Ловчий - Страница 49

Пришлось мне буквально втаскивать ее по трапу. Такой пьяной я ее еще не видел. Значит, и у этой красотки есть предел. Мелькнула мыслишка вызвать ее на откровенность, авось проболтается. Но, плюхнувшись в кресло, она склонила голову к моему плечу и мгновенно заснула.

Я осторожно утянул с ее колен сумочку и порылся в содержимом. Вопреки моим ожиданиям, письма Путинцева в ней не оказалось.

А лайнер, надсадно ревя моторами, пробивал облака.

Мне вспомнилось признание знакомого летчика о том, что в полете он практически не смотрит наружу, за остекление кабины, ориентируясь исключительно по приборам да внутреннему чутью.

Мой «полет» еще сложнее. Я продираюсь сквозь густейшую пелену, не имея той тысячи приборов, что указывают пилоту верное направление и оптимальный режим.

И чем дальше, тем туман плотнее.

Забайкалье встретило нас легким морозцем. Котловина, в которой расположен читинский аэропорт, насквозь продувалась пронизывающим ветром.

Вдали виднелись сопки, поросшие хвойным лесом. Они походили на гигантские колпаки, нахлобученные друг на дружку. Где-то там, на одном из них находилась ракетная точка, где я нес верную службу отечеству. Сколько лет прошло… Мне вдруг ясно, словно это было вчера, вспомнилась казарма, майор Великоборский, прапорщик Телечкун, механик Романов… Я считал часы и минуты до дембеля, а если разобраться — хорошая была пора. Молодость…

— Холод собачий! — пожаловалась Ирина, прижимаясь ко мне. — С каким наслаждением я забралась бы сейчас в горячую ванну!

— До настоящих морозов еще далеко, — успокоил я ее. — Говорил же тебе: одевайся теплее. Но ты посмотри: какая красота!

— Ну и дырища!

— Не оскорбляй, пожалуйста, патриотических чувств моих земляков. Поскучай немного, а я двину на поиски машины. Возможно, у твоего дорогого дядюшки есть ванна, и твоя мечта осуществится. Хотя вряд ли. Тут предпочитают русскую баню.

— Когда ты появишься?

— Завтра в десять, как договорились. Мне ведь тоже надо устраивать дела.

— Димка, ты не улизнешь? Смотри…

— Вручить тебе залог? Паспорт, извини, не могу, а вот часы — пожалуйста. Или ты предпочитаешь что-нибудь более весомое?

— Дима-а, ну я же серьезно! — Она капризно надула губки.

— Милая, по-моему, в тебе все еще колобродят пары ликера.

Я нашел частника, столковался с ним, усадил Ирину и, оплатив проезд до Атамановки, еще раз клятвенно заверил красавицу, что завтра в десять явлюсь для окончательного разговора с ее дядюшкой.

Машина рванула вперед, а я вернулся в здание аэровокзала, чтобы переждать пяток минут.

Мне был заказан отдельный номер в центральной гостинице «Забайкалье», мимо которой вскоре проедет Ирина, но посвящать ее в эти подробности не следовало. Накануне я объяснил, что живу (вернее, жил) в пригородном поселке Ингода, расположенном в противоположной от аэропорта стороне. Дом уже продан, но надо дооформить сделку, что потребует определенного времени. Легенда должна выглядеть правдоподобно.

Когда машина с Ириной, по моим подсчетам, отдалилась на достаточное расстояние, я сел в такси, дав адрес гостиницы.

Предстояло тщательно продумать линию поведения на завтра.

Итак, что мы имеем?

Мирзоев, несомненно, был крупным авторитетом в своих краях. Доходы от агрообъединения, пусть даже рентабельного, не могли дать ему достаточно средств, чтобы держать на поводке районные власти, проводить широкие мероприятия, кормить-поить многочисленных гостей. Да еще содержать отряд верных джигитов. Да еще ублажать высоких покровителей.

Слава заслуженного хлопкороба его, очевидно, не прельщала, он замахивался на большее. Быть может, рассчитывал со временем занять одно из тех самых высоких кресел и тогда уж развернуться во всю ширь.

Путинцев, как первый его помощник, тоже, безусловно, обладал огромными возможностями, хотя и держался в тени. Этакий серый кардинал. Наверняка он немало припрятал на черный день и мог бы спокойно наслаждаться безбедной старостью. Но нет. Он затевает рискованную акцию, втравливая в нее свою племянницу, которая очертя голову бросается в эту авантюру, хотя ее жизнь беспросветной не назовешь.

За двенадцать лет, что Путинцев провел в заключении, сменилась эпоха. Мир перевернулся. Рухнули, рассыпались в прах прежние авторитеты. Но на ценность сундучка, судя по энтузиазму Путинцева и выжиданию Джамала, это никак не повлияло. Может, напротив — повысило ее. Так что же в нем?

Ключ к разгадке — кокаин. Но убей Бог, если у меня есть хоть проблеск решения.

Интересно, что будут сегодня обсуждать дядя с племянницей? А вот об этом как раз догадаться нетрудно.

Как и обещал, около десяти я прибыл в Атамановку. Со всех сторон к поселку подступала вековая тайга, вплотную надвинулись сопки.

Путинцев обосновался в просторном, но уже почерневшем от ветхости срубе с покосившимся крыльцом и многочисленными пристройками.

Ирину я заметил еще издали. Она нетерпеливо прогуливалась вокруг колодца в глубине двора. На ней был ватник, надетый на свитер, ворот которого она подняла до самых глаз. Экзотичный наряд дополняли мохнатая шапка и валенки.

Завидя приближающуюся машину, она радостно улыбнулась и поспешила навстречу.

— Димочка…

— Мадам Ирэн…

Мы с чувством обнялись и расцеловались.

— Ну как я выгляжу? — Отступив на шаг, Ирина кокетливо подбоченилась.

— Немножко не по сезону, но в целом завлекательно, как всегда. Рад, что ты наконец согрелась.

— Ой, слушай! — всплеснула она руками. — У дяди настоящая русская печка! Я проспала всю ночь будто на раскаленной сковородке!

— Хм! Раскаленная сковородка? Интересный намек…

— А как поживает твоя сибирячка? — сощурилась Ирина. — Бурной была встреча? Ты рассказал ей историю про платье? Она закатила тебе скандальчик?

— На эти и прочие подобные вопросы, моя прелесть, я могу ответить тебе одним словом — «нет».

— Неужели и встречи не было?

— Ответ тот же.

— Чем же ты занимался?

— Всякими скучными делами, вроде оформления купчей.

— Ты закончил?

— Да, и поступаю в полное твое распоряжение. Тем более что отныне я бездомный. Бомж, если угодно.

— Бедненький… Что же делать? Может, приютить тебя на своей печке?

— Не откажусь, хотя образ раскаленной сковородки навевает кошмары.

Она расстегнула ватник и прижалась ко мне грудью:

— Дима, я соскучилась…

— Я тоже… Неужели придется ждать до вечера?

— Придумаем что-нибудь… Но сначала поговори с дядей.

Итак, мне ставили ультиматум. Хотя и в соблазнительной форме.

Ирина выскользнула из моих объятий.

— Пойдем в дом. Дядя ждет. Господи, как он постарел! Видел бы ты его раньше…

Мы поднялись на крыльцо и вошли в совершенно темные сени, где я тут же сшиб какое-то ведро, зазвеневшее на всю округу. Ирина открыла дверь, и я увидел низкую горницу с полукруглым зевом русской печи на заднем плане. В центре стоял грубоватый дощатый стол без скатерти, на нем — большая миска с горкой печеной картошки, тарелка с салом, нарезанным крупными ломтями, соленые огурцы, грибы, половинки вареных яиц, хлеб и литровая бутылка водки.

Из дальнего угла шагнул человек, которому, похоже, пришлось немало померзнуть в этой жизни, ибо, несмотря на протопленную печь, на нем были теплый свитер и валенки.

Так вот он какой, Гаврилыч!

Он вполне тянул на свои шестьдесят четыре, и даже с избытком; эту густую сеть морщин уже не разгладить никакой улыбкой, седая, неровно подстриженная борода тоже не добавляла ему молодости, однако мальчишеская челка придавала этакую лихость, а серые, навыкате, глаза, далеко посаженные от носа, напоминающего уменьшенную копию валенка, смотрели с дерзким вызовом.

Завидев меня, он расплылся в широчайшей улыбке, демонстрируя ряд золотых зубов.

— Здорово, Димка! Так вот ты какой! А мне Иришка все уши прожужжала про то, как ловко ты отбил ее у этих подонков. Ну, думаю, пропади оно все пропадом, а подружиться с таким мировым парнем я обязан! Дай-ка я тебя толком рассмотрю… Орел!