Ловец душ и навья невеста (СИ) - Страница 9

Уго хрюкнул, едва не подавившись рагу.

— Она сама так сказала, — пояснил Рихард.

— Там ловцы не такие мужественные, — предположил Уго. — Ты ведь слышал, сейчас в гильдию берут всякий сброд. А тут перед дамой сразу два элитных, отборных ловца, — он выпятил грудь колесом. — Карна, с кем из нас ты бы скорее… ну… скажем, пошла на свидание?

— Ни с кем! — выпалила она, а румянец на ее щеках загорелся еще ярче. Вилка выпала из ее руки и громко звякнула о тарелку. — Вы ведете себя неприлично! Но, похоже, с правилами приличия вы оба в принципе не знакомы!

За столом повисла тишина, прерываемая задумчивым чавканьем Уго, который зачерпнул рагу прямо из блюда.

— Мы такие, — сказал он с набитым ртом. — Режем правду-матку. Без всех этих рассусоливаний, расшаркиваний. Но я, пожалуй, пойду. Тем более рагу закончилось.

Он с шумом отодвинул стул и встал из-за стола.

— Какие планы, Харди? Нужна моя помощь?

— Есть работенка, но я справлюсь, — ответил Рихард, не отрывая взгляд от Карны, которая снова взяла и себя, и приборы в руки, и аккуратно резала кусок мяса — без того крохотный. Мизинчик с розовым ноготком был слегка оттопырен в сторону. Ровно настолько, чтобы это не выглядело слишком манерно. Но рука слегка дрожала.

— Значит, увидимся на пробежке, — кивнул Уго, приподнял воображаемую шляпу и поклонился Карне.

— Всего светлого, — сказала она таким тоном, будто желала ему провалиться.

Уго, не чуткий к интонациям, весело подмигнул ей и ушел. Когда дверь за ним захлопнулась, Рихард нехотя произнес:

— Прошу прощения.

— За что именно? — сердито уточнила Карна.

— Вы намекаете на утренний инцидент? — понял он.

— Я бы предпочла забыть об этом навсегда.

— Зачем тогда сами напоминаете?

Сейчас она снова была другой — злой, колючей, надменной принцессой, которая снизошла до общения с бедным пастушком, не иначе.

— У вас сегодня работа? — перевела она тему.

— Да. Жрун, ничего особенного, — не стал распространяться Рихард.

— Я пойду с вами.

— Вот как? — удивился он. — Зачем?

— Затем, что мне нужно больше узнать о вашей работе, чтобы понять, какие траты можно включить в отчеты для гильдии, — напомнила она. — Я уже говорила об этом. Но, похоже, вам все нужно повторять дважды.

Он откинулся на спинку стула, пристально глядя на нее, и Карна, отложив вилку и нож почти с отвращением, тоже подняла на него взгляд.

— Вы снова об этом, — понял Рихард.

— Да, об этом, — подтвердила она, уже не такая румяная, но все еще злая. Глаза ее блестели, но оставались сухими. — Я сразу сказала — никаких поцелуев. Однако вы пришли ко мне утром и явно хотели… Нет — значит нет. Надеюсь, со второго раза до вас дойдет.

Он хмыкнул, скрестил руки на груди.

— Иногда женщина говорит «нет», а подразумевает «да», — пожал он плечами. — Посудите сами: вы явились ко мне среди ночи, сказали, что восхищаетесь ловцами, заняли мою спальню…

— Вы сами отдали ее мне!

— И все же… Я не мог не попытаться.

— Мое «нет» — это «нет», — отрезала Карна. — Потрудитесь впредь вести себя как воспитанный человек. Или у вас в роду тоже были свиньи, как и у вашего друга?

Повисла пауза, в которой звуки, доносящиеся с улицы, стали слышнее. Вот рассмеялся Уго — громко, с повизгиванием. Проехал экипаж, копыта цокали так звонко, будто лошадь только что подковали.

Рихард резко поднялся, и Карна невольно вжалась в спинку стула. Он быстро собрал посуду со стола, убрал в умывальник, переставил вазу с астрой и сдернул скатерть, заляпанную соусом.

— Руки, — сказал он. — На стол.

— Сейчас?

— У меня дело вечером. Это часть ваших обязанностей.

Когда Карна нерешительно вытянула руки, он схватил ее запястья, прижав к столу.

— Наклонитесь ближе, — сухо приказал он. — Еще.

— Мне надо вспоминать что-то хорошее? — спросила Карна. — О чем-то думать?

Кровь отхлынула от ее лица, губы дрогнули, и Рихарду на мгновение стало ее жаль. На очень короткое мгновение. Она сама его вынудила. И когда синие глаза оказались напротив, он вошел в ее воспоминания, точно зная, что хочет увидеть.

Августина почти не изменилась: разве что русые волосы еще больше посеребрила седина, а от уголков глаз расходились лучики морщин. Раньше морщинки появлялись, только когда она улыбалась. Рихард всегда удивлялся, как ей удается найти повод для улыбки даже в самые отвратные дни.

Она сидела за вишневым столом, заваленным бумагами, и смотрела на гостью с легкой тоской.

— С вами произошла большая трагедия, — произнесла она мягко, — но это не значит, что ваше место здесь.

Рихард с жадностью впитывал детали обстановки: герань на подоконнике, маленький образок с изображением святой Марлы, на обоях с цветочным рисунком следы кошачьих когтей. Комната была ему незнакома, по-видимому, у Августины новый кабинет — побольше, посолиднее, но все эти мелочи делали его почти родным.

— Я пожертвовала вашему монастырю весьма щедрую сумму, не так ли? — голос Карны звучит резко, но слегка дрожит, будто она плакала. Рука в черной перчатке смахнула слезинку со щеки. — Разве вы вправе мне отказать?

— Вправе, — сказала Августина таким тоном, что сразу стало понятно: пост аббатисы ей по плечу, а Карна не на ту напала. — Я не торгую местами в монастыре. И вот основная причина моих сомнений: вы слишком… своевольны для монахини.

— Разве нам не дана свобода воли? — возразила Карна. — Разве не в этом великий дар человечеству? Мы сами вольны выбирать свою судьбу, и это мой выбор.

Аббатиса постучала кончиком карандаша по губам, рассматривая посетительницу. Пальцы Карны непроизвольно сжались сильнее на ручке сумочки, стоящей у нее на коленях. Рихард узнал серебряную защелку в виде цветка.

— Ваш выбор… Что ж, раз вы так настаиваете… Вы ведь знаете, что послушницы проводят какое-то время при монастыре, готовясь принять постриг?

— Разумеется, — голос Карны прозвучал увереннее.

— Молятся, работают, выполняют различные поручения…

— Я готова пройти весь этот путь, — быстро подтвердила Карна.

— У меня есть одно поручение специально для вас, — сказала Августина. — Считайте его подготовкой к постригу. Проверкой силы вашего желания, уверенности в выбранном пути, смирения…

Аббатиса посмотрела на Карну с сомнением, и та поспешно кивнула.

— Я выполню все, что не нарушает законов государства и морали.

— Конечно, не нарушает, — возмущенно возразила Августина, заинтересовавшись вдруг бумагами, лежащими перед ней. — Напротив. Это самое что ни на есть богоугодное дело… Вы знаете, кто такие ловцы душ? Мужчины, отобранные и обученные специальным образом, уничтожающие тварей тьмы…

— Я знаю, кто они, — с легким недоумением ответила Карна. — Но при чем здесь…

— Один из них мой друг. Вы отправитесь к нему и станете помощницей ловца.

Карна вздрогнула, но аббатиса подняла ладонь, пресекая жестом возражения.

— Смирение, послушание, служение свету — вот основные принципы монахинь.

Карна прикусила губу, сдерживая рвущиеся слова.

— Будете помогать ему по хозяйству, — с воодушевлением продолжила аббатиса, — вести бухгалтерию, составлять отчеты. Харди никогда не был в этом силен.

— Харди?

— Рихард Мор. Вы ведь окончили институт благородных девиц? Там учат всему необходимому.

— Я справлюсь, конечно, но работать у мужчины… Он женат?

— Нет.

— Но вы понимаете, что это неприлично?

— Для той, кем вы были, — разумеется. Это полностью недопустимо. И это он, наш камень преткновения. Вы не сможете отринуть ту, кем являетесь, и стать обычной монахиней. Ваша гордыня вам не позволит, — аббатиса вздохнула с легкой жалостью и вновь стала перебирать бумаги на столе.

— Вы не так поняли, — пробормотала Карна. — И он тоже может не так понять…

— О, Харди понятливый, — отмахнулась Августина.

— Он аристократ?