Ловчила - Страница 8

– Кто это сделал? – проронила она.

– А вот это, Людмила Дмитриевна, я как раз и хочу выяснить. Пройдемте в комнату.

Женя открыл одну из дверей. Это был небольшой зал с расставленной в нем мебелью с претензией на оригинальность. Нет, конечно же, «стенка», как и положено, стояла у стены, телевизор и «видик» в углу, а люстра висела на потолке, но вот массивный, обитый кожей «уголок» был сдвинут на середину зала, отчего места как перед «уголком», так и за ним едва хватало для того, чтобы человек мог протиснуться в кухню или лоджию.

Все так же бережно поддерживая Ларионову под руку, Женя ввел ее в комнату. Под потолком висел сизый табачный дым, у одного из диванчиков стоял столик на колесиках, на нем объедки, огрызки, окурки в пепельнице, недопитая бутылка коньяку и рюмки с остатками вышеназванного напитка.

Бухгалтерша смутилась.

– Извините, – пробормотала она и оттолкнула ногой столик, освобождая пространство, причем сделала это так неудачно, что стоявшая на столе посуда зазвенела, а одна рюмка опрокинулась, выплеснув остатки темной жидкости прямо на пепельницу с окурками.

Только сейчас Женя сообразил, что бухгалтер навеселе, но тщательно скрывает это, а потому движения у нее напряженные и нетвердые.

Он бережно усадил Ларионову на диван, отчего макси-майка – мини-платье укоротилось еще на добрую четверть, и сразу стало ясно, что под сим одеянием у бухгалтерши больше ничего нет.

– Сигарету, пожалуйста, – жалобно, с какими-то ужимками попросила хозяйка квартиры и без сил откинулась на спинке дивана.

Женя взял со стола сигареты, зажигалку, а из серванта достал чистую пепельницу и подал Ларионовой. Помог прикурить.

– Когда, Людмила Дмитриевна, вы вчера ушли из магазина? – спросил он, усаживаясь рядом с женщиной, но на короткую сторону «уголка».

Ларионова выпустила в потолок тонкую струйку дыма.

– В восемнадцать двадцать. Я об этом еще Ильмире сказала. – Она стала приходить в себя, бледность на лице исчезла, голос окреп.

«Все-таки актриса и, кажется, неплохая», – почему-то заключил Женя.

– Покинули вы магазин раньше всех, а вот на свадьбу к Нечаеву пришли последней. Где вы были?

– А вы неплохо осведомлены, – Ларионова показала ровные зубки. – Меня подозреваете?

– Не более чем остальных работников «Бриллианта». Так где же вы задержались?

– Ходила в парикмахерскую. В этом нет ничего необычного.

– Я тоже так думаю. Вас там запомнили?

– Конечно! – Ларионова изобразила на лице недоумение. – У любой женщины есть «свой» мастер.

– Когда вы пришли в парикмахерскую?

– Мне назначили к двадцати ноль-ноль, но я пришла немного раньше.

– Не поздновато?

– Там работают до двадцати двух.

– Адрес и телефон назвать можете?

– Здесь недалеко. Второй жилгородок, рядом с гастрономом, а телефон я вам сейчас скажу. – Ларионова отставила пепельницу на диван, поднялась, взяла с журнального столика телефонную книжку и, полистав ее, продиктовала цифры, которые Женя тут же записал в своем блокноте.

– Фамилия и имя парикмахера?

– Зовут Лариса, а вот фамилии не знаю. Светленькая такая. – Ларионова вновь села, на сей раз предварительно потянув подол майки-платья книзу.

– Из магазина вы ушли в восемнадцать двадцать, в парикмахерской были около двадцати часов. На что же вы потратили полтора часа?

Оборот, употребленный милиционером, почему-то развеселил женщину. Она стрельнула в него глазами и хихикнула:

– Полтора часа я потратила на то, чтобы приехать домой, принять душ, переодеться и подкраситься.

– Подтвердить это, конечно, никто не может?

– Конечно, нет! – бухгалтерша закинула ногу на ногу и беспечно заболтала тапочкой. – Вы же, наверное, знаете – одинокая я, незамужняя… бедная я, бедная…

– Соседи?

– Их я никого не видела.

Говорила бухгалтерша обволакивающим голосом, смотрела вызывающе-иронично. В нерабочее время Женя с удовольствием пофлиртовал бы с ней и остался на часок-другой. Кажется, и хозяйка не против…

– А в котором часу вы ушли со свадьбы?

– Я не смотрела на часы, но думаю, в двадцать три тридцать.

– Отправились домой?

– Разумеется.

– И никуда из дому не отлучались?

Ларионова сказала, что нет, и – черт возьми! – Селиванову показалось, будто дамочка подмигнула ему.

– Подтвердить это опять никто не может? – он таращился на хозяйку, пытаясь понять, привиделось ли ему игривое движение ее век или нет, но та, как ни в чем не бывало, моргала своими выпуклыми глазами, и Женя решил, что почудилось.

– Не может, – подтвердила Ларионова.

– А это? – Женя кивнул на столик с грязной посудой. – Ночью вы явно пировали не одна.

Женщина смутилась, но быстро справилась с собой и выдала очаровательную улыбку.

– Женечка, – проворковала она, – неужели вы всерьез думаете, что это я убила охранника и ограбила «Бриллиант»?

Жене не раз за свою недолгую милицейскую карьеру приходилось слышать подобные слова. В них звучали и горечь, и обида, и негодование, и сарказм, но чтобы их произносили таким тоном, каким хотят соблазнить, – никогда. Селиванов потянул за тугой воротничок своей рубашки.

– Я, Людмила Дмитриевна… – произнес он сдавленно.

Однако фразу Селиванов закончить не успел. Его прервал истошный крик, который заставил Женю вскочить, обернуться и принять боевую стойку. Кричал возникший в дверях, ведущих в смежную комнату, крупный мужчина лет тридцати пяти. Из одежды на нем были только трусы. Темные густые волосы всклокочены и торчали надо лбом, как козырек кепки. Квадратное с орлиным профилем лицо выражало ужас. Пьяный ужас, поскольку мужчина нетвердо стоял на ногах.

– Ты сказала, «Бриллиант» ограблен?! – безумно вращая глазами, закричал он.

– Да, – пролепетала бухгалтерша. – Мне об этом милиционер сообщил.

Только сейчас странный мужчина удостоил Селиванова взглядом.

– Это правда? – раненым медведем взревел он.

– Правда. – Продолжая стоять в боевой стойке, Селиванов обернулся к Ларионовой и укоризненно покачал головой: – А вы, Людмила Дмитриевна, плакались, что не замужем…

– Да какой там муж! – рявкнул мужчина. – Я директор «Бриллианта». Кадамов Олег Семенович.

– Ага! – злорадно произнес Женя и опустил кулаки. – Вот вас-то мне как раз и нужно!

– Так что же все-таки произошло? Объяснит мне кто-нибудь? – все так же громко, словно вокруг были глухие, спросил директор.

Похоже, время у Ларионовой на ближайший вечер уже расписано. С оскорбленным видом Женя ответил:

– Но вы же не собираетесь беседовать со мной в таком виде?

– Простите, – пробормотал Кадамов и заметался по квартире. Брюки и рубашку он нашел в лоджии, носки под диваном. Схватив одежду, хозяин «Бриллианта» скрылся в спальне. Оттуда время от времени на разные лады доносились его выкрики: – Черт возьми! Ч-черт возьми! – Наконец, застегивая на ходу манжеты рубашки, он подошел к столику, налил рюмку коньяку и одним глотком осушил ее. Потом с сигаретой в зубах плюхнулся на диван и уставился на Селиванова. – Рассказывайте!

Директор вызывал у Жени антипатию. Скрывая неприязнь, он сообщил:

– Охранник убит, магазин ограблен.

Кадамов хлопнул себя по ляжкам и воздел руки.

– Черт возьми! Ч-черт возьми! Володя убит!.. Магазин ограблен!.. Хамство! Какое хамство!.. Много взяли?

– Много. Все самое ценное.

То ли от волнения, а может быть, с перепою директора била крупная дрожь. Он осушил еще одну рюмку и вновь хлопнул себя по ногам.

– Черт, черт, черт! – Он напоминал большую курицу, которая, хлопая крыльями, пытается взлететь с насеста. – Я разорен!.. Ограблен!.. Нищий! Ни-ищий!..

На «старые дрожжи» директора развозило прямо на глазах. Женя встал и под одобрительным взглядом сидевшей между ним и Кадамовым бухгалтерши взял бутылку коньяку и спрятал ее за спинку дивана. Бесцеремонные действия милиционера рассердили директора.

– Что вы себе позволяете? – воскликнул он возмущенно.