Ловушка для резидента - Страница 16

А вот Усладов морщиться забывал! Сдается мне, что он не только слышал об усьмягах, но и пробовал их, видимо, сохранив о вкусовых достоинствах эборакских устриц самые приятные впечатления. Во всяком случае, он чуть заметно машинально причмокивал, как только Василий принимался расхваливать инопланетный товар... Вот так наш брат резидент и проваливается на чужих планетах! Нас губят женщины, пьянство и пристрастие к экзотической кухне!..

Щеглов опять направился к лифту, хотя я предпочел бы спуститься по лестнице. У меня снова возникло нехорошее предчувствие. Но поскольку оно появлялось всегда при виде этого дурацкого ящика, то Василий его проигнорировал. А я устыдился своей робости и побоялся уронить авторитет паррийского резидента в глазах землянина. Хихиканье Василия по поводу излишне осторожных Героев продолжалось минуты три. После чего ему пришло на ум, что наше путешествие слегка затянулось: по его расчетам, мы уже должны были достичь первого этажа... Разумеется, Щеглов был прав – но только в том случае, если мы по-прежнему оставались в здании нефтяного магната Казюкевича.

– Хочешь сказать, что у нас есть шанс провалиться в преисподнюю? – Слегка полинял лицом Василий.

– Ну почему сразу в преисподнюю? – возразил я.– Не такие уж мы с тобой грешники.

Василий промолчал. Видимо, не рискнул в столь сомнительной ситуации настаивать на своем сатанинском статусе...

Что же касается меня, то я нисколько не сомневался, что угодил в магическую ловушку. Угодил – исключительно из-за своих собственных глупости и легкомыслия! Надо быть очень большим идиотом, чтобы довериться замкнутому пространству в здании, которое построил архитектор Каронг – весьма даровитый маг и негодяй... Единственно, пока я не мог ска-зать с уверенностью, кто сварганил для меня хрустальный гроб: покойный князь Тагира или живой поркианский резидент Усладов?.. Магия – штука тонкая: она может сработать и через много лет после того, как произнесено заклятие. Маг давно мертв, а его ловушка продолжает поджидать жертву – возможно, случайную, а возможно, и нет,– чтобы захлопнуться в самый неподходящий момент.

– Мы выйдем отсюда когда-нибудь? – спросил Василий после пятиминутного растерянного молчания и принялся с ожесточением давить на все кнопки подряд.– Черт бы побрал Казюкевича! Довел технику до нерабочего состояния! Сэкономил, паразит, на профилактическом ремонте!..

Я не стал спорить с Василием: у него еще будет возможность убедиться в своей ошибке и огорчиться по этому поводу...

У меня возникло ощущение полета... Хорошо, если мы перемещаемся только в пространстве, и совсем плохо, если маг задействовал временной фактор... До сих пор считалось, что над временем властны только Сагкхи. Но тысячи черных магов пытались вмешаться в его ход! По слухам, кое-кому это удавалось... Я не мог исключить, что и таинственные порки в столь сложном и опасном деле чего-то достигли.

– Ну наконец-то! – воскликнул Василий через час нашего пребывания в магическом четырехграннике.– Сподобились вызвать лифтера – чтоб им ни дна ни покрышки!..

Дверцы лифта действительно дрогнули и разошлись. Торжествующий вопль обрадованного Василия тут же и оборвался, едва он ступил за порог проклятой коробки.

– Мама дорогая... – только и сумел вымолвить Щеглов.

Земля. Москва. Информация к размышлению

Неожиданный успех на артистическом поприще поставил лейтенанта Крюкова в тупик. Канарейкин же был в полном восторге, вслух предаваясь грезам о мировой славе и хрустящих зеленых купюрах. И его мечты имели под собой вполне реальную основу!

Крюков был потрясен, когда за одно выступление в дурацком варьете получил денег больше, чем за месяц неустанных хлопот на поприще охраны государственных интересов... Собственно, он и раньше знал, что платят ему мало, но только в ту минуту осознал, прочувствовал, ощутил – насколько мало!

Однако огорчение по поводу столь вопиющей социальной несправедливости отнюдь не повлияло на служебное рвение лейтенанта, проявлявшего в непривычной и суетной обстановке лучшие качества бойца невидимого фронта.

Конечно, человеку, чья служебная деятельность проходила в условиях, весьма отличных от артистического мира, и никогда прежде не посещавшему ночные клубы и стриптиз-бары, богемная жизнь казалась полным абсурдом, граничащим с идиотизмом... Крюков старался поменьше ужасаться происходящему и попристальней вглядываться в окружавших его людей.

Контингент в ночном клубе подобрался специфический, но с бухты-барахты зачислять всех в монстры Федор не стал. Да, распущенность имела место быть. Голые девушки расхаживали не только по подиуму, но и за кулисами, стреляя в терявшегося лейтенанта порочными глазками. Нельзя сказать, что Крюков был ханжой от рождения, но царившая здесь вольность нравов его шокировала.

Если верить Сиротину, то все эти голые и полуголые красавицы – ведьмы!.. В смысле переносном Федор отчасти соглашался с бизнесменом-психом, но поскольку и сам здесь числился вампиром Фреди Крюгером, то не сделал из полученной от ненадежного источника информации далеко идущие выводы.

...Обнаженная до полного «не могу» красавица присела на колени отдыхавшего после выступления Федора и ласково погладила его по волосам:

– Я прямо тащусь от вампиров... Ты вечером свободен?

У Крюкова от такой фамильярности сперло дыхание. Красавица по внешним данным была из ряда вон: такие бьют мужчин наповал одним взглядом глубоких, как омут, карих глаз.

– У меня работа,– прокашлялся Федор.– Ночная.

– У нас у всех ночная работа, Фреди... Почему бы нам не слетать на шабаш?

– А мы вроде уже на шабаше,– попробовал отвертеться Федор, оглядываясь по сторонам.

– Шутник,– улыбнулась красавица, показав совершенно потрясающие зубы.– Здесь мы всего лишь разогреваемся.

– Я летать не умею,– отбояривался, как мог, Федор.– У меня другая специализация.

– Я тебя прокачу на метле,– пообещала настырная ведьма.– Гарантирую массу впечатлений.

Не чуждый чувства юмора Федор посчитал, что шутка – ничего себе. Согласие полетать на метле ни к чему его не обязывало, поэтому он дал его с легким сердцем. Красавица, удовлетворенная покладистостью кавалера, упорхнула в зал поражать своими формами пресыщенную публику. Федор вытер капли пота, выступившие на лбу: у него появились серьезные сомнения в том, что в подобном вертепе ему удастся сохранить незапятнанным моральный облик офицера Конторы... С другой стороны, руководство, посылая сотрудника на оперативное задание в ночной клуб, должно же, в конце концов, учитывать, что ничто человеческое ему не чуждо и он вполне может пасть – не в служебном, разумеется, смысле, а в сугубо интимном.

Кто чувствовал себя за кулисами ночного клуба как рыба в воде, так это Аркашка Канарейкин! Он самым бессовестным образом перемигивался с легкомысленными девицами, расточая им улыбки и поцелуи – пока что, правда, воздушные.

Нет, сказать, что за кулисами царил абсолютный хаос, было нельзя. Попривыкнув, Крюков даже пришел к выводу, что, несмотря на внешнюю распущенность и обилие обнаженной плоти, в варьете умеют поддерживать дисциплину. В роли дядьки-надсмотрщика выступал уже знакомый Федору ветеран эстрадного искусства Макар Терентьевич Жабаненко, решительно пресекавший поползновения на неслужебные отношения в рабочее время. Именно Жабаненко сделал Аркану Кенару довольно резкое замечание, когда тот попытался выйти за рамки приличий. Федору такая строгость понравилась, зато Канарейкин огорчился не на шутку.

– Потогонная система! – сказал он, опускаясь на стул рядом с партнером.– Ни сна, ни отдыха измученной душе!.. Черт бы побрал этого Жабана! Грозился оштрафовать за совершенно невинный флирт с девочкой... За кого они нас держат?! Мы – не рабы, рабы – не мы!

– Работа есть работа,– примирительно заметил Крюков.

– Скажите, пожалуйста, какой герой труда! – ехидно глянул на приятеля Аркадий.– А о чем ты с Марой договаривался?