Ложе из роз - Страница 2

Чейз наконец обуздал свою ярость, и теперь единственным знаком, выдававшим его волнение, было то, что он постоянно проводил рукой по все еще мокрым волосам.

– Я узнал о несчастье в Париже. И всего сорок пять минут назад вышел из здания лос-анджелесского аэропорта.

– Вы были в Париже по делу?

– Да. Получал там награду, не имеющую без Кэсси никакого смысла.

– В течение вашего короткого визита в Париж или в салоне самолета… вы не встречали, случайно, никого, кто был бы вам знаком?

– В аэропорту наткнулся на коллегу. Он-то и рассказал мне о Кэсси.

– У вас есть при себе паспорт, мистер Тесье?

Чейз принялся рыться в карманах промокшего до нитки костюма и наконец извлек паспорт и авиабилет.

Лейтенант внимательно изучил документы, потом посмотрел на Чейза:

– Мне нужны имя и номер телефона вашего коллеги, просто для отчета. Я вам верю, мистер Тесье. Вы действительно летели в Париж, когда произошло это несчастье.

– Ах вот как? – взорвалась Натали Голд.

– Именно так, – спокойно подтвердил Шеннон. – Теперь в аэропортах паспорта проверяют очень тщательно. – Говоря это, он внимательно приглядывался к Чейзу Тесье и не мог не заметить, каким напряжением сил удавалось тому сдерживать беспокойство и отчаяние, ничуть не походившее на отчаяние убийцы, стремящегося замести следы и уничтожить улики.

– Я полагаю, вы можете доказать, что женаты?

Чейз нахмурился и пожал плечами.

– Как вы понимаете, я не ношу с собой брачное свидетельство; оно находится в сейфе банка в Сент-Хелене. Как только банк откроется, я сумею получить факс и представлю его вам.

Как только банк откроется.

Это означало еще несколько часов, а ему необходимо видеть Кэсси сейчас, сию минуту.

– Могу я…

Лейтенант кивнул:

– При условии, что врачи не будут возражать.

Чейз шепотом поблагодарил его и двинулся к стеклянному кубу, в котором была заключена она , – один со своими чувствами и мыслями, – в то время как лейтенант Шеннон уведомил полицейского у двери палаты, что Чейзу Тесье разрешено войти.

– Что, черт возьми, происходит? – Роберт Форест, словно очнувшись, с трудом оторвал глаза от происходящего за стеклом.

– Я только что сообщил офицеру, что мистеру Тесье разрешено войти в палату.

– Вместо меня?

– Мистер Тесье – ее муж.

– Ее кто?

– Он имеет законное право.

– А я, значит, не имею никаких прав? И как насчет Кэсс, лейтенант? Как насчет ее прав? Могу вас заверить, что она не хотела бы видеть его у своей постели, кем бы он ни был и кем бы себя ни считал. Она хочет, чтобы рядом с ней был я, я !

Чейз почти не слышал возмущенных вопросов актера, – каждая частица его существа была обращена к ней, к Кэсси. Он был так близко от нее, что мог наконец увидеть ее всю…

И тут у него вырвался чуть ли не крик отчаяния. Грудь ее поднималась и опускалась, но это было лишь результатом работы специального аппарата; сама же она казалась совершенно неподвижной. Ее темно-золотые ресницы – эти крошечные веера, эти таинственные полукружия, которые могли выразить так много, могли вспорхнуть, затрепетать или скрыть, скрыть все, что она чувствует, – они тоже были неподвижны; но в этой полной неподвижности не чувствовалось покоя. Ее кожа, всегда такая бледная, теперь казалась прозрачной, если не считать багровых кровоподтеков. Голова Кэсси была скрыта серебристым шлемом, от которого куда-то вверх тянулась паутина разноцветных проводов, соединявших ее с монитором. На крошечном экране бежали непонятные изумрудные знаки – приметы ужаса и отчаяния.

Прозрачная хлопчатобумажная рубашка, видимо, надетая на Кэсси здесь, в больнице, возможно, была удобной, даже необходимой, потому что давала возможность профессионалам практически беспрепятственно следить за ее телом, иметь доступ к ее шее, рукам, груди, к ее сердцу…

При этой мысли сердце Чейза заныло от тоски.

«Разве им неизвестно, что она всегда зябнет? Всегда, кроме тех случаев, когда, держа в объятиях, я согревал ее и наши тела сливались в одно. Когда я проникал в нее, и она старалась принять меня как можно глубже, мгновение за мгновением вбирая в себя все, что я только мог ей дать…»

Эти молчаливые вопросы тут же сменились другими, обращенными к злым силам, позволившим свершиться ужасному. Что за чудовищный каприз судьбы обрек ее на страдания, привел в эту палату, – ту самую отважную и бесстрашную ведьмочку с постоянно потупленным взглядом, что вошла в его жизнь восемь лет назад…