Ложная женщина; Невроз как внутренний театр личности - Страница 4

Мужское сознание, безусловно, необходимо социуму, и общественное сознание обязательно вбирает, впитывает в себя и руководствуется мужской моделью мира, но только мужская структура сознания сама по себе не раскрывает личности в человеке, ибо социальная личность - это только личина, способ приспособления, маска, живущая по предписаниям общества, а не нравственного повеления личности. Для того чтобы сложиться как личность - не в социальном смысле, а по сути, - мужчина должен обратить взор в себя и явственно, интенсивно, полно прочувствовать, пережить бездонную глубину своего внутреннего мира. А это требует не столько размышления, сколько страсти, страстного состояния души, ибо вне подлинной и сильной страсти пути к самому себе нет, она и есть подлинность человека; ум и воля никогда не раскрывают его так, как страсть.

У страсти свои категории и свои критерии познания. Властно и мощно она заставляет пройти весь спектр человеческих переживаний - отчаяние и восторг, страх и экстаз, смирение и бунт, вину и раскаяние, грех и покаяние; у нее свой опыт жизни, своя память жизни, свое видение и понимание мира, несхожее с его рассудочной "объективной" моделью.

Страсть и бесстрастие порождают свои способы познания, ведь тайне бытия мало быть осознанной, она должна быть еще и прочувствована, только тогда человек проживает свою жизнь в полной мере, обретает опыт своего самочувствия в мире, открывает для себя смысл своего существования.

Душа мужчины спит, и он видит "объективные" сны до тех пор, пока не врывается в его жизнь, взрывая все его существование, либо драма любви, либо безысходное отчаяние, либо восторг красоты, либо мучительный парадокс мысли, либо жестокие откровения инобытия, либо безграничная жалость, либо бездна человеческой боли и страдания. Эти или подобные им потрясения жизни смещают привычные ценностные ориентиры мужчины, заряжают его новым самочувствием, заставляют ощутить за "объективной" поверхностью нечто иное, трудно поддающееся формальнологическому осмыслению. Так гонители обращаются в ревнителей, а то, что казалось нелепой фантазией инфантильного ума, становится подлинной реалией преображенного сердца, ибо трезвый и четкий ум всегда сочетаем с холодным сердцем, но жар сердца заставляет наш ум сообразовываться с иной реальностью, к которой принадлежит человеческое существо, отличной от "объективно данной".

Мужественность, не вобравшая в себя красоты и боли мира, мужественность, не обогащенная, не облагороженная, не просветленная глубинными, оплодотворяющими душу переживаниями, всегда стремится к пошлому эгоцентрическому самоутверждению - мужчина желал бы полагать себя самым сильным, самым могущественным, самым умным, самым способным. В этом почти бессознательном стремлении к безграничному самоутверждению он может доходить до самозабвения и полной утраты реальной жизненной самооценки.

Но мужчина по-настоящему значителен, по-настоящему великодушен, по-настоящему мужествен не тогда, когда однозначно, прямолинейно и во что бы то ни стало утверждает свое одичалое "эго", а когда отрицает в себе эту ограниченную самость, когда преодолевает собственный природный, зачастую зоологический эгоцентризм во имя высших ценностей бытия, несущих ему духовный потенциал творчества, личностное становление, полноту и целостность существования, жизненный смысл. Ему требуется мужество, чтобы стать и оставаться личностью. Личность в мужчине - явление всегда большое, удивительное, притягательное, благодатное, почти чудесное, ибо в личности, и только в ней происходит великий духовный синтез мужских и женских ценностей существования и преодоление природной половой разделенности человека.

***

О женственности говорить труднее, чем о мужественности, она укоренена, сокрыта в глубинах человеческого существа, женственности приличествует язык поэзии и музыки. Внутреннее субъективное содержание не столько осознается женщиной, сколько эмоционально переживается ею, порождает в ней душевные движения, чувства и проникновения, которые являются только для женщины чем-то непосредственно ощутимым и постижимым. Внутренний мир женщины трудно понять в рамках жесткого логического мышления, для формальной логики он слишком запутан, прихотлив, капризен, замысловат.

Понятиям женщина явно предпочитает представления. Понятийное, отвлеченное, обобщенное, логически классифицированное и абстрактное тем более чуждо ей, чем более она женственна. Совершенно абстрагированные понятия, абсолютно лишенные чувственного элемента образы не принимаются ею вовсе, она остается безразличной к ним. Действительность задевает ее и воспринимается ею лишь постольку, поскольку познавательный, интеллектуальный элемент для нее слит с элементом чувственным, эмоциональным.

Зацепить женщину, обратить на себя ее внимание, не оставить ее равнодушной может лишь эмоционально-образное, чувственно значимое явление, которое должно представляться ей, а не пониматься ею. Представление для женщины не повод для абстрагирования, она не пытается вычленить из него типическое, понятийное, оно остается для женщины неразложимым, неделимым целым, на котором она фокусирует свои чувства и переживания. Женское сознание фокусирует в представлении свое чувственное переживание, свой стиль жизнеощущения, делает его для себя символическим.

Таким образом, объективная реальность, отраженная в представлении женщины, освящена для нее субъективным переживанием, подчинена пресловутой "логике чувств", в то время как для мужчины представление о реальности обусловлено объективной закономерностью, раскрыть смысл которой он силится с помощью логики понятий. В явлениях и вещах ее тайно влечет мистическая сторона, и тот или иной предмет или событие она воспринимает как сигнал, знак, знамение, символ, а вовсе не объективные признаки и свойства этих вещей и явлений. Без этой мистической сопричастности предмет не волнует женщину, оставляет ее равнодушной, лишен для нее субъективной значимости.

Бессознательная сторона психики явственнее проявляется в жизни женщины, у которой, в отличие от мужчины, менее разорвана связь сознания и бессознательного, и потому ее поступки и поведение труднее понять логически, чем поступки и поведение мужчины.