Ложь, латте и легинсы - Страница 2

– Конечно, не злюсь. Еще чего не хватало. Если решишь мне изменить, точно найдешь что-то получше, чем это. – Она кивнула на раздосадованную девицу с намокшими волосами. – Мне позвонили из Нью-Йорка. Нужно срочно уладить один вопрос с Риззо. Я домой за чемоданом. Думаю, успею на самолет в шесть утра. Когда приземлюсь, позвоню.

Не в первый раз рабочие звонки Эмили нарушали все их планы. Ее подруга-хирург говорила, что со срочными вызовами на работе у Эмили даже похлеще, чем у нее. Но Майлз все равно казался удивленным.

– Сегодня же Новый год. Разве в Нью-Йорке некому все разрулить?

Он ужасно расстроился. Эмили стало его жаль.

– Прости, дорогой. Слишком сложное дело, не могу пустить на самотек. Оставайся тут и повеселись как следует. Только держи себя в руках, – добавила она, чтобы порадовать Майлза. Эмили ни капли не беспокоилась о том, что муж натворит глупостей. Она наклонилась и наспех поцеловала его в мокрые губы. – Я позвоню.

Эмили пробралась через толпу к выходу из дома. Симпатичный парковщик подозвал для нее такси и придержал дверцу. Она одарила его улыбкой и десятидолларовой банкнотой.

– Сначала заедем на бульвар Санта-Моника, там меня подождете, – сказала Эмили водителю, – а потом сразу в аэропорт. Пожалуйста, побыстрее.

Ее ждал Нью-Йорк – первая и истинная любовь.

Мириам

Только вторая миля, а Мириам вот-вот задохнется. Сердце колотилось где-то у горла, и как бы глубоко она ни дышала, замедлить пульс не удавалось. Она взглянула на фитнес-браслет в тысячный раз за последние шестнадцать минут, переживая, что пульс за сто шестьдесят пять добьет ее. Что ж, станет единственной женщиной во всем Гринвиче, да и, пожалуй, на всем белом свете, которая упала замертво, пробежав – ну, если уж начистоту, то пройдя – одну разнесчастную милю за целых шестнадцать минут.

Но ведь она сделала первый шаг, это главное! Блогеры, которые проповедуют ЗОЖ, и авторы книг по мотивации твердят на все лады, что главное не победа, а участие. «Не судите себя. Если вы в деле, это уже шаг к победе. Не стремитесь сразу же стать идеальной, просто начните!»

– Придурки! – буркнула Мириам.

В морозный воздух вырвалось облачко пара.

Пробежка в семь утра первого января – никакой не шаг к победе, это чертов триумф!

– Доброе утро! – слева пробежала девушка, испугав Мириам чуть ли не до сердечного приступа.

– Привет, – выдохнула Мириам вслед грациозной лани. Девушка была вся в черном: легинсы «Лулулемон» с сетчатыми вставками – адски холодно даже на вид, – короткая дутая курточка, кроссовки «Найк» и симпатичная шапка с помпоном. Бесконечно длинные ноги и крепкая попка – ничего лишнего. А вот Мириам однажды села на щетку для волос, а потом щетка встала вместе с ней – застряла в складке под левой ягодицей.

Она перешла на шаг. Не успела Мириам восстановить душевное равновесие, как на противоположной стороне улицы показались две спортсменки в шикарных беговых костюмах. Та, что в розовой куртке, вела на поводке золотистого ретривера, а другая, в спортивном костюме камуфляжной расцветки, – шоколадного цвета лабрадора. Все четверо словно сошли с рождественской открытки и бодро двигались вперед.

– С Новым годом! – крикнула хозяйка ретривера.

– И вам того же, – буркнула Мириам, радуясь, что незнакома с ними.

Не то чтобы у нее появилось много друзей за те пять месяцев, что их семья провела в Гринвиче. Близнецы пошли в подготовительный класс, Бенджамин отправился во второй. В школе Мириам здоровалась с парочкой родительниц, но больше никого здесь не знала. Пол утверждал, что во всех состоятельных пригородах быт устроен одинаково – люди по большей части сидят дома. У них в особняках есть все, что нужно, – спортзал, кинотеатр, винный погреб и дегустационный столик. С детьми занимаются няни, а потому нет нужды в игровых площадках. По магазинам ходит прислуга. Да, здесь все на свете делает обслуживающий персонал – стрижет газон, чистит бассейн, меняет лампочки.

В прихожей чувствовался аромат дымящихся поленьев. Мириам заглянула в гостиную, убедиться, что муж предугадал ее желание погреться у камина. Больше всего в пригородной жизни ей нравилось именно это – затопленный камин по утрам. Промозглый день сразу становился уютнее, а детские щечки – румянее и прелестнее.

– Мамочка дома! – Пятилетний Мэтью, страстный любитель оружия, влез на спинку дивана и скакал по ней, размахивая игрушечным мечом.

– Мама, а Мэтью не дает мне с мечом поиграть! А ты говорила, надо делиться! – пожаловалась на брата-близнеца Мэйси. Она всегда залезала под стол, когда дулась.

– Мам, скажи свой пароль, я одну игру куплю, можно? – спросил Бенджамин, не отрывая глаз от айпада.

– Не скажу. И кто разрешал тебе брать мой планшет? Сейчас время для семьи!

– Ну, приложи палец! Пожалуйста! Джеймсон говорит, это самая крутая игра! Почему ему можно, а мне нельзя?

– Потому что его мама добрее меня! – Мириам исхитрилась чмокнуть сына в макушку, пока тот не успел увернуться.

Пол стоял у плиты в пижамных штанах и флисовой толстовке и переворачивал блинчики.

– Вот это да! Сильная у тебя мотивация!

Мириам невольно подумала, до чего же он красив, даже ранняя седина его не портила. Пол старше ее всего на три года, но из-за седины можно подумать, что на все десять.

Она ухватила себя за отвисшие бока.

– Вот моя мотивация!

Пол уложил последний блин на высокую стопку – по меньшей мере из дюжины таких же – и выключил плиту. Он подошел к жене и обнял ее.

– Ты прекрасна такой, какая есть, – сказал он на автомате. – Возьми блинчик.

– Ни за что! Зря я, что ли, целых двадцать минут на морозе убивалась?

– А блинчики готовы, да, папочка? Готовы? Готовы?

– Можно их сливками полить?

– И шарик мороженого сверху!

– С черникой не буду!

Дети, тараторя, уселись за стол. Мириам старалась не обращать внимания на бардак и думать о том, что у нее замечательный муж, и детям сейчас весело, однако это было непросто – стол в муке, повсюду брызги засохшего теста, на полу крошки от шоколадных чипсов и рассыпавшиеся ягоды черники.

– Кто-нибудь хочет фруктовый салат или йогурт? – поинтересовалась она, доставая и то и другое из холодильника.

– Нет! – ответило семейство в один голос.

«Я тоже», – подумала Мириам и полила салат йогуртом. Попробовав, она чуть не сплюнула в раковину – йогурт испортился, и даже сладкая клубника не спасала от гадкого привкуса. Она вытряхнула содержимое миски в мусорку и решила сварить яиц. Два раза откусила от цельнозернового хлебца – больше не смогла.

– От одного ничего не сделается, – сказала она себе под нос и ухватила с тарелки блин с шоколадной крошкой.

– Вкусно, правда, мам? Взбитых сливок? – спросил Бенджамин и потряс баллончиком.

– Давай!

Да пошло оно все! Пусть будет пример для дочери: еда нам никакой не враг, главное – умеренность. Никаких пищевых расстройств в этом доме!

Мириам закинула капсулу в кофемашину, и тут Пол произнес:

– Что за херня?!

– Папа, следи за языком! – воскликнула Мэйси точь-в-точь, как Мириам.

– А папа сказал плохое слово!

– Простите, – пробормотал Пол, не отрываясь от газеты, которую Мириам бросила на кухонный стол. – Дорогая, иди сюда.

– Сейчас. Тебе кофе сделать?

– Подойди!

– Что такое, пап? Что там в газете?

– Возьми еще блинчик, – предложил Пол дочери и протянул жене газету, указав на заголовок внизу первой страницы: «Пьяная мамаша за рулем. Жену сенатора остановили за вождение в нетрезвом виде. В машине было пятеро детей».

– Что за херня?!

– Мама! Ты сказала «херня»!

– Папа! Мама сказала плохое слово!

– Херня, херня, херня! – нараспев твердил Мэтью.

– Кто хочет посмотреть мультик? – спросил Пол. – Идите вниз! Бенджамин, поставь «Босса-молокососа»!