LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости - Страница 103

То были преимущественно одиночки. Они не удерживались долго в какой-либо одной сколько-нибудь постоянно существующей группе. Слухи о все новых и новых учителях и учениях или просто чувство неудовлетворенности идеями очередной «духовной тусовки» («духовки», по брошенному неизвестно кем словечку) гнали их по стране, как перекати-поле.

В надежде на то, что «передача» состоится, эти люди очень часто разбредались по стране в поисках учителя. Разыскивали они и «чудесные» места на бескрайних просторах нашей Родины, в которых сама природа способствует обострению духовного чутья и получению вожделенной передачи — инициации.

Никакой единой теории таких исканий в те годы не существовало. Некоторые «саньясины» придерживались буддистских или суфистских взглядов, однако большинство из них пользовались неописуемой смесью понятий, надерганных из К. Кастанеды, буддизма, даосизма, парапсихологии, суфизма по Гурджиеву, оккультизма, карате и… русской ненормативной лексики.

Объединяло всех этих людей, на наш взгляд, несколько главных мировоззренческих позиций.

Во-первых, все они были убеждены в том, что воспринимают мир неправильно. Для того чтобы приблизиться к передаче, нужно разрушить обусловленность восприятия этическими и социальными нормами. Нужно изменить восприятие мира — правильным образом открыть сознание, а «передача» произойдет сама по себе.

Во-вторых, все они были убеждены в том, что где-то на свете существуют подлинные просветленные — истинные — мастера боевых искусств или прячущиеся от посторонних глаз тайные наставники буддизма или суфизма. В поисках учителей искатели не жалели ни сил, ни средств.

Они рвались в советскую Среднюю Азию — считалось, то там на каждом базаре сидит истинный суфий и ждет своих учеников. Самарканд и Бухара наполнялись искателями, полными надежд обрести просветление. Таким же местом массового паломничества становилась советская Бурятия и Алтай. Монахи единственного дацана (буддистского монастыря) на территории СССР страдали от нашествия «искателей», пытавшихся выяснить у них что-то, имевшее к буддизму весьма косвенное отношение.

На том же Алтае, в Сибири, в Забайкалье эзотерики искали Беловодье, Шамбалу, сибирских колдунов и шаманов (возможно, одной из главных сил, гнавших искателей в путь, была сама романтика духовных путешествий).

В-третьих, истинных учителей ни в Самарканде, ни в сибирской тайге, ни в психиатрической больнице найти никому не удавалось. Поэтому для большинства искателей единственным способом прорыва к просветлению становились «техники» унижения личности и абсолютно невероятные эксперименты и экзекуции, проводившиеся человеком над самим собой.

Если в неизвестной самиздатовской книжке, добытой подвижником через десятые руки и не имеющей ни начала, ни конца, написано, что нужно сутки стоять на голове без перерыва на еду и сон и при этом непрерывно медитировать на собственный пупок, искатель именно так и делал. А это одно из упражнений, которое считалось безвредным.

Многосуточное лишение себя сна и еды, выполнение неподготовленным человеком самых сложных обетов воздержания (без учета правил входа в голодание и выхода из него) и самых невообразимых асан (поз для медитации) должно было приводить и приводило к изменениям сознания и взаимоотношений с реальностью. А многосуточное лежание на гвоздях с лишением себя еды! А обучение задержке дыхания в собственной ванной!

Необходимо учесть, что все эти танталовы муки возлагал на себя человек, не имевший чаще всего даже отдаленного теоретического представления о том, для чего он это делает. Была только одна внутренняя задача — любой ценой изменить собственное восприятие. Задача такого изменения выражалась чаще всего оккультными понятиями типа «выхода в астрал» или «встречи с космическим разумом».

Термины подразумевали развоплощение — исчезновение индивидуальных границ восприятия, выход души из тела. Предполагалось, что на место, которое освободят личность и ее сознание, «выйдя погулять», попадет некая мистическая информация. Она-то и преобразит жизнь.

Для достижения этого эффекта использовались любые формы насилия над собственной психикой.

Одной из самых страшных таких форм были попытки самоизоляции с максимально возможным лишением себя сенсорной чувствительности. Один из пациентов автора год жил в вырытой им землянке в тайге. Большую часть этого времени он провел с заклеенными лейкопластырем глазами и носом, пытаясь на ощупь ставить силки для птиц и разыскивая коренья для собственного пропитания. Он ждал «передачи», но за полгода вожделенной инициации («выхода в астрал») не случилось. Тогда он украл в ближайшей деревне несколько ящиков водки и следующие полгода пытался медитировать, выпив перед этим не менее двух (!) литров водки (глаза и нос при этом были так же заклеены)…

Как он умудрился остаться в живых при этом, известно одному Господу Богу. Но к нам он попал законченным алкоголиком, который при этом «нес» такой метафизический бред, что впору было проводить дифференциальный диагноз между белой горячкой и шизофренией.

Все это становилось возможным, так как большинство искателей было убеждено, что получить «просветление» можно всего за несколько месяцев. Негласно считалось, что «можно выйти куда-нибудь на минуточку просветлиться»; одним усилием «вылететь на путь» или «приподнять в себе кундалинчику».

Коллективное бессознательное всех «психонавтов» признавало только одно свойство чуда — оно всегда происходит одномоментно.

До какой степени все это похоже на главную идею пророков LSD — один раз укололся, и просветление наступило!

Похоже и не похоже одновременно. Никто из американских «психонавтов» не был способен на столь отчаянное самопожертвование ради обретения вполне абстрактной духовной истины. По сравнению с «российской саньясой» американская психоделия выглядит организованной и чистенькой. Прием LSD — это легкий способ получения откровения, лишенный даже намека на жертву.

Еще бы! Только русские были готовы заплатить жизнью за экзотические переживания. Только в нашей духовной истории живы экстазы народных мистических сект — самоистязания и оргии хлыстов и скопцов и жертвенная преданность царей «Божественному старцу» Григорию Распутину.

Российская психоделия перевернула пирамиду потребностей, построенную Абрахамом Маслоу. Он утверждал, что человек испытывает потребность в «самоактуализации» только после того, как он удовлетворит более низкие потребности. По Маслоу, человек переходит к поиску смысла собственной жизни только после того, когда он сыт, одет и испытывает чувство защищенности от разрушительного воздействия окружающей среды.

Российская психоделия доказала — поиск духовной истины важнее инстинктивных потребностей. Ради того, что Маслоу называл «самоактуализацией», отечественные искатели готовы были не только разрушить свою психологическую защиту, но и отказаться от потребностей собственного инстинкта — от секса, сна и еды… Нам известны два случая смерти «саньясинов» от голода, причем умирали они не в тайге, а в отдельных квартирах в центре Москвы — в ходе экспериментов по влиянию длительного голодания на медитацию.

Никто в старой и новой российской психоделии не хотел понимать того, что человеческая душа должна быть подготовлена мировоззрением и верой к восприятию и пониманию чудесного. Полученные случайно и неправильно понятые (чуждые мировоззрению) образы и идеи могут вести только к синхронистичности («чертовщине») и диссоциации личности.

Вот что скрывается за предупреждением великого йога и философа Вивекананды о том, что не всякий может идти путем медитаций: «Если человек не готов, он может сломаться».

Подлинных учителей — живых реальных источников информации — не было. Отечественные «психонавты» искали преображения для себя и надеялись в этом поиске на силу собственного разума. Они не понимали, что на самом деле единственной их верой была Декартова религия непогрешимости рассудка. Они верили, что разум подвести не может и долгожданная инициация все-таки случится. Но именно разум и подводил.