, тебя не поймут».

Дело в том, что: «без таблеточек ты не сможешь разделить общей радости, не будешь тащиться, как все…». «Таблеточ-ки» помогают новым язычникам-«нарциссам» развоплотиться и на одну ночь ощутить себя членами «виртуального» племени.

Взрослые даже не задумываются о том, что существует музыка, которую невозможно слушать без наркотиков. То есть сама композиция, сам музыкальный стиль уже априорно предполагают наличие наркотического опьянения у слушателя…

Метапрограммирующие свойства музыки становятся необыкновенно значимыми в «виртуальную» эру. Благодаря технологическому прогрессу, мелодии становятся фактором, постоянно навязывающим эмоции человеку.

Вот как описывает это влияние уже известный нам Жиль Липовецки:

«Для человека дисциплинарно-авторитарной эпохи музыка была ограничена определенными местами или моментами, будь то концерт, танцзал, мюзик-холл, бал или радио. Напротив, постмодернистский обыватель поневоле слышит музыку с утра до вечера; его так и подмывает куда-то бежать, уноситься и погружаться в пространство, наполненное синкопами; ему необходима стимулирующая эйфорическая или опьяняющая дереализация окружающего мира (обратите внимание, до какой степени эти слова Липовецки напоминают описание наркотического опьянения. — А.Д.).

Музыкальная революция, конечно же связанная с технологическими изобретениями сословия торговцев… представляет собой проявление персонализации (синоним понятия «нарциссизм», — А.Д.), один из аспектов постмодернистской трансформации личности. Подобно тому, как становится гибким распорядок учреждений, индивид тоже становится более подвижным; он и дышит в такт, ритмы захватывают его тело и чувства; в настоящее время такое вовлечение индивида в ритм стало возможным благодаря стереофонии, walkman (портативный индивидуальный плеер. — А.Д), космическим или «кислотным» звукам музыки.

Персонализация в масштабах общества соответствует нарциссизму личности, выражающемуся в желании получить «еще больше удовольствия», парить над самими собой, вибрировать всем телом под музыку, испытывать непосредственные ощущения, чувствовать себя вовлеченным в общее движение во время trip(наркотического состояния. — А.Д.), охватывающего весь организм человека. Стереофоническая техника, электронные звуки сделали музыку привилегированным средством нашего времени, поскольку она тесно связана с новым профилем индивида с чертами нарцисса, испытывающего жажду мгновенного погружения, жажду «поломаться» не только под ритмы последних хитов, но и под музыку самую разнообразную, самую замысловатую, которая отныне всегда к его услугам…

Музыка помогает устранить противоборство между реальным и воображаемым, что, прежде всего, обозначает трансформацию реальности и индивида» (выделено мной. — АЛ).

И в этом месте автор полностью согласен с мнением Липовецки, с одной лишь поправкой: речь идет далеко не о всякой музыке.

Только мелодическая традиция, возникшая как результат психоделии, чей духовный смысл сводится к репродуцированию того или иного наркотического опыта, может способствовать формированию воспеваемой Липовецки личности «нарцисса».

Существуют и некоторые неожиданные, чисто медицинские подтверждения описанных взглядов на популярную музыку.

С. Герунг — немецкий педиатр — обратил внимание на то, что дети, выросшие в семьях, в которых любили и часто слушали популярную музыку 40–50-х годов, отличались ранним формированием чувства «Я»: независимостью, активной жизненной позицией и большей легкостью принятия решений — даже по сравнению с теми детьми, в семьях которых слушали классическую музыку.

Группа исследователей из Дюссельдорфа (Германия) приводит данные о том, что в молодежных группах, которые были спонтанно увлечены «старой» популярной музыкой — классиками рокабили, ритм-энд-блюза и блюза 50-х годов, практически не отмечено злоупотребление наркотиками. Ученые рекомендовали использовать эту музыку для профилактики наркотической зависимости в подростковом возрасте (!).

Да и собственный, пусть и небольшой, опыт автора показал, что его пациенты, которых удавалось увлечь теми же музыкальными направлениями 50-х годов или современными записями композиций классиков блюза, гораздо легче прекращали прием героина. Наоборот, у подростков, истово увлеченных отечественной поп-музыкой, входящих в фан-клубы поклонников «тяжелого металла», панк-рока или просто постоянных посетителей ночных клубов «паше», практически не удавалось добиться стойких перерывов в употреблении наркотиков…

Наркотическая культура, в лице психоделического рока, регги, техно-музыки и т. п., исказила не только гармонию, лицо блюза, но вместе с ними и душу своих «фанатов».

«Что же вы делаете, доктор? Вы лишаете нас всех привычных форм радости», — скажет кто-то из читателей.

Ответить на это хочется замечательными словами А.А. Ухтомского:

«Радость должна быть; без радости человек уже сейчас мертв. Ради радости мы живем. Но радость действительно прочная и безбоязненная только та, к которой звал Бетховен в Девятой симфонии, — радость, прошедшая через все печали, знающая их, учитывающая все человеческое горе и все-таки победно зовущая к всечеловеческой радости, к которой мы все идем, несмотря на горести и болезни, на нищету и смерть!..»

Запретить популярную музыку в нашей стране так, как в ней когда-то был запрещен джаз, по счастью, уже никто никогда не сможет. Поэтому все зависит от того, удастся ли музыкальной элите общества создать «очаги музыкального сопротивления». Автор убежден в том, что удастся.

Известно же, что конец века ознаменовался нарастающим повсюду в мире интересом к «старой» классической музыке, по-новому «услышанной» современными исполнителями.

Кроме того, захлебнувшись в холоде музыкального постмодернизма, популярная музыка также начала отход к собственному прошлому, возвращаясь, в первую очередь, к тем стилевым направлениям, которые предшествовали «психоделической революции», — джазу, рокабилли, ритм-энд-блюзу и классическому блюзу.

В приложении № 1 мы попытались составить своеобразную таблицу музыкальных стилей в рамках наших представлений о полярности испытываемых популярной музыкой духовных влияний.

Как известно, примерно до середины 80-х годов XX века проблемы наркотиков и наркоманов в нашей стране «не существовало». По крайней мере, так утверждала официальная статистика. Этот факт, разумеется, был ложью. Однако сегодня нам приходится признать, что он был ложью… лишь отчасти. Наркоманы были и наркотики тоже. Однако их процент на фоне целиком поглотившего советское общество тотального пьянства был ничтожен. Из-за отсутствия статистики мы не можем назвать точных цифр, но почти любой работавший в то время психиатр подтвердит, что наркоман в его практике был отнюдь не частым пациентом.

Не могло состояться, казалось бы, в нашей стране и никакой «психоделической революции»… Это утверждение, правда, является истиной только в том случае, если под подобной революцией мы имеем в виду только массовое употребление LSD и других галлюциногенов. Картина будет выглядеть несколько по-иному, если под ней мы будем понимать поиск особых состояний сознания.

Давайте все-таки начнем с самих наркотиков. Многие жители нашей страны часто задают наркологам вопрос: при непроницаемости советских границ, при эффективности работы КГБ, откуда вообще в СССР появлялись наркоманы?