ЛСД – мой трудный ребёнок - Страница 37

Но как же могло мифологическое представление такого очевидного явления, происходящего перед нашими глазами ежегодно – зерно падает в землю, замирает там, чтобы весной новое растение, новая жизнь тянулась к свету – быть столь глубоким, экстатическим переживанием, как следует из упомянутых отрывков. Хорошо известно, что тем, кто принимал посвящение, во время заключительной церемонии подавали напиток кикеон. Также известно, что ингредиентами кикеона были экстракты ячменя и мяты. Религиоведы и мифологи, например Карл Керений, из книги которого «Элевсинские мистерии» (Rhein-Verlag, Zurich, 1962) были взяты вышеупомянутые цитаты, и с которым я сотрудничал во время исследований напитка этих мистерий, считают, что в составе кикеона был некий галлюциноген. (В книге «Дорога в Элевсин», которую написали Р. Гордон Уоссон, Альберт Хофманн и Карл А. П. Рак (Harcourt Brace Jovanovich, New York, 1978), обсуждается возможность того, что кикеон действовал благодаря ЛСД-подобному препарату из спорыньи.) Тогда становиться понятным, откуда возникало экстатическое визионерское восприятие мифа о Деметре и Персефоне, как символа цикла жизни и смерти во всеобъемлющей и вечной реальности.

Когда король пришедших с севера готов Аларих, в 396 нашей эры захватил Грецию и разрушил святилище Элевсина, это стало не только концом религиозного центра, но и обозначило собой крах античного мира. Вместе с монахами, сопровождавшими Алариха, в страну, которую следует считать колыбелью европейской культуры, проникло христианство.

Культурно-историческое значение элевсинских мистерий, их влияние на европейскую историю, едва ли можно переоценить. В них, в восприятии мистического единства, в вере в бессмертие и вечное существование, страдающее человечество нашло лекарство от рационального, предметного, расщеплённого разума.

Эта вера выжила и во времена раннего христианства, хотя и в других символах. Она встречается как обещание, даже в некоторых местах Евангелий, наиболее отчётливо в Евангелии от Иоанна, глава 14. Иисус, покидающий своих учеников, говорит им: И я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек.

Духа истины, которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет.

Не оставлю вас сиротами; приду к вам. Ещё немного, и мир уже не увидит Меня; а вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете жить.

В тот день узнаете вы, что Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас. Это обещание представляет собой самое сердце моей христианской веры и моего призвания как учёного естествоиспытателя: через дух истины мы достигнем вселенского знания, и понимания нашего единства с самой тонкой, всеохватывающей реальностью, с Богом.

Церковное христианство, с его определением двойственности творца и создания, с его отчуждённой от природы религиозностью, во многом уничтожило Элевсинско-Дионисийское наследие античности. В христианской вере только отдельные счастливцы были свидетелями вечной, непрерывной реальности, воспринимая её в своих спонтанных видениях, тогда как в античные времена бесчисленные поколения избранных прикасались к ней через посвящение в Элевсине. Unio mystica католических святых, видения представителей христианского мистицизма, таких как Якоб Бёме, Майстер Экхарт, Ангелус Силезиус, Томас Траэрн, Уильям Блейк и других, описанные в их работах, очевидно по своей сути сходны с озарениями, которые испытывали посвящённые в элевсинских мистериях.

Существенное значение мистического экспириенса для выздоровления человека западного индустриального общества, который страдает от одностороннего, рационального, материалистического видения мира, подчёркивается сегодня не только приверженцами восточных религиозных течений, таких как Дзен-буддизм, но и ведущими представителями академической психиатрии. Из соответствующей литературы мы упомянем здесь только книги Балтасара Штеелина, базельского психиатра, работающего в Цюрихе. (Haben und Sein «Иметь и быть» (1969), Die Welt als Du «Мир – Ты»(1970), Unvertrauen und zweite Wirklichkeit „Недоверие и вторая реальность“ (1973), и Der flnale Mensch „Последний человек“ (1976); все опубликованы издательством Theologischer Verlag, Zurich.) Они ссылаются на многих других авторов пишущих о подобных проблемах. В настоящее время „метамедицина“, „метапсихология“ и „метапсихиатрия“ начинают обращаться к метафизической основе человека, которая проявляется в восприятии глубинной, над-двойственной реальности, и эта основа становиться главным исцеляющим принципом в терапевтической практике.

В дополнение к этому, наиболее важно, что не только медицина, но другие сферы нашего общества считают преодоление двойственного, разделённого видения мира главной предпосылькой для исцеления и духовного обновления западной цивилизации и культуры. Это обновление могло бы привести к отказу от материалистической философии и развитию осознания новой реальности.

Медитация, в различных её формах, занимает в настоящее время видное место, как способ достижения глубинной, абсолютной реальности, в которой находит пристанище её воспринимающий. Существенное различие между медитацией и молитвой в обычном смысле слова, которая основывается на двойственности творец-создание, заключается в том, что медитация стремиться к разрушению барьера Я-Ты путём слияния объекта и субъекта, приёмника и передатчика, предметной реальности и «Я».

Предметная реальность, видение мира, порождаемое духом научного исследования, является мифом нашего времени. Она заменила собой церковно-христианское и мифическо-аполлоническое видение мира.

Но это вечно расширяющееся фактическое знание, которое и составляет предметную реальность, не следует профанировать. Наоборот, если только оно разовьётся достаточно вглубь, оно неминуемо приведёт к необъяснимой изначальной основе вселенной: чуду, божественной тайне, заключённой в микрокосме атома, в макрокосме спиральных туманностей; в семенах растений, в теле и душе людей.

Медитация начинается на границе предметной реальности, в самой дальней точке, достигнутой рациональным знанием и восприятием. Таким образом, медитация не означает отказа от предметной реальности; напротив, она состоит в проникновении в глубинные слои реальности. Это не бегство в воображаемый мир снов; скорее это поиск абсолютной истины предметной реальности, при помощи одновременного стереоскопического созерцания её глубин и поверхностей.

Было бы более важным, чем преходящая мода, чтобы все больше и больше людей сегодня взяли бы себе в привычку каждый день посвящать час, или, хотя бы, несколько минут медитации. Результатом углубления и расширения естественнонаучного видения мира при помощи медитации стало бы развитие нового, более глубокого, осознания реальности, которое все больше становилось бы способностью каждого человека. Оно могло бы стать основой для новой религиозности, которая основывалась бы не на вере в догматы различных религий, а скорее на восприятии «духа истины». Здесь имеется в виду восприятие, чтение и непосредственное понимание текста «книги, которая писалась рукой Бога» (Парацельс).

Трансформацию предметного видения мира в более глубокое, и поэтому религиозное, осознание реальности, можно осуществить постепенно, практикую медитацию. Однако могут случаться и внезапные озарения; визионерский опыт. Тогда он бывает особенно глубоким, счастливым и важным. Тем не менее, такие мистические переживания могут «не возникать и после десятилетий медитации», как пишет Балтасар Штеелин. Это не случается с каждым, хотя способность к мистическому экспириенсу – неотъемлемая часть духовности человека.

Тем не менее, в Элевсине мистические видения, прозрения и исцеляющий опыт, могли происходить в установленном месте в назначенное время со всеми, кто принимал посвящение великих мистерий. Это можно объяснить тем, что там использовался галлюциноген; и это, как уже было сказано, подтверждают учёные религиоведы.

Благодаря отличительному свойству галлюциногенов с помощью экстатического, эмоционального переживания разрушать границы между воспринимающим «Я» и внешним миром, становиться возможным с их помощью, при надлежащей внутренней и внешней подготовке, запланированно вызывать мистический экспириенс так, как это происходило в Элевсине.