Ложь между нами (СИ) - Страница 31

Исаев улыбается. Уголки его рта подняты, в позе — полная открытость. Лишь холодный взгляд подсказывает, что радушие фальшивое.

— Тогда... спасибо. — Я поднимаюсь.

Тот же внутренний голос, который вчера шептал, что терять нечего, теперь кричит: «Беги быстрее и не оглядывайся!»

— За освобождение вашего мужчины я попрошу об услуге, — вдруг останавливает Исаев.

— Услуге? От меня? — Позвоночник окатывает холодной волной.

— Да. Сущая мелочь. Ничего особенного. Вы это все уже делали. Не раз и не два.

Глава 45

Исаев снова рассказывает. На этот раз о том, что он хочет получить в обмен на свободу Клима. Это словно второй сезон захватывающего сериала. С теми же героями и в том же городе. Только теперь становится жутко.

Внутри настоящая буря. Она скручивает потроха в тугую воронку и ледяным ветром выдувает спокойствие.

Я знаю, что бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке. Не питаю никаких иллюзий насчет благородства и чудес! Однако то, чего хочет Исаев... Это даже не капкан и не ловушка. Это два билета в один конец. Для меня — направо. Для Клима — налево. Без общих перронов и перекрестков.

— Пожалуйста, попросите о чем-нибудь другом. Для меня это все в прошлом. Я не хочу... Не смогу. — Губы еле шевелятся. Голос чужой.

До этого момента была уверена, что судьба и так хорошенько отыгралась на мне за несколько лет спокойной жизни. Макнула в дерьмо по самое горло. Чуть не утопила. А оказалось, в навозной куче предстоит еще и поплавать.

— Нет. Альтернативы не будет, — жестко обрубает Исаев. — И рассказать о нашей сделке вы тоже не сможете. Попробуете признаться, и Хаванский вернется туда, где ему самое место. За решетку.

Я дергаюсь как от пощечины.

— Вы обещали, что дело будет закрыто. Навсегда.

— Будет. Как только вы исполните просьбу, — кивает Исаев. — А «навсегда» зависит лишь от вас. От ваших благоразумия и молчания.

— Но он не простит мне... — Язык не поворачивается сказать о том, что предстоит. — Никогда.

В памяти вспыхивает дождливый вечер несколько недель назад. Промокшее пальто. Умелые пальцы Клима, обжигающие своими прикосновениями. Его губы на моих губах. И слова: «Ты хотела узнать условия нашей сделки, так вот, запоминай. Первое и самое главное. Ты моя. Без третьих, без четвертых...»

Этот потрясающий мужчина, который до меня не ограничивал себя никакими нормами морали и не требовал ни от кого верности, оказался жутким ревнивцем. Собственником, помешанным на одной-единственной женщине. На мне.

— Зато он будет на воле.

— Презирать меня. — Прижимаю ладони к горящим щекам.

— Скорее всего.

— И проклинать нашу встречу. И первую, и вторую... Все. — Прошлое каруселью проносится перед глазами.

Смешно. За последние девять лет я успела побывать замужем и развестись, однако самые яркие и горькие моменты связаны не с мужем, а с Климом.

Все это время мы словно были связаны. Несмотря на толпы его женщин и мой брак.

— Мне жаль.

Впервые за нашу встречу Исаев выглядит настоящим. Я верю, что ему действительно жаль, вижу во взгляде сочувствие. Он будто прямо сейчас переживает ту боль, через которую мне и Климу придется пройти.

— За что вы так... с нами?

— Первый закон природы — за все нужно платить. Клим Хаванский забрал у меня то, что было мне дорого. Заставил узнать, что такое предательство.

— Решили отплатить той же монетой? Узнали, что ему дорога я, и...

Говорить безумно сложно. Я как под сильной заморозкой. Все вижу, все слышу, но мозг буксует. Он отказывается принимать новую реальность, не хочет в нее верить и представлять.

— Хаванский начал первым. И его не мучила совесть, когда, наигравшись, он выбросил свою игрушку. — Исаев до желваков стискивает зубы. — Он сделал мне больно. Теперь я хочу, чтобы он сам почувствовал, каково это.

— Но я... я ни в чем не виновата. Я не брала у вас ничего. Ваша жена... — Прекрасно понимаю, о какой «игрушке» идет речь. — Мы даже незнакомы. Я знаю лишь, что ее зовут Ева. И все.

— Есть такое понятие — «сопутствующий ущерб». На вашу беду, вы оказались не с тем человеком не в то время.

— Ущерб... Чужие судьбы — ущерб? — с нервным смешком слетает с губ. — Похоже, люди для вас не дороже пыли под ногами.

— Хаванский худшая партия для такой умной и красивой женщины. Когда-нибудь, Диана, вы поблагодарите меня за то, что избавил вас от этого подонка.

— И вынудили пройти через... — Не в силах произнести больше ни слова, замолкаю и разворачиваюсь.

— Вам стоит поспешить, — доносится в спину, когда я подхожу к двери ресторана. — У моего предложения короткий срок.

— Мне нужно подготовиться, — хриплю, не оборачиваясь.

Все мое здравомыслие, вся выдержка — они испарились. У каждого человека есть предел возможностей. Своего я уже достигла и даже ступила за край.

— Не беспокойтесь, дорогая. Мои люди сами все зафиксируют и передадут адресату. Просто войдите в здание вашего чудесного клуба и будьте собой. Разные мужчины, разные ощущения... Мне рассказывали, когда-то вам нравилось.

Глава 46

Встреча с Исаевым лишает меня последних сил. Умом понимаю, что нужно вернуться домой, что Николай, наверное, уже поднял на уши и охрану, и полицию, и всех знакомых. Но ничего не могу с собой поделать.

Вместо того чтобы вызвать такси, бесцельно иду вдоль набережной. Не глядя на прохожих, кутаюсь в свои мысли. Как на волнах, катаюсь от прошлого к настоящему, от возможного — к нереальному.

В отличие от подружек из школы, я никогда не мечтала о большой любви и жизни, похожей на сказку. Может быть, это неправильно, однако тогда думалось, что так безопаснее. Чем ниже планка, тем легче ее достигнуть.

Если бы не Клим, моим первым мужчиной оказался бы кто-нибудь из сокурсников. Милый, простой, не очень умелый и обязательно надежный. Замуж я бы вышла не за Шаталова, а за ровню — скромного экономиста, инженера или преподавателя вуза. На радость родителям стала бы живым подтверждением теории о том, что девочки выбирают мужчин, похожих на их отцов. Но Хаванский за одну ночь сделал так, что моя планка взлетела до небес.

После него все пошло наперекосяк. Сокурсники превратились в скучных мальчиков. Любимые преподаватели — в безнадежных зануд. А родительский дом, где нужно было молчать об унизительной помощи брату, — в темницу.

По сути, таким же местом заключения, только без надзирателей и постоянного контроля, был наш дом с Шаталовым. Моя привычка ограничивать себя никуда не делась даже рядом с законным мужем. И лишь Клим снова смог проломить привычные казарменные стены.

За короткий срок под одной крышей с ним я узнала, что умею ревновать, стала извращенкой, зависимой от его тела. И полюбила.

Сложись все иначе, возможно, впереди нас ждала бы та самая белая полоса, о которой рассказывают чокнутые оптимисты.

Я бы обязательно плюнула на фирму и уехала с Климом хоть в Китай, хоть на Северный полюс. Научилась бы просыпаться в мужских объятиях. Превратилась в беззаботную домохозяйку, которая знает, как отличить зрелое авокадо от незрелого, умеет по блеску глаз определять свежесть рыбы и готовит идеальные яйца пашот.

Мы бы занимались сексом утром и вечером. Смеялись из-за неудачных поз и целовались до саднящих губ.

У нас обязательно были бы громкие ссоры и горячие примирения. И еще много разных «бы». Без насилия. Без предательств. Без проклятого сопутствующего ущерба.

Вспомнив эту дикую формулировку Исаева, вздрагиваю.

В свое время моя личная жизнь была сопутствующим ущербом для родного брата. Не помню, чтобы он переживал, что со мной станет после ночи с прокурором. Наутро Стас даже не спросил, как я себя чувствую и нужна ли помощь.