Ловчий - Страница 13

Ну и оставайся всю жизнь в «шестерках», ухмыльнулся внутренний голос. Гордись, что ты — высокооплачиваемый лакей. Чего испугался? Риск-то ничтожный! А другого такого шанса не будет никогда. Не теряй головы, дружище, и наступит день, когда ты окажешься на коне…

— Ми-илый… — послышался из комнаты напевный голос. — Где ты? Я соскучилась.

— Иду, моя прелесть. — Я погасил сигарету и поспешил на зов.

На платформе «Сосновая Поляна» я появился несколько ранее обусловленного срока. Касаевых еще не было, и я ходил взад-вперед по бетону, терзаясь запоздалым раскаянием.

Знал же, знал, что нельзя расслабляться, и вот результат: башка трещит, глаза слипаются, а денек предстоит серьезный. Сегодня я должен вплотную подвести Гарика к краю волчьей ямы, из которой уже торчат острые колья. Кроме того, надо завершить подготовку к завтрашней акции. Вроде бы все идет нормально, несмотря даже на мой ночной загул, и все же смутное чувство тревоги то и дело давало о себе знать.

Какой-то пузатый мужик в клетчатой рубахе поднялся на платформу, скользнув по мне понимающим взглядом. Неужели у меня и вправду вид человека, страдающего похмельным синдромом? Я нацепил на нос солнцезащитные очки, а на зуб бросил еще две мятные таблетки. Ничего. Скоро пройдет. Просто надо вздремнуть днем пару часиков. Неистощимая в своих фантазиях Алевтина выжала из меня все соки.

На дорожке, ведущей от автобусной остановки, показалась чета Касаевых.

Ларочка выглядела радостной и окрыленной, Гарик же явно клевал носом, хотя и называл себя вчера «жаворонком». Должно быть, и ранним пташкам не следует перебирать по вечерам.

Только сейчас я разглядел, что Гарик, оказывается, несколько ниже ростом своей супруги.

Вообще-то с Ларисой ему повезло. Она принадлежала к редкостному типу жены-помощницы, которая посвящает жизнь своему суженому, обеспечивая ему надежный тыл. Такие жены были у многих знаменитостей — писателей, художников, актеров.

И все же в этой паре что-то соединилось не так. Несмотря на известность, Гарик не достиг своего пика. При его способностях он был вправе рассчитывать на большее. Похоже, это понимали и он, и она. А что может быть хуже для творческой личности, чем осознание неполной реализации возможностей?

Супруги поднялись по ступенькам.

Едва отзвучал обычный при ранней встрече обмен любезностями, как к платформе мягко подкатила электричка. В вагоне было свободно, и мы удобно расположились возле окон.

Видя, что Гарик тут же задремал, я счел за благо последовать его примеру. Иногда даже пятиминутный сон восстанавливает силы. Частично.

Но стоило мне прикрыть глаза, как напротив себя я увидел КЭПа, сидящего в кожаном кресле.

Он выглядел, как всегда, элегантным и улыбчивым, но по едва уловимым приметам я понял, что его снедает нестихающее внутреннее беспокойство.

— Слушай меня внимательно, Димыч, — сказал он, будто переступая через что-то в себе.

(КЭП даже в кругу сподвижников величал меня «Димычем», подчеркивая свое уважение.)

— Уже, — кивнул я.

— В Питере есть газетный пачкун по фамилии Касаев… — с наигранным равнодушием начал он. — Недавно я узнал, что он копает под меня, собирает все сплетни и слухи, всякую грязь… Я хочу, чтобы ты сделал три вещи, Димыч. Во-первых, узнай, где он прячет это паскудное досье. Во-вторых, существуют ли копии? Если да, то опять же — где и у кого. А в-третьих… — Он вскочил и нервно зашагал по кабинету. С него слетел всякий лоск.

Затем он резко остановился передо мной.

— Димыч, растопчи этого кретина! Размажь его по стенке! Смешай с дерьмом! Сделай так, чтобы никто не принял на веру больше ни единого его слова! — Я впервые видел выдержанного и ироничного КЭПа в таком смятении. Не в гневе, а именно в смятении. — Не стесняйся в расходах! — продолжал выкрикивать он. — Бери сколько нужно! Ну?! Ты же умеешь! Сослужи мне верную службу еще раз, и ты не пожалеешь!

— Все сделаю в лучшем виде, — пообещал я. — Однако же, КЭП, мне необходима информация. Чем конкретно он располагает?

Он подошел ко мне вплотную, так что я видел поры кожи на его ухоженном моложавом лице.

— Диктофонная пленка. Что еще — я не знаю, понимаешь? Да и знать не желаю!

Я прекрасно его понял. Как факир, с закрытыми глазами, я должен извлечь нечто из «черного ящика» и передать ему. А он сам похоронит эту тайну.

— Завтра ты выезжаешь в Питер. Номер в гостинице забронирован. Деньги возьми у Старика. Срок тебе — неделя. Там у меня есть надежный и влиятельный человек, некто Василий Капитонович. Я попросил его собрать досье на Касаева по своим каналам. Это уже сделано. Документы получишь на вокзале. Возникнут проблемы — смело обращайся к Василию Капитоновичу за содействием. От моего имени. Он предупрежден. Вот тебе его координаты. Но учти, — КЭП сдвинул брови, — о сути твоего задания он даже догадываться не должен. Знают только трое: ты, я и Старик. Кстати, посоветуйся со Стариком перед отъездом.

— Хорошо, КЭП. Через неделю у вас будет заботой меньше.

— Смотри же, Димыч! — Это была и просьба, и приказ, и поощрение, и угроза.

А затем я увидел то, чего в действительности не было. Глаза КЭПа налились рубиновым светом.

— Выбрось это из головы, — прошипел он. — Делай только то, что приказано, если тебе дорога жизнь.

— КЭП, не понимаю вас…

— Я вижу тебя насквозь, — продолжал он. — Ты — хитрый лис, с которого я когда-нибудь сдеру шкуру… — Он потянул меня за рукав и добавил совсем уж непонятно: — Выходим!

— Не понимаю вас, — вяло сопротивлялся я, но КЭП уже исчез.

Голос, однако, остался, правда, другой — ласковый, женский:

— Выходим…

Невероятным усилием воли я вырвался из тумана и увидел Ларису, которая повторила с понимающей улыбкой:

— Извините, Дима, но нам пора выходить. Старый Петергоф!

Рядом яростно тер глаза Касаев.

В этот ранний еще час в аллеях нижнего парка было малолюдно. Погода выдалась прекрасная, на небе не виднелось ни тучки, озон литрами струился в легкие. Наша экскурсия могла бы стать весьма приятной. Если бы не вчерашние возлияния. Но дело есть дело.

Когда, осмотрев шахматную гору, мы двинулись к римским фонтанам, я улучил момент и шепнул Касаеву:

— Вчера ночью говорил с директором. Есть важные новости. Надо бы уединиться на пять минут. Или обсудим при Ларисе Борисовне?

Он слегка покраснел, но ответил без задержки, еще тише:

— Давай перекурим на скамейке.

Затем громко:

— Ларочка, мы с Димой курнем для бодрости. Про римские фонтаны я расскажу ему сам, а ты, дорогая, Иди не спеша к Монплезиру, мы тебя мигом догоним.

Мы устроились на свободной скамейке в виду тех самых римских фонтанов, и я приступил к очередному пункту своего плана.

— Шеф сообщил, что акция по внедрению на северо-западный рынок форсируется. Через десять дней он сам прилетает в Питер. Состоятся встречи, которые я должен подготовить. Но это уже моя морока. А вот продвижение рекламы надо ускорить. Она должна обязательно появиться в газетах к моменту приезда шефа. Это непременное условие. Кстати, рекламные расходы увеличены наполовину. Сто пятьдесят лимонов! И это только начало. Слово за тобой, Гарик. Потому что действовать нужно начиная с сегодняшнего дня.

На его выпуклом лбу запульсировала синяя жилка, под смуглой кожей резче обозначились скулы.

«Дурачина! — хотелось закричать мне. — Опомнись! Ты же сам писал, что сыр бывает бесплатным только в мышеловке. Или ты тоже считаешь, что на халтурку уксус слаще сахара?!»

Он задумчиво посмотрел в глубь аллеи, по которой удалялась от нас Лариса, и, будто зарядившись от нее уверенностью, кивнул мне:

— Я обещал помочь, Дима, и помогу. Однако не вполне ясно, в чем именно заключаются мои функции. Конкретизируй.

— Все элементарно до одури, — фыркнул я. — Есть сто пятьдесят лимонов. Их надо раскидать по ведущим питерским газетам. Каким именно? Тут я полностью полагаюсь на тебя. Далее — узнать расценки, отредактировать тексты, а главное — договориться с каждой редакцией о сроках публикации. Реклама должна выйти везде одновременно. Ну, с интервалом от силы один-два дня. Договора мы оформим вместе. Вопросы оплаты, разумеется, исключительно за мной. Только и всего.