Ловушка для сентиментальной старушки - Страница 12

— Чей?!

— Физрука 167-й средней школы Виталия Сергеевича Пономаренко.

— Не понял.

— Тебе Мария говорила про анонимки по поводу ее мужа? С намеками, что он жив? — Мартин покачал головой и насторожился. — А мне говорила. Что Пономаренко украл личные вещи, белье Марии и ее дочери для человека из машины с красными номерами, который его потом и убил, это я тебе говорю! Дашь дело?

— Все, уходи! Мне надо срочно принять меры. Мы забираем у тебя дело. И труп тоже, — Мартин весь подобрался, как будто готовился к броску, и не отрываясь смотрел на телефон. — Уходи. Каждая минута на счету.

— Труп не отдам — он у меня еще по одному делу идет, даже по двум. И мы еще кое-какую информацию подсобрали… Задешево не отдам, только баш на баш. Ну, я пошел…

В дверях Корнецкий обернулся:

— Только скажи, чего кандидату в депутаты Кошкину надо от того, из машины с красными номерами?

— Чтооооо?! — Мартин аж подскочил. — Давай так, я сейчас машину запущу и часов в шесть к тебе в отдел подъеду, там и потолкуем.

Сержанта Василия Копылова Никита нашел быстро, он играл в шахматы во дворе своего дома… Маленький, сухонький, очень подвижный, он сразу насупился, поняв, что речь пойдет о вьетнамской войне и о Андрее Петунине.

— До сих пор себя виню, хотя что я мог сделать?.. Андрей здоровый мужик был, а меня в руку ранило, я не то, что дотащить, я его даже их машины вытащить не смог… Решил бежать в госпиталь за подмогой, но и бежать у меня не очень получилось, еле ноги передвигал…

— А майор Кошкин? Он куда делся?

— Не знаю, когда я в себя пришел, его уже не было, но в госпиталь он позже меня добрался.

— Давай не наводить тень на плетень: крыса твой майор, сдрейфил, бросил вас и отсиживался где-то!

— Ну да, струсил, но я на него зла не держу. Понимаешь, он же не виноват, что уродился трусом, это от него не зависело… Вот ты — блондин, а он — трус…

— Так выбрал бы себе другую профессию!

— В том-то и дело! Он бы и рад, но у него и отец, и дед генералы, они и мысли не допускали, что он не пойдет по их стопам! Еще мальчишкой в суворовское отправили. Начальство, конечно, все про него понимало, но кому охота против двух генералов переть?! Вот и пристраивали его на всякие бумажные должности. Знаешь, кем он у нас был? По политпросвету, про международное положение и политику партии нам впаривал. Его поэтому и в госпиталь отправили — все остальные делами заняты были… — Сержант покачал головой. — Жалко мне его! Мог бы нормальным инженером стать или еще кем, а так всю жизнь пробоялся…

Кораблев вкратце, без подробностей, обрисовал Василию историю с убийством Пономаренко.

— Как считаешь, он мог на такое пойти? Из страха, что вьетнамская история выйдет наружу.

— Сам — никогда! Не придумать ему такого! Разве что кто-то его сильно в спину пихает. Я с ним иногда встречаюсь — так, пивка попить, — болтаем о том, о всем. Так вот, есть у него типа помощник, пресс-секретарь, только похоже, что это Кошкин у него в помощниках… Видел его пару раз — ну настоящий хорек, пронырливый, скользкий… Вот он такую историю придумать мог, не даром пресс…

— А не знаешь, у Кошкина есть какие связи с иностранцами?

— Ты смеешься? Да они с этим хорьком все посольские тусовки посещают, потом лапшу на уши избирателям вешают — и с этим дружит, и с тем знаком, и такой-то к его советам прислушивается, — Копылов усмехнулся в усы. — Ты к прессу-то присмотрись, у меня нюх хороший, вонь сразу чую.

Попрощавшись с Василием и поблагодарив его, Кораблев двинулся в штаб избирательной компании Анатолия Кошкина. Как он выяснил, началась пресс-конференция.

На первый взгляд, собралось много журналистов, но потом Никита заметил, что многие сосредоточено, с умными лицами рисовали в блокнотах какие-то каракули. «Массовка», хмыкнул про себя Кораблев. Он сразу вычислил «хорька» — он действительно был похож на этого зверька, одновременно услужливый и угрожающий. Но, похоже, и «хорек» вычислил его — он все время внимательно следил за Никитой. «Как это он умудрился? Может, проходил по какому делу? Да нет, вряд ли, у меня память на лица хорошая, узнал бы, если бы раньше видел», удивлялся Никита. И вдруг его осенило — конечно, журналистов всех пресс-секретарь знал, массовку — тоже, а вот Кораблев — новый персонаж. «Ладно, если что, прикинусь любознательным избирателем», решил детектив и сосредоточил свое внимание на Кошкине.

Похоже, Василий Копылов был прав — Кошкин держался неуверенно и, отвечая, оборачивался к своему помощнику, как бы ища у него одобрения. Лет 60-ти, он был какой-то рыхлый, то ли безразличный, то ли подавленный. «О чем бы его спросить? О Вьетнаме не стоит, насторожится… А, спрошу про международные связи!», решил Никита и поднял руку.

— Представитель избирателей округа, — представился он. — Мне бы хотелось узнать, поддерживают ли за рубежом Вашу кандидатуру? В каких странах Вы имеете поддержку?

Кошкин приободрился и с воодушевлением начал перечислять страны, с представителями которых он имел, по его словам, дружеские связи. Кораблев старательно записывал, чувствуя на себе подозрительный взгляд «хорька».

Получив ответ, Никита поспешил удалиться, записав еще и фамилию пресс-секретаря, общаться с которым было явно рано.

Костик, продвигаясь «вглубь веков» по биографии Красавиной, довольно быстро добрался до ее брака с Красавиным и выяснил, что девичья фамилия невесты была Калиновская. А вот дальше… Пустота. Вернее, не совсем так. Поскольку в первые годы после революции ни паспортов, ни прописки не было, Симонов начал искать в дореволюционных материалах. Калиновских было пруд пруди, особенно на Украине, в Белоруссии и на территории Царства Польского, но не сходилось то имя, то отчество, то год рождения… Работа предстояла огромная и, казалось, бессмысленная. Костик еще раз проанализировал найденные документы, и его внимание задержалось на одном факте, вроде бы, малозначимом для его задачи: Ольга Александровна преподавала немецкий, и судя по полученным ею характеристикам, знала этот язык в совершенстве. Но где до революции девушка могла так хорошо выучить иностранный язык? В семье? Все найденные им Калиновские были или поляками, или евреями. Что если дернуть за эту ниточку? Но времени уже не было — пора бежать в пельменную.

Михаил Анатольевич решил сэкономить время и попросил привезти для допроса и Таратайкина, и его жену, не давая им беседовать между собой. Задержанных развели по разным кабинетам, и детектив начал с жены, рассудив, что Ивану будет невредно слегка помариноваться.

Софья Таратайкина, бесформенная толстуха под 50 лет, оказалась действительно очень словоохотливой. Воодушевленная тем, как им повезло в понедельник, она тут же рассказала, как Ваня, вернувшись с работы, на минутку поднялся в квартиру, предупредил ее, что вернется поздно, потому что два придурка подрядили его отвезти их в одно место и пообещали кучу денег — целых 200 долларов, и убежал. Вернулся муж около десяти часов с деньгами в кармане и чекушкой, поскольку грех было не отметить такую везуху. «Придурков» она видела из окна, решив на всякий случай проследить, кого повезет благоверный, но лиц их не разглядела.

Вооружившись новой информацией, Михаил Анатольевич не собирался церемониться с Таратайкиным, очень похожим на свою жену.

— Гражданин Таратайкин, расскажите подробно про так называемый «угон» Вашей машины.

— Почему «так называемый»? вы же сами нашли ее в Тихом переулке!

— Давайте не тратить времени, у нас есть свидетели, которые видели, как Вы сидели в своей машине, из такси вышли двое, и Вы их повезли куда-то. И Ваша жена это подтвердила. Кто, когда, где и зачем Вас наняли.

— Кто они — не знаю, двое кавказцев, похоже. Подошли ко мне в обеденный перерыв, я сидел в машине и жевал бутерброды, что мне Сонька утром в сумку сунула. Спросили, смогу ли я их покатать вечером за 200 долларов. Что, я дурак, что ли, отказываться? Договорились, что я их буду ждать в своем дворе в шесть вечера.