Лоскутное одеяло, или Психотерапия в стиле дзэн - Страница 23

С-9.

Поймали враги мальчика Сашу Гранкина, посадили в клетку. У всех у них глаза пустые, грудь пустая, вместо сердца - лампочка на проводе. Самая главная врагиня - Ида Матвеевна, и у нее и кожи-то не видно, все паутиной заросло. Говорит: “Будем тебя мучить, кожу щипать и выкручивать, сверлить и сердце из тебя вырвем. Станешь ты у нас членом коллектива”. А Саша в сторону смотрит, из последних сил, там всё же небо и деревья. Зубы сжал, мускулы сжал, чтобы сердце не выскочило. А члены коллектива пустоглазые всё стараются ему на глаза попасться и чувства высосать.

СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ. (И-35, стр. 130)

С-10.

Я прихожу в иностранное кафе. Я знаю, что я связная, и в этом кафе я должна встретиться с агентом. Захожу туда, вижу массу арабов (это арабское кафе), которые сидят за всеми столиками. Сразу замечаю столик агента, к которому я пришла.

Он сидит за ним один, и на всем столе стоит только одна чашка кофе. Я подхожу к нему и вижу, что этот агент - мой старый друг, которого я не видела много лет. Я так радуюсь этому, что забываю о всякой конспирации. По идее, я должна сесть за этот столик как бы незаметно, но я так рада его видеть, что сразу называю его по имени и сажусь к нему. Он делает мне знаки, что-то вроде “Дура, сейчас всё провалишь”, но я громко разговариваю, мне ужасно хочется болтать с ним.

Потом я смотрю на его стол и думаю: “Почему он ничего не ест, у него только одна чашка кофе”. Тогда я вспоминаю, что у меня есть передача для него, такой пакет. Я лезу в сумку и достаю этот пакет. Он завернут в иностранную газету. Я передаю этот пакет через стол ему (хотя понимаю, что, наверное, должна была сделать это как-нибудь тайком), и делаю это как-то неловко, так, что газета рвется в одном месте. Через это порванное место я вижу, что там лежат деньги - пачки каких-то иностранных банкнот. Он, кажется, опять делает мне знак, типа “Ну что ты делаешь, всё пропало”, но я понимаю, что уже поздно, все всё уже увидели, и мне всё равно хорошо, что я передала ему эти деньги, и теперь он сможет себе купить что-нибудь получше кофе (причем его чашка наполнена одной гущей, до краев). Тут я, наверное, и просыпаюсь.

ПЕРВЫЙ АКТ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ДРАМЫ: АГЕНТЫ В МАСКАХ. (К-5, стр. 38)

ТРЕТИЙ АКТ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ДРАМЫ: МОРАЛЬНОЕ ПАДЕНИЕ. (К-7, стр. 39)

С-11.

Иду к товарищу Ершову. Он живет в 38-й квартире. Подхожу к двери, там табличка:

К товарищу Ершову

А рядом еще табличка:

В кв.38 - 38 звонков,

В кв.39 - 39 звонков.

Жму звонок. Он открывает. Я знаю, что пришел к нему под видом доктора, должен его осмотреть. Я прохожу в его комнату, говорю: “Раздевайтесь”. Он снимает какой-то огромный, безразмерный свитер. На руке у него написано:

НЕ ЗАБУДУ МАТЬ РОДНУЮ, ТЕЛ. 43-18-89.

На попе другая татуировка:

Я ТЕБЯ НИКОГДА НЕ УВИЖУ.

Я что-то ищу, осматривая его, но никак не нахожу. Наконец врубаюсь: оно же на лбу. Ага: на лбу у него кнопка звонка. Около нее опять табличка:

К товарищу Ершову

Я жму. Открываются ворота, и жуткий голос произносит:

- Ершова кому?

Я смело отвечаю:

- Мне.

Оно говорит:

- Ищи.

Я бросаюсь искать. Я знаю, что если я не успею найти до какого-то момента, то ворота захлопнутся. Но Ершова нигде нет. Есть обрывки людей: у кого нет ноги, у кого головы. Каждый притворяется, что он и есть товарищ Ершов. Жуткая лажа. Я начинаю стрелять по ним по всем из пистолета. Кто-то разбегается, а кто-то сладостно говорит “Еще!” и распахивает передо мной одежду. Я просто зверею. Начинаю орать: “Ершов!”, и он вдруг отзывается: “Аюшки!” Я кричу: “Ты где?” А он так лениво говорит: “Щас выйду”. Я ору: “Быстрее!”, а он: “А подергай вон там”. Я поворачиваюсь - там висят какие-то толстые, отвратительные колбасы. Я ору ему изо всех сил: “Пошел ты!… Не буду я дергать!” Бегу обратно, пока не захлопнулись ворота. Теперь он бежит за мной: “Подожди!” Но я уже выбегаю, счастливый, что успел выбраться. Вся злость прошла. Я облегченно вздыхаю: “Ф-фух”, стираю со лба пот… Просыпаюсь. Так хорошо.

О ГЛУБИНЕ ВЗАИМОПОНИМАНИЯ. (И-30, стр. 109)

КРАСАВИЦЫ И МИЛИЦИОНЕР. (И-31, стр. 110)

С-12.

Мне приснилось, что я - на конференции пушкиноведов. После открытия и торжественной речи всем раздают по Пушкину. Я думаю, что это, наверное, будет шоколадный Пушкин, вроде медвежонка, но это оказываются такие куклы, как Барби. Я беру своего Пушкина-Барби за волосы и тихонько ломаю. Так, чтобы никто не видел, у всех соседей тоже свои пушечные куколки, они ими восхищаются, показывают друг другу, двигают их ручками, ножками, ну, в общем, все в восторге, и я тоже, только я зажимаю своего Пушкина между ногами, вырываю волосы, выкручиваю руки, пытаюсь нашарить член, но его нет, и тогда я откусываю ногу и жую, с диким кайфом, просто обжираюсь, причмокиваю, вся такая счастливая, и тут вижу лицо соседа - или соседки - с вытаращенными на лоб глазами - и просыпаюсь.

КОНЕЦ КАРЬЕРЫ ПСИХОТЕРАПЕВТА. (К-26, стр. 51)

C-13.

ХОРОНЯТ МОИХ РОДИТЕЛЕЙ. Причем они умерли уже давно, но хоронят их только сейчас. В открытую могилу я бросаю свои цепочки, кольца, заколки. Потом могилу зарывают. Я не поднимаю головы, но знаю, что землю кидают мои самые близкие люди. А потом я взлетаю, меня подхватывает и несет ветер, высоко над землей. Вдруг вижу: из облака высовывается пятка. Я подлетаю и щекочу ее. И хохот - я даже не знаю, чей это, он как бы и мой, и идущий сверху, или, может, снизу - вот этот хохот, он заполняет собой всё. И куда я ни посмотрю - везде огонь.

Когда я проснулась, я точно и живо всё это помнила и еще повторяла: “Поляны, поляны”.

ПОСЛЕ СМЕРТИ МАГГИД ЯВИЛСЯ К СВОЕМУ СЫНУ… (И-25, стр. 104)