Ловчий - Страница 8

Касаев изумленно уставился на меня:

— Ты шутишь?

— И в мыслях не было!

— Огоро-ошил… Ей-Богу не знал! То есть поговорку я, конечно, слышал, но… Значит, она имеет буквальный смысл?

— Безусловно!

— Век живи — век учись… А я-то всегда считал, что в ней заложена ирония! Один — ноль, Димка.

Да, очко я заработал честно.

Синие «Жигули», отреагировав на мою вскинутую руку, вильнули к обочине. После коротких переговоров с водителем мы расположились на заднем сиденье.

Автомобиль влился в нескончаемый поток транспорта.

— Кстати, как полное имя твоей супруги? — поинтересовался я у Касаева.

— Лариса Борисовна.

— Звонкое сочетание… Кем она работает?

Он вздохнул:

— К сожалению, Ларочка — безработная. Смех! Великолепный переводчик с английского, ощущает тончайшие нюансы текста, в совершенстве владеет технической терминологией и — безработная!

Я изобразил на своем лице неподдельное изумление:

— Но английский же — самый ходовой!

— В том-то и штука! — скривившись, как от зубной боли, воскликнул он. — Переизбыток предложений. Я регулярно пристраиваю в колонке услуг ее объявления. И что ты думаешь? За целый год — всего три звонка. Разовая работа. Однажды, правда, подыскал ей местечко. Она обрадовалась, тут же побежала… Отказали! И знаешь почему? — Мефистофелевская усмешка тронула его тонкие губы. — Возраст! Им нужен специалист не старше тридцати пяти! Идиоты! Ну я понимаю: каскадер, молотобоец, балерина — здесь да, важен, возраст. Но переводчик?! Неужели этим болванам не ясно, что опыт и мастерство приходят с годами?! Да и какой это возраст — пятьдесят!

— Нонсенс, — поддакнул я.

— А для Ларисы важен не столько заработок, сколько ощущение своей полезности, — продолжал он с затаенной болью. — Она тяготеет к общению, умеет выкладываться, любит свое дело. А ее загнали в угол, к плите, к швабре — вот где трагедия, Димка! Нет, она не жалуется, но я-то знаю ее мысли! Она считает, что у меня огромные связи, но я не пытаюсь устроить ее только из-за ложно понятой порядочности. — Он придвинулся ко мне, дыша в самое ухо: — А какие у меня связи? Я просто классный газетер! Все! Даже в застойные времена, когда нашу профессию уважали, у меня не хватало духу нажать, к примеру, на телеателье, чтобы мне без волынки починили телевизор. Я непрактичный человек, Димка! Но на колени меня не поставит никто!

Я с чувством сжал его руку:

— Гарик, ничего не могу обещать, но, возможно, «Ингоде» понадобятся услуги переводчицы с английского. Во всяком случае, наш генеральный не считает, что в пятьдесят хороший специалист годен лишь на то, чтобы собирать справки для пенсии.

— Ди-имка! — пропел он. — Хотя бы намекни Ларочке на это! Если бы ты знал, как она переживает свой вынужденный простой!

— Дай мне время, Гарик. Переговорю с генеральным, что-нибудь придумаем. Кто у тебя еще дома?

— Дочка, Яночка… И два кота — Бонифаций и Маркиз. Правда, с нами живет Ларочкина мама — Зинаида Германовна, но дачный сезон она всегда проводит у подруги в Сестрорецке. Собственно, сезон-то заканчивается. В воскресенье поеду ее забирать.

— А дочка, вероятно, уже взрослая?

— Двадцать три.

— Учится?

— В Ветеринарной академии.

— Женихи, наверное, проходу не дают?

Он помрачнел. Похоже, я ненароком задел какую-то больную струну.

— Понимаешь, Дима… Яночка — очень своеобразная натура. Глубокая, сильная, воспитанная на настоящей литературе и хорошей музыке. Она многого добьется. Я горжусь ею… — Голос его задрожал и неожиданно он круто переменил тему: — А у вас в Забайкалье уже, наверное, белые мухи летят?

Впереди показался пестрый базарчик. Я попросил водителя ненадолго остановиться.

Тот припарковался у обочины.

Касаев вопросительно посмотрел на меня.

— Скромный сюрприз… — Я выбрался из салона и нырнул в толпу.

У разговорчивой старушки я купил два вместительных и прочных пакета и, пробежав вдоль торговых рядов и ларьков, наполнил их первым, что бросилось в глаза. Сюда вошли две большие грозди бананов, по килограмму апельсинов и помидоров, палочка копченой колбасы, упаковка ветчины, коробка шоколадных конфет, коньяк, шампанское и двухлитровая емкость с малиновым лимонадом. Надеюсь, пакеты выдержат? Что-то я еще забыл… Ах да, Бонифаций и Маркиз! Я прихватил банку «Вискас» и в завершение, не торгуясь, купил у бойкой цветочницы букет красных роз.

(Или — «рож»? Нет, все же для северного уха «роза» звучит приятнее.)

Касаев, завидя мою поклажу, пришел в ужас.

— Дима, это слишком! Ты ставишь меня в неловкое положение.

— Перестань, Гарик. Все нормально. Тем более что я трачу представительские.

— Хорошо, коли так, — смирился он. — За мной не заржавеет. Но давай условимся, за машину плачу я.

— Хозяин — барин.

Хмель из него выветрился, минимум на две трети.

Порывшись в кармане, я протянул ему пакетик.

— Что сие?

— Мятные таблетки.

— А! Давай!

Он задумчиво повертел пакетик в руках.

— Да, Дима, слово надо держать! У меня осталось около ста сорока тысяч. Сто отдаю Ларочке — решено!

Наверное, с такой экспрессией Галилей восклицал: «И все-таки она вертится!»

Еще немного, и машина притормозила у девятиэтажки, как две капли воды напоминающей ту, в которой обитала Алевтина.

Первым на тротуар выбрался Касаев.

— Давай мне пакеты.

Он бережно, как младенцев, прижал их к себе, но, заметив, что я расплачиваюсь с водителем, снова полез в салон.

— Димка, мы так не договаривались!

— Перестань, Гарик, это же представительские…

— Все равно! Ты пользуешься тем, что у меня заняты руки. Ладно, но учти, что теперь я твой должник.

Мы обогнули дом, вошли в один из центральных подъездов и в урчащем лифте поднялись на восьмой этаж.

Дверь на звонок открылась сразу же.

В тесноватой прихожей нас встречала хозяйка — статная, хотя и несколько крупноватая женщина с прекрасными вьющимися волосами рыжеватого оттенка и выразительными черными глазами. Несомненно, что в молодости, да и в более зрелые годы, она выглядела чрезвычайно эффектно. Но увы, возраст брал свое. Может, даже не возраст, а усталость. Видимо, она предполагала, что заявится полупьяный муж с таким же тепленьким приятелем. И уж конечно меньше всего рассчитывала на роскошный букет.

Когда я поцеловал ей руку и произнес витиеватый комплимент, морщинки на ее высоком лбу разгладились, она зарделась и сразу сбросила с плеч десяток лет.

— Вот, Ларочка, познакомься, — произнес Касаев. — Это Дмитрий Сергеевич, сибиряк, весьма неординарная личность.

Последовал общеизвестный ритуал.

Хозяйка улыбнулась мне и пожаловалась мужу:

— Гарик, я ничего еще не успела. Ты дал мне слишком мало времени…

— Не волнуйся, дорогая, мы привезли все, что нужно. — Он взял у меня второй пакет. — Никаких проблем.

— Лариса Борисовна, прошу вас не затевать ничего особенного, — как положено гостю, смиренно попросил я. — Тем более что скоро мне надо бежать по делам.

— Ладно-ладно, дела потерпят, — сощурился Гарик. — Ты, Димка, облачайся во-он в те коричневые тапочки. Ванная сразу же за стеной, прочие удобства рядом. Действуй! Я сейчас разгружусь и покажу тебе квартиру.

Когда, вымыв руки, я снова оказался в коридоре, до моего слуха донесся из кухни проникновенный голос Касаева:

— Ларочка, дорогая, еще один приятный сюрприз… Я получил гонорар… Вот тебе пятьдесят тысяч. Купи себе что-нибудь. Себе, понимаешь?

Ох, Игорь Анатольевич!

И все-таки, все-таки, все-таки… Почему он отказался от миллионов КЭПа? Многих, очень многих миллионов, между прочим…

Касаев появился из кухни в сопровождении двух упитанных котов. Один был рыжий, второй абсолютно белый, без единого пятнышка.

— Как тебе наши звери?

— Полагаю, отсутствием аппетита они не страдают.

— Еще те проглоты! Ну что, паразиты, мышей ловить будете?

Распушив хвосты, те доверчиво терлись о его ноги.