Лотерея "Справедливость" - Страница 41

— Поздравляю, — тихо сказал Алекс.

— А с чем поздравлять?.. Утечка произошла, вот что. И нашего Митру сейчас беспокойные дни ожидают, если этим такие силы заинтересовались. Билл-то наш, наверное, сейчас в какой-нибудь пентагоновской лаборатории в стеклянной колбе сидит и о Конце света песни распевает, а на руках и голове у него датчики, датчики... Да, все только начинается, Алекс.

— Зелень, молодой человек, зелень, — бормотала зеленщица, размахивая пучком укропа.

— Хлеб, горячая лепешка... Кому горячая изумительная лепешка?

Уличные торговцы ходили, сидели, приплясывали вокруг Алекса и Создателя бомбы.

— Доллары, российские рубли меняю! Доллары-российские...

— Братан, пирожки, закяз-сомса...

— Котята не нужны? Котята? Посмотрите, погладьте, ну жалко ж таких топить!

— Красный-сладкий... красный-сладкий картошка...

— Пирожки...

Алекс остановился возле продавца пирожков.

Тот весело тряс коляску.

— Здравствуйте, — сказал Алекс. — Вы меня помните?

— А-а, ассалам алейкум, ака! — засветился парень. — Как ваше здоровье? Дома как? Конечно, помню. Хорошую торговлю благодаря вам делал. Больше прием не ведете?

— Больше не веду, — сказал Алекс и пошел догонять Владимира Юльевича.

Нет, что-то в ученом изменилось... Пуговица болтается.

Неужели только все эти дела с бомбой?

А Владимир Юльевич все шел, посмеиваясь... Потом вдруг притянул Алекса к себе и застучал быстрым шепотом:

— Все только начинается, Алекс... Я перепроверил формулы, обнаружил кое-какие просчеты. Важные просчеты! Все прежние разработки не годны, ведут в тупик, сырье было нечистым. Только не буду я этим заниматься, не дождутся! Раньше, раньше надо было им... Теперь — все! Опоздали, соколы, опоздали... Вера тоже меня поддерживает.

— Кто?..

— Алекс, ну какой же я! О самой главной новости не сказал. Боюсь, боюсь говорить, но, кажется, я женюсь. На Верочке.

Владимир Юльевич не слышал его смеха. Он нес свою радостную улыбку, как на подносе, и говорил:

— Мы встретились в тот вечер, когда Билла заталкивали в “скорую”. Она стоит с чемоданом, плачет. Мне, конечно, было тогда не до нее. Потом мы снова созвонились. Я сводил ее в театр; она призналась, что ее никто никогда не приглашал в театр. Не в обиду вам будет сказано.

— Не в обиду, не в обиду... — прыскал Алекс, пытаясь задушить этот идиотский смех.

— Оказалось, что у нее уезжает свекровь, мать первого мужа, и хочет увезти ее сына. Кстати, очень умный, добрый мальчик, Леша. Вы не видели его?

Алекс мотал головой. Смех немного погас.

— Да, прекрасный мальчик, — продолжал Создатель бомбы. — Мы с ним играем в лото “Звери”.

...Он познакомился с Вериной свекровью. У них, конечно, с Верой отношения были заморожены, но он пробил этот лед. Сейчас свекровь перешла жить до отъезда к своему как бы мужу, а они втроем — он, Вера и Леша — живут в двухкомнатной свекрови. Он продаст свою однокомнатную, отдаст свекрови деньги, в обмен на эту...

— Это тот новый номер, по которому я вам вчера звонил? — спросил Алекс.

— Да, — гордо сказал Владимир Юльевич.

— А этот ее... Слава?

Ученый поморщился:

— Вера видела его... С ним все в порядке. Открыл магазин женского белья и счастлив. — Помолчал. — Я тоже счастлив, Алекс.

У Алекса на языке вертелся один вопрос...

— Да, Алекс, — опередил его В.Ю., — у меня тоже на этот счет были капитальные сомнения. Но Вера сказала, что ее все устраивает. Что ей не нужно больше от меня, понимаете?

Да, Алекс понимает. Хеппи-энд, поплыли титры. Он придет к ним на свадьбу, подарит что-нибудь полезное; пусть они будут счастливы. Горько, горько.

Летний город, еще не успевший выцвести от безумного солнца, вертелся вокруг Алекса. Забегал вперед, заглядывал в лицо, сдувал с крыш разноцветную пыль, афганских скворцов, обрывки объявлений.

Район бывшего метро Горького и светился и кипел торговлей.

Скоро появится первый урюк. Вишня. Еще какой-нибудь дар природы. Алекс станет это покупать, мыть и есть. И снова искать работу.

— Я пригласить хочу на танец вас, — громко пел В.Ю., — и только вас.

Встречные женщины ему улыбались.

Алекс остановился.

Через дорогу снова перестраивали бывший магазин Марата.

Вместо прежней, поразившей его надписи — “Справедливость. Фирменный магазин” — приваривали новую.

Магазин “КНИЖНЫЙ ХЛАМ”

Название уже привлекало прохожих. Кто-то останавливался, расспрашивал строителей.

А Алекс смотрел на фигуру, стоявшую рядом со стройкой.

Стояла, отрешенно глядя на новый магазин. Джинсы; желтые крашеные волосы. Пустое усталое лицо.

Алекс стоял и смотрел на Машу.

Владимир Юльевич, успев уйти вперед, все пел о белом танце. Вот он заметил, что Алекса нет рядом, стал озираться:

— Алекс... Алекс, где вы... Алекс!

Был конец рабочего дня; толпа клубилась вокруг него, он вставал на цыпочки, делал ладонь козырьком. Ему предложили купить носки.

...Маша провела пальцами по пластиковой стене нового магазина, ссутулилась, закурила и пошла прочь. Через минуту ее уже поглотила толпа, текущая куда-то по своим делам в торговом районе бывшего Горького.