Ловушка для вершителя судьбы - Страница 3

– Говори мне «ты», – попросил в ответ ангел, и впервые нечто напоминающее улыбку скользнуло по его печальному лицу. – Все-таки мы с тобой не чужие… Я неотлучно находился рядом с тобой все сорок три года твоей жизни.

– Почему сорок три? Мне пока только сорок два.

– Сорок два года и десять месяцев назад ты родился, – терпеливо, как ребенку, объяснил ангел. – Но жизнь твоя началась на девять месяцев раньше.

– Да, я понимаю… – забормотал писатель. – Беременность… Подумать только! Мне бы и в голову не пришло, что ангелы охраняют нас с первых мгновений жизни, еще в утробе матери!

– Что ж, теперь ты это знаешь.

– Но как многое мне еще хотелось бы узнать!

– Понимаю, – слегка кивнул ангел. – Но очень прошу тебя: подожди немного. Скоро… или не очень скоро, но ты все узнаешь. А пока еще не время.

– Тогда хотя бы один вопрос, – взмолился Алексей. – Вы… Ты сказал, что не имел права сопровождать меня. Почему? Я согрешил… То есть сделал что-то не так? И меня наказали, лишив хранителя?

Лицо ангела сделалось очень печальным.

– Нет, Алеша, – мрачно, словно через силу, отвечал он. – Это наказание не тебе, а мне. Это я согрешил, нарушив вселенские законы, правила, которые существуют для ангелов испокон веков.

Это было сказано с такой болью, с таким отчаянием, что Алексей невольно проникся сопереживанием к собеседнику.

– И что теперь будет? Тебя ждет Божий суд? – сочувственно поинтересовался он.

– Да, надо мной будет Суд, – подтвердил ангел. – Но не Высший, не Божий, как ты говоришь. Сам Создатель присутствовать на нем не будет – у него есть дела поважнее, чем судьба проштрафившегося ангела.

– Но за что тебя будут судить? Что ж ты такое сделал?

– Что сделал? – Ангел горько усмехнулся. – Я убил тебя, Алеша, вот что я сделал. Нет-нет! – Движением руки он остановил поток вопросов, уже готовый сорваться с губ писателя. – Повторяю, сейчас не время для объяснений. Рассказывать слишком долго… Ты все узнаешь на Суде. А он вот-вот начнется.

Ангел изящным жестом обвел вокруг себя. Недоумевающий Алексей проследил за ним взглядом и вдруг увидел, что помещение вокруг него начинает преображаться. Местами голубая дымка загустела, и из нее стали проступать очертания предметов. Первым «проявился» большой, точно парящий в воздухе шар, напоминающий объемные часы со странным циферблатом – много-много делений и четыре стрелки.

– Какие интересные часы! – воскликнул писатель.

– Обычные, – пожал плечами его собеседник. – В вашем мире четыре измерения, точнее, три измерения плюс время. Не знаю, почему вы, люди, отделяете время от остальных трех координат… Нам здесь это кажется странным и неудобным.

– Четыре стрелки – это длина, ширина, высота и время, да? – заинтересовался Алексей.

– Совершенно верно. По расположению стрелок мы узнаем, когда и где произойдет или уже произошло то или иное событие. Например, когда на Земле родится наш следующий подопечный и когда его будут судить.

– Понятно… А как будет проходить этот Суд над тобой?

– Скоро, как выражаются у вас на Земле, с минуты на минуту, здесь появятся участники процесса – судьи и свидетели. Мы увидим жизнь каждого из моих подопечных…

– Значит, и я тоже увижу всю свою жизнь с начала и до конца? – Это сообщение так взволновало писателя, что он перебил собеседника.

– Не беспокойся, не совсем уж всю, – покачал головой ангел. – Конечно, мы не будем просматривать, как ты принимал душ или чистил зубы. На Суде будут показаны только те моменты твоего существования, которые были важны для души. У кого-то из людей таких моментов всего-то два или три на всю судьбу. А у иных получается длинная, красивая и поучительная история. Ты не просто увидишь себя и людей, с которыми встречался, ты заново переживешь все эти мгновения, также четко, как переживал их тогда. Понимаешь, тут есть один важный нюанс… Ты, возможно, давным-давно забыл этот эпизод или совершенно искренне считаешь, что в нем нет ничего значительного, но если он повлиял на твою жизнь в дальнейшем, мы обязательно его увидим. Иногда такое бывает: плачущего младенца не взяли на руки – и вся его судьба переменилась. Или школьник не дал списать соседу – все, в один день его жизнь резко меняет русло. Или совсем просто – на перекрестке человек свернул не в ту сторону. Казалось бы, что такого – свернул и свернул. Но теперь его ждет совершенно иной набор событий – другие люди, другой путь, другие трудности, другое счастье. А ведь он и не вспомнит никогда тот день. Но чаще это все-таки крупные, значительные события.

– А если это что-то очень плохое, неприятное? – Алексей понял, что ему не слишком-то хочется смотреть эту ретроспективу.

– Нет плохих событий. Есть испытания. Или неправильный выбор, – ангел немного помолчал. – Это закон.

– Закон? Но что мне закон? Я не хочу снова переживать боль и любоваться на свои ошибки, даже если это было испытанием! – возмутился писатель.

Его хранитель лишь пожал плечами и ничего не ответил. Он выглядел задумчивым – похоже, погрузился в свои мучительные мысли, что, собственно, нисколько не удивительно накануне Суда… А, может, просто не знал, что сказать.

«А ведь ему сейчас гораздо тяжелее, чем мне», – запоздало устыдился Алексей и притих. Он отвернулся от ангела, посмотрел в другую сторону и увидел, что из дымки появились огромные весы с двумя чашами.

«Ну точно, зал суда, – подумал он. – Как в кино. Сюда б еще статую Фемиды с повязкой на глазах…»

– Это чтобы взвешивать дела? – поинтересовался он, указывая на весы. – Хорошие и плохие, что перевесит?

– Да, – отвечал ангел. – Только взвешивают тут не одни деяния, но и мысли, желания, стремления. Ты, наверное, удивишься, но для души человека не так уж важны его поступки… Зато каждое его устремление, каждый помысел, каждое намерение, пусть даже не реализованное, имеют принципиальное значение для того, кто создал нас и вас. Впрочем, эти весы используются не так уж часто. В большинстве случаев и так ясно, какого рода мысли преобладали в душе.

– А?.. – Писателю хотелось расспросить своего хранителя еще об очень многих вещах, но он не успел этого сделать.

Ангел снова остановил его.

– Понимаю, тебе так много хочется узнать… Я обязательно удовлетворю твое любопытство, но чуть позже – они уже собираются.

Алексей повернулся в ту сторону, куда указывал его хранитель, и с изумлением увидел, как из туманной стены понемногу стали проявляться человеческие фигуры – о том, что это были именно люди, а не ангелы, он догадался по отсутствию крыльев за плечами.

Первой вплыла невысокая и очень полная блондинка в платье из голубого шелка явно старинного покроя, который носили во времена Шекспира, а может, и еще раньше – Алексей был не слишком силен в истории моды. Пожалуй, эту женщину можно было бы назвать хорошенькой, если бы не второй подбородок, расплывшаяся талия, жирные складочки на шее и прочие приметы излишней тучности.

Вслед за ней, сутулясь, появился худой мужчина с неподвижным лицом, одетый во что-то серое и мешковатое. Он двигался медленно, словно каждый шаг давался ему с большим трудом, и упорно не поднимал глаз, глядя только себе под ноги.

Третьим был смуглый человек лет шестидесяти с мелкими чертами лица, одет он был в темную старинную куртку, такие же штаны и башмаки с пряжками. Его руки подрагивали, и он непрерывно что-то бормотал.

Следом возник статный красавец с гордым взглядом завораживающих карих глаз и в цилиндре, синем сюртуке и узких брюках. При взгляде на его одежду Алексею сразу вспомнились картины импрессионистов. Мужчина часто оглядывался, словно надеясь кого-то увидеть.

Последней прошествовала пожилая женщина в православном монашеском одеянии, у нее была царственная осанка, взгляд ее серых глаз напряженным.

– Кто это? – почему-то шепотом поинтересовался писатель и услышал в ответ:

– Мои бывшие подопечные. Те, кого я охранял до тебя. Я их очень любил – каждого по-своему, но тебя… Тебя я любил сильнее остальных. Все мои надежды, все мои ожидания были связаны с тобой…