Ловец тумана - Страница 6

Немного помешкав, он все же принял ее предложение.

До метро его домчали на удивление быстро. Вот так всегда – когда со страшной силой спешишь куда-нибудь, то непременно будут и пробки, и снежные заносы, и стихийные бедствия локального масштаба.

А когда душа противится, когда оттягиваешь каждое мгновение – раз! И вот ты уже на месте.

Сева вошел в двери кофейни, замер на пороге, присматриваясь.

Сердце отчего-то заколотилось с удвоенной силой. «Как на первом свидании!» – язвительно телеграфировали из Министерства Внутренней Цензуры.

Сева уже и позабыл, как это – на первом свидании. Ну, была одна, еще в институте. Хорошая девушка, отличница. Тоненькая, глаза сливового оттенка, а волосы – белоснежные, вылитая Грибная Фея с локации Запретная Тропа в «рубилово-точка-ру». Сева об этом вспоминал каждый раз, когда ее выносил своими эпик-спеллами. Однажды гуляли они по набережной после просмотра какого-то смешного фильма. Кажется, там кого-то тошнило на бампер полицейской машины? Или там парень в хоккейной маске бегал за подростками по лесу? Словом, это было что-то молодежное. Они гуляли по набережной и ели мороженое. Девушка сказала: «Ты, Сева, конечно, очень хороший! И настоящий друг. Но ты как бы еще не сформировался. А мне это важно очень. Чтобы рядом был человек, сформировавшийся как личность». Сева немного обиделся. Решил, что это она так шутит, специально подтрунивает. Испытывает. Пошутил в ответ: «Ну типа если я полуфабрикат, так кто же тебе мешает, иди найди себе – чтоб на все готовенькое». А она почему-то ужасно обрадовалась, прямо захохотала. А я, говорит, уже. Неделю уже почти встречаемся. Не знала, как тебе преподнести, ты уж извини… Сева толком не помнил, как тогда сессию сдал. Все в тумане. Только песня все время крутилась в голове: сегодня в белом танце кружимся, наверное, мы с тобой подружимся.

Что примечательно, теперь в «Кофейнице» играла та же самая песня.

У Севы возникло нехорошее предчувствие. На негнущихся ногах прошел в дальний зал. Почти все столики были заняты, дым коромыслом, туда-сюда сновали официантки в передниках.

Сева остановился возле диванчика в дальнем углу.

За столом сидел, меланхолично вращая пальцами бокал желтовато-прозрачного «Асахи», Януарий Мурин-Альбинский, полиграфический король и интересный мужчина. На нем была темно-синяя водолазка «Фред Перри» и очки с затемненными стеклами.

Отпустив бокал, он заглянул под стол. Взял вилку, помешал ей в тарелке с «Цезарем». Подцепив на зубчики вилки крутон, отправил его вниз, под стол. Из-под столешницы показалась вытянутая морда – черная и лоснящаяся. Мелькнул розовый язык, с аппетитом захрустели мощные челюсти.

– Я думал, сюда с собаками нельзя, – разлепил губы Сева.

Мурин-Альбинский медленно поднял голову. Неспешным жестом снял темные очки:

– Разве? Я и не знал…

Сева, автоматически повторяя его жест, стащил с носа собственные солнечные очки.

– ЭмберХерд? – с приятной полуулыбкой осведомился Мурин-Альбинский.

– Бидон_Битума?

Они пожали друг другу руки. Рукопожатие у Мурина было крепкое, мужское.

В целом он не очень походил на некропедозоофила. Скорее он походил на полиграфического короля…

– Садись-садись, чего стоишь-то? Щаз… официантку.

Мурин щелкнул пальцами. Официантка возникла возле столика, незамедлительно, как Трое-из-ларца.

– Ну чего… по пиву?

– Это же, – Сева с трудом подбирал слова. – Это же вроде как кофейня…

– Разве?! – Мурин перевел свои точки-иголки на официантку. – Это что же, кофейня?!

Официантка, находясь под воздействием его взгляда, медленно приоткрыла рот, кивнула.

– А, ну ладно, – Мурин отвернулся от нее, раскрыл книжку меню. Полистал. – Так, девушка… Давайте нам пару «Джеймсона», грамм по триста. И чего-нибудь на закусь.

Официантка испарилась.

– Ну, так вот, – сказал Мурин. – На чем мы там остановились? Ах, да… Наш разговор в чате…

– А вы что же, давно в «рубилово» гамаете? – невпопад спросил Сева.

– Да не очень. Я раньше по «линейке» зависал в основном. А что?

– Так, просто… Я как-то вас по-другому себе представлял… Помладше, как-то, что ли…

– Что же я, – с некоторой обидой в голосе начал Мурин. – Слишком старый, чтоб в эрпэгэ по сети шпилить, так, по-твоему, выходит? Или ты к тому, что я в чатике себя веду, как школота? Это для конспирации…

Он заговорщицки подмигнул Севе.

Под столом шумно завозились и тоненько заскулили.

– Не любит он людные места, – Мурин кивком указал вниз. – Шумно ему здесь слишком. Капризная тварюга – страсть!

Пальцев правой руки, которыми Сева до недавнего времени нервно барабанил по колену, коснулось что-то горячее, влажное и шершавое.

Официантка принесла стаканы с виски и тарелку с орешками.

– Да ты погладь его, не бойся, – посоветовал Мурин. – Не укусит… Слушай, ты как, не против, если перейдем на реалнеймы? Оно как-то привычней.

– Сева!

На стол перед Севой легла визитка. Прямоугольник черного картона с тиснеными золотыми буковками:

«Януарий Мурин-Альбинский. Всероссийское общество развития и популяризации парапсихологии и экстрасенсорики «Стражи Поднебесья».

И ниже маленький золотой логотип – что-то вроде скандинавского трискеля, символа связи между мирами. Только разомкнутый, будто расколотый на части.

– Ну, за твое здоровье! – кивнул Мурин.

Они чокнулись стаканами и выпили.

«Бидон_Битума», эльф-мечник двадцатого уровня, одетый в добытый Севой в ходе памятного ночного рейда «оранжевый» обвес, поглядел на циферблат строгого «Вашерон Константина», нахмурился и перешел к делу:

– Ты хороший парень, Сева, – сказал он. – И мне хотелось бы помочь тебе. Знаешь, когда-то и я был на твоем месте. Этот мир не предназначен для мечтателей и любителей странного. Это царство прагматиков, где торжествуют целесообразность и выгода. Люди разучились мечтать. На это просто не хватает времени. Люди разучились видеть сны – какой в них толк? Они спят, хотя и не подозревают об этом. А мы… Мы их будим.

Сева повертел в руках визитку Мурина. Отпив для храбрости еще виски, выдавил из себя:

– Общество развития парапсихологии… экстрасенсорики… Слушайте, Януарий, можно вопрос… ну а при чем тут сны?

– Об этом я и хотел бы тебе рассказать, – приятно улыбнулся Мурин. – Поверь, это будет любопытно. И не займет много времени…

И Мурин начал рассказывать.

Чем дольше длился его монолог, тем неуютнее чувствовал себя Сева.

«Мне в последнее время везет на безумцев, – подумал он. – Или… быть может, это я сам постепенно схожу с ума? Это бы многое объяснило…»

Мурин говорил:

– Нам не дано узнать, кто видит наши сны. Нам не дано заглянуть в чужие сновидения. Это фильмы, которые крутят внутри твоей головы. Фильмы, главным героем которых становишься ты сам. Это гипербола наших эмоций, это точка кипения наших чувств. То, что днем казалось сиюминутным эпизодом, случайностью, – ночью превращается в точку отсчета для построения твоей личной вселенной. В стартовую точку твоей личной мифологии. Этот процесс берет начало в твоем теле, в твоей плоти, но его осознание и восприятие происходят в твоем уме. Пробуждаясь, мы нелепо цепляемся за цветные осколки дремы. Мы находимся на пороге миров, толком не осознавая еще себя. Чувствуем себя, как растение, как животное. Первобытное наследие, отголосок тех невозможно далеких времен, где наши истоки, наши корни. Перед нами раскрывается мир – страшный в своей первозданной наготе. Мы видим его без прикрас, без вуали и лоска. Таким, каков наш мир на самом деле. Пробуждение свершилось. И вот наш собственный жалостливый разум пытается укрыть от нас самих это открытие. Он предпринимает невероятные усилия, строит целые лабиринты, сады расходящихся тропинок. Он выдает частное за целое. Сбивает нас с толку яркими деталями, подменяя ими вековечную пустоту, что на миг предстала перед нашим взором. Спеша сохранить наш рассудок. Спеша утвердить нас в реальности. Мы видим, мы дышим, мы чувствуем, мы осязаем – и вот, уже кажется, что это был просто сон. И ничего больше…