Ловушка - Страница 95

Хоби вернулся к столу и аккуратно сложил все акции. Получилась стопка высотой в четыре дюйма, которую он подровнял со всех сторон крюком. Тяжелые бумаги образовали аккуратный кирпич.

— Скоро прибудет курьер Единой посылочной службы, — радостно заявил он. — И тогда застройщики получат акции, а я — свои деньги. Так я вновь одержу победу. Осталось ждать около получаса, и все будет закончено — для меня и для вас.

Джоди поняла, что он обращается только к ней. Он выбрал ее в качестве доверенного лица. Карри и Стоуны смотрели на нее, а не на Хоби. Она отвела взгляд. Сквозь стекло стола она видела ковер на полу. На нем был такой же рисунок, как в офисе Девитта в Техасе, но здесь ковер был новее. Хоби оставил стопку акций на письменном столе, подошел к парню с дробовиком и забрал у него оружие.

— Иди сделай мне кофе, — велел он.

Парень кивнул, вышел в приемную и аккуратно закрыл за собой дверь. В офисе стало тихо. Тишину нарушало лишь тяжелое дыхание и гул высотного здания. Хоби держал дробовик в левой руке. Его дуло было направлено в пол. Он слегка покачивал дробовиком, Джоди видела, что он не сжимает рукоять. Она даже слышала, как трется металл о кожу его руки. Джоди заметила, как Карри осматривает офис. Он оценивал положение Тони. Тони отступил назад на ярд, чтобы не оказаться на линии огня дробовика. Его автоматический пистолет был поднят. Джоди чувствовала, как Карри расслабляет плечи, видела, как напрягаются его мышцы. Как он оценивает расстояние: до Тони — двенадцать футов, до Хоби — восемь. Джоди отметила, что лучи солнца падают параллельно краю стола. Она видела, как Карри начинает напрягать пальцы.

— Нет, — прошептала она.

Леон всегда упрощал жизнь при помощи правил. У него имелось правило для каждой ситуации. Когда она была ребенком, правила доводили ее до бешенства. Его главное правило, которое распространялось на все — от ее курсовых работ в колледже до его выступлений в конгрессе, — звучало так: «Делай все один раз, и делай правильно». У Карри не было шансов довести дело до конца. Никаких шансов вообще. Его держали на прицеле с двух сторон. У него не осталось никакого выбора. Если он перевернет стол и прыгнет на Тони, то получит пулю в грудь, прежде чем преодолеет половину расстояния, а выстрел из дробовика прикончит не только Карри, но и обоих Стоунов. Ну а если он прыгнет на Хоби, Тони может и не выстрелить, опасаясь попасть в босса, но Хоби наверняка успеет нажать на курок. Выстрел в упор из дробовика разнесет Карри на куски, а Джоди находилась на линии огня. Еще одно правило Леона гласило: «Если у тебя нет шансов, никогда не делай вид, что они есть».

— Ждите, — выдохнула Джоди.

Она скорее почувствовала, чем увидела, как Карри кивнул и опустил плечи. Они ждали. Джоди смотрела на ковер сквозь стекло и боролась с болью, минута за минутой. Плечо отчаянно ныло. Джоди попыталась переместить вес на костяшки пальцев. Она слышала тяжелое дыхание Мэрилин Стоун, сидящей напротив. Мэрилин явно сдалась. Она опустила голову и закрыла глаза. Солнечный луч вновь переместился, теперь он уже не был параллелен краю стола.

— Какого черта этот парень тянет? — пробормотал Хоби. — Сколько времени нужно, чтобы принести паршивую чашку кофе?

Тони посмотрел на него, но ничего не сказал. Он лишь продолжал держать всех на мушке, особенно внимательно наблюдая за Карри. Джоди повернула руки, чтобы вес пришелся на большие пальцы. Голова болела все сильнее. Хоби приподнял дробовик и положил его дуло на спинку дивана. Подняв крюк, он потер рубцы на лбу.

— Господи, чего он тянет? Иди помоги ему.

Джоди сообразила, что он обращается к ней.

— Я?

— А почему бы и нет? Пусть от тебя будет какая-то польза. Приготовить кофе вполне подходящая работа для женщины.

Она колебалась.

— Я не знаю, куда идти.

— Я тебе покажу.

Он смотрел на нее и ждал. Джоди кивнула. Мысль о том, что она сможет двигаться, вдруг показалась ей приятной. Она с трудом встала и покачнулась. Ее охватила слабость, и она ударилась лодыжкой о ножку стола. Ей пришлось пересечь линию огня Тони. Вблизи его пистолет выглядел огромным и страшным. Тони держал Джоди на мушке, пока она шла к Хоби. Здесь солнечные лучи до нее не доставали. Хоби повел ее сквозь сумрак. Ему пришлось взять дробовик под мышку, чтобы открыть дверь.

«Сначала проверить входную дверь, потом телефон». Она повторяла эти слова, пока они шли через офис. Если она сумеет выскочить в коридор, то у нее может появиться шанс. Если же нет, то есть еще кнопка быстрого набора 911. Нужно сбросить трубку, нажать на кнопку, и даже если Джоди не сумеет ничего сказать, автоматика поможет полицейским определить адрес. «Дверь или телефон». Она повторяла эти слова, не зная, куда смотреть в первую очередь — на дверь или на телефон. Но когда они оказались в приемной, ее взгляд устремился совсем в другое место. Хоби замер, стоя перед ней, и Джоди пришлось сделать шаг вперед, чтобы встать рядом с ним. Они оба уставились на парня, который отправился за кофе.

Он был ниже ростом, чем Хоби и Тони, но шире в плечах. На нем был темный костюм. И он лежал на спине как раз напротив двери, ведущей в офис. Ноги были вытянуты, носки туфель разведены в стороны. Голова опиралась на стопку телефонных справочников, глаза были широко раскрыты. Они смотрели вперед, но ничего не видели. Левую руку он закинул назад ладонью вверх, в дикой пародии приветствия. Правая рука была вытянута вдоль тела, а отсеченная кисть лежала на ковре в шести дюймах от манжета рубашки. Она услышала, как Хоби захрипел, повернулась и увидела, что он уронил дробовик и схватился левой рукой за дверь. Рубцы на лице оставались розовыми, но остальная кожа смертельно побледнела.

Ричер получил свое имя Джек от отца, обычного янки из Нью-Гэмпшира, который испытывал невыразимый ужас перед любыми проявлениями фантазии. Однажды в конце октября, во вторник, на следующее утро после рождения сына, он вошел в родильное отделение, вручил жене маленький букетик цветов и сказал: «Мы назовем его Джеком». Он обошелся без второго имени. Джек Ричер, и больше ничего. Имя было уже вписано в свидетельство о рождении, поскольку по дороге он зашел в расположение роты и отправил телекс в Берлинское посольство. Еще один гражданин Соединенных Штатов, рожденный за океаном, получивший имя Джек Ричер.

Его мать не стала возражать. Она любила своего мужа за его аскетическую сдержанность, потому что была француженкой и в этом его качестве видела нечто европейское, благодаря чему он становился ей ближе. В те послевоенные десятилетия она находила огромную разницу между Европой и Америкой. Богатство и изобилие резко контрастировали с бедностью и усталостью послевоенной Европы. Но ее собственный янки из Нью-Гэмпшира не нуждался ни в богатстве, ни в изобилии. Ему нравились обычные, самые простые вещи, что вполне ее устраивало, даже если это распространялось на имена ее детей.

Первого ребенка он назвал Джо. Не Джозеф, а просто Джо. Без второго имени. Конечно, она любила мальчика, но имя ей не нравилось. Оно было коротким и резким, а французский акцент мешал ей четко произносить первую букву. Получалось нечто похожее на «Ж». Словно мальчика звали Жо. Джек звучало гораздо лучше, а при ее акценте это имя превращалось в Жака — весьма распространенное во Франции имя. По-английски Жак — это Джеймс. Про себя она всегда называла своего второго сына Джеймсом.

Но странное дело: никто и никогда не называл его по имени. Никто не знал, почему так получилось, но Джо всегда называли Джо, а Джека — Ричером. Она и сама так поступала. И не понимала почему. Она высовывала в окошко голову и кричала:

— Джо! Иди ужинать! И приведи с собой Ричера!

И оба ее милых сына прибегали домой.

То же самое произошло в школе. Это стало одним из самых ранних воспоминаний Ричера. Он был спокойным серьезным мальчиком и никак не мог понять, почему брата называли по имени, а к нему обращались по фамилии. Во время бейсбольных матчей команды выбирал мальчик, у которого была бита. Он поворачивался к братьям и говорил: «Я беру Джо и Ричера». И все остальные дети поступали так же. И учителя. Его называли Ричером даже в детском саду. Каким-то образом имя Ричер увязалось за ним и дальше. Как сын военного, он сменил дюжину школ. И всякий раз новый учитель — иногда это случалось на другом континенте — кричал: «Иди сюда, Ричер!»