Lover In Low Light (СИ) - Страница 11

Ничто никогда не вдохновляло меня больше, чем форма ее бёдер, этот лёгкий изгиб её губ, когда она улыбалась, сонно и довольно; как она шептала «навсегда» у моей кожи.

Но вместо этого она произнесла:

— Я специализируюсь на женских телах, особенно обнажённых. Уверена, ты заметила это, исходя из основной части работ здесь. Художники постоянно рисуют по памяти. Ничего личного. Мы используем людей из наших жизней как моделей для работы, и, эм…

— О, да, это точно, — встревает Рэйвен, чтобы встать на сторону Кларк. — Кларк всех рисует. То есть ты должна увидеть все картины, на которых она изобразила меня обнажённой, как с моей ногой, так и без.

Рэйвен стучит рукой по своей левой ноге, пока говорит, и Кларк ненадолго закрывает глаза, выпуская воздух через нос. Блондинка никогда не рисовала Рэйвен нагой — не то чтобы та была против; но она знала, что девушка просто хотела помочь ей сейчас. И она чувствует, что такого рода «помощь» может ухудшить положение или сделать обстановку ещё более неловкой.

— Это как: Господи, сколько раз ты должен видеть меня голой, — сказала Рэйвен, громко смеясь, чтобы не выглядеть притворной. — Ну, я думаю: она настолько хороша, так что кто я такая, чтобы сказать нет, понимаете? Должно рисоваться больше картин с голыми женщинами с протезами, я права? И Лекса выглядит тут классно, ты должна согласиться. Это такая прекрасная работа, пр…

— Остановись, — пробормотала Кларк, толкая её локтем в бок, и Рэйвен сразу закрывает рот. Когда она замолчала, Кларк опять прокашлялась и сказала:

— Хорошей вам ночи.

Она не может стоять здесь больше, не может ощущать напряжённую атмосферу в воздухе и в своём теле. Она не может вынести изучающий взгляд Лексы даже тогда, когда взгляд брюнетки должен быть устремлён на Костию. Кларк начинает чувствовать приступ тошноты.

Блондинка уже начала уходить, таща за собой Рэйвен и жестом показывая Финну идти за ней, но прежде чем она успевает сделать пять шагов…

— Подожди.

Комментарий к Глава 2: Так или иначе, всё осталось по-прежнему. Часть 1.

Ооочень затяжная сцена. Но она прекрасна.

Жду ваши мнения)

========== Глава 2: Так или иначе, всё осталось по-прежнему. Часть 2. ==========

Мне нужно идти, Кларк, — сказала Лекса, видя своего босса, который машет ей через всю комнату. На лице женщины суровое выражение, поскольку Лекса сейчас занимает рабочий телефон, так что брюнетка уже знает, что её ждёт лекция о личных разговорах во время работы. С другой стороны, она постоянно на работе. Домой редко получается уйти.

— Что? Нет! — стонет Кларк. — Лекса, мы на телефоне только две минуты, и я не преувеличиваю. Буквально две минуты, и это самый длинный разговор, который у нас был за неделю!

Лекса прислонилась к стене и понизила голос:

— Знаю, Кларк, но я на работе.

— Ты всегда на работе, — сказала Кларк, и её голос оборвался. Усталый и с оттенком обиды. Лексе больно слышать этот голос.

— Знаю, — прошептала она, — я знаю, и мне жаль. — Так и есть. Каждый раз Кларк вздыхает в трубку, Лекса извиняется. Каждый раз Кларк кричит о том, что скучает, а Лекса извиняется. Каждый раз голос Кларк тихий и холодный, и Лекса извиняется. Она постоянно извиняется, потому что эта интернатура открывает так много дверей в её будущую карьеру, но закрывает так много в её отношениях. Лекса чувствует, как разрывается на две части. — Мне нужно идти.

— Тебе всегда нужно идти, — вздыхает Кларк. — Ты понимаешь, что практически каждый наш звонок ты обрываешь из-за того, что тебе нужно идти? Тебе всегда нужно идти, Лекса.

— Кларк, пожалуйста, постарайся понять, — стонет Лекса, снова оглядываясь на начальницу. Женщина стучит по своим часам и качает головой. Дерьмо. — Ты знаешь, я не должна быть на телефоне.

— Тогда зачем отвечаешь, когда я звоню? Почему ты просто не переводишь меня на голосовую почту, как обычно делают? Почему ты просто не оставишь меня молоть чепуху в сообщения, которые ты, возможно, потом не прочитаешь ещё месяц?

— Потому что я скучаю по тебе, — сказала Лекса. Слова выходят из неё чуть громче, чем шёпот. Горло слишком сжато. Голос ломается, трещины распространяются по нему, как и по сердцу, когда боль Кларк кровоточит сквозь телефонную мембрану.

— Скучаешь по мне? — огрызается Кларк. Голос резкий и злой. — Тогда почему у тебя больше никогда нет на меня времени, Лекса? Такое чувство, будто я — твоё бремя теперь. Мы разваливаемся, и тебе пофиг!

Лекса ощетинивается на это обвинение, она слишком устала и не может подавить гнев, который уже начинает ходить волнами внутри. Она слишком устала, чтобы не дать отпор.

— Ну, мир не крутится вокруг тебя, Кларк! — она прикусывает губу, чтобы остановить себя. — Ты можешь регулировать свой рабочий график, но я — нет. Я не могу говорить с тобой по телефону каждую секунду. Я пытаюсь построить собственную жизнь!

Ничего, кроме тишины, не раздаётся в телефоне в течение долгих секунд, и Лекса прикусила язык, поскольку только сейчас начала осознавать произнесённое. Она знает, что сейчас должна повесить трубку, но сдерживается. Брюнетка ждёт, крадётся за угол так, чтобы начальница не могла её видеть, и вбегает в соседнюю комнату, где люди обычно едят. Лекса тихо защёлкивает дверь за собой и, обернувшись к ней спиной, тихо спускается на пол в тёмной комнате.

Когда Кларк снова начинает говорить, слова, словно пули, врываются в грудь Лексы, разрывая плоть, мышцы и кости — смертельный исход обеспечен.

— Видимо, я больше не часть той жизни, которую ты себе создаёшь.

Её голос рваный и грубый. Лекса знает, что Кларк сейчас плачет. Это только заставляет чувствовать её хуже. Это заставляет её ненавидеть себя за то, какому стрессу она подвергает Кларк. Злость и усталость одерживают над ней верх. Она сломалась, слёзы вырываются из её глаз, горло замыкается так, что она через силу произносит следующие свои слова.

— Не говори так, Кларк, — хрипит она. — Ты знаешь, что это не правда.

Кларк испускает тихий всхлип и произносит:

— Ты говорила, что это навсегда, Лекса. Ты говорила, что мы будем вместе вечно.

При этих словах невозможно сдержать слёзы. Лекса выпускает дрожащий вздох и стучит головой о дверь.

— Я верила в это, Кларк. Верила. Я до сих пор верю.

Её голова кружится под тихий ропот Кларк «Что с нами происходит?». Линия переговоров затихла, она словно мертва, и Лекса хочет кричать. Она хватает ближайший объект, лежащий рядом — коробку бумажных полотенец — и с силой швыряет в противоположную стену комнаты, позволяя единственному всхлипу вырваться из груди, пока коробка летит.

Когда коробка сильно ударилась о стену и упала на пол, Лекса вытерла глаза и встала на ноги. У неё нет времени, чтобы разваливаться.

***

— Что ж, это было неудобно, — сказала Костиа, когда они с Лексой зашли в свою квартиру после ужина. Поход в ресторан прошёл в основном в тишине, неловкости и напряжении, и Костиа перестала пытаться начать разговор после третьего раза, когда её девушка отделалась односложным ответом.

Лекса только вздохнула и прошла в дальний конец квартиры, по пути снимая рубашку. Она не хочет говорить об этом, но знает, что разговор произойдёт вне зависимости от её попыток увернуться. Это, однако, не останавливает её от попыток.

— Не сейчас, Костиа, — говорит она, потирая глаза, которые до сих пор щипало, и надевая пижаму. — Я устала.

— А я запуталась, — отвечает Костиа, следуя за Лексой в спальню. Она шлёпается на кровать и смотрит, как девушка переодевается. — Почему ты мне не говорила о Кларк?

— Ты никогда не спрашивала.

— Я никогда не знала, что мне есть, о чём спрашивать, — парировала Костиа, тряся головой.

— Что я могла тебе сказать о своей бывшей? — спросила Лекса, поворачиваясь лицом к девушке. — Нормально ли изливать информацию о своих бывших любимых нынешним? Потому что мне кажется, что это то, чего нужно избегать.

В ответ на это Костиа приподняла одну бровь: