Лоскутное одеяло, или Психотерапия в стиле дзэн - Страница 2

Книга состоит из “лоскутков”, каждый из которых в остальных не нуждается. Но для того чтобы вышло одеяло, он сшивается с двумя-тремя соседними. Книга читается так: с лоскутка на лоскуток. После окончания каждого идут (мои любимые) дорожные указатели - туда! сюда! Если их несколько, приходится выбирать. Например, после этого предисловия сразу расходятся три тропинки - в сны, в истории и в диалоги. Читатель, который попрет напрямую, читая подряд, будет подобен теленку из СНА О ТЕЛЕНКЕ (С-20, стр. 83), жующему яства вместе со скатертью, и всё из одного угла. Если не обращать внимания на указатели, придется наглотаться всякой дряни, и есть риск растерять в чаще остатки здравого смысла, читая, например, комментарии к сну на полкниги раньше самого сна. Наоборот, “прыгая” по указателям, можно держаться более-менее единого стиля и тематики (например, “художественный” читатель может пробираться по историям и снам, а “психологический” или “философский” выберет диалоги и комментарии).

Можно представить себе, что одеяло сшито из лоскутов пяти цветов (“пять цветов утомляют глаз…”): красные - “Молитвы”, зеленые - “Истории”, синие - “Сны”, белые - “Диалоги” и серые - “Комментарии”. В ссылках раздел, к которому лоскут принадлежит, его “цвет”, виден из номера (например, С-1 - это первый из снов, И-5 - пятая история и т.д.).

Значительная часть текстов - не мои, в том смысле, что изначально написаны не мной. Перечень источников напечатан в конце. В тексте мне такие ссылки не нравятся.

Пусть увиливает от стыда за то, что здесь написано, случайный читатель, но не тот, кто принадлежит к семье, с которой всё начиналось.

Михаил Михайлович Антоненко! Семейный стыд за всё, что ты натворил, пронизывает книгу, которую я писал без тебя, как нитки тигриной шерсти.

ПЕРВЫЙ СОН. (С-1, стр. 72)

“ЧТО Ж, ДЕВОЧКА, - СКАЗАЛ ЗМЕЙ…” (Д-1, стр. 9)

ВЕЧНАЯ ИСТОРИЯ О СЭРЕ ЭЙНШТЕЙНЕ И ЕГО ДРУГЕ СЭРЕ ЧАРЛЬЗЕ ДАРВИНЕ, РАССКАЗАННАЯ ИМ САМИМ. (И-34, стр. 120)

Д-1.

- ЧТО Ж, ДЕВОЧКА, - СКАЗАЛ ЗМЕЙ, опустив морду на сложенные лапы (уютно, гад, устроился!), - тебе и голову сложить не жалко, столько там глупостей понапихано.

- Ну и сложу.

- Ну и сложи.

- Ты, змей, ничего не понимаешь. То есть ты знаешь много, и про пустыню, и про город, но у тебя нет главного.

- Чего? - змей поднял морду и сощурил глаза.

- Что такое братство, - медленно сказала девочка. - Чтобы все заодно.

- Поползли, - сказал змей. - Я тебе одну вещь хочу показать. Всё равно тебе в яму рано прыгать.

Девочка нерешительно последовала за ним.

- Быть живым или мертвым - вопрос согласованности с окружающими, - разглагольствовал змей. - Прошу обратить внимание на вон те постройки. Ты знаешь, что это?

- Кладбище.

- Правильно. Чем тебе не братство, где все заодно?

И позже:

- Тебя не смущает, что я всё время прав?

Девочка не ответила.

- Расскажи мне, кем был твой отец.

- Он был… Ну, я не знаю точно, как эта профессия называется.

- Тебе всё равно?

- Наверное, да.

- Посмотри туда. Ты видишь лошадь?

- Да.

- Это и есть твой отец.

- Почему?

- Что значит почему? Ты не веришь?

- Нет.

- А зря. Это правда. А что здесь странного? Он всегда хотел, чтобы его считали за лошадь. Все желания исполняются. Кем бы ты хотела увидеть свою мать?

- Пантерой.

- Жалко. Не в этот раз. Вон попугай в золоченой клетке. Это она. Дай ей семечек.

- Я тебя ненавижу, змей.

- Это причина отказать ей в семечках? Дай. Она будет рада.

- Почему я?

- У тебя они есть, а у меня - нет.

- А где твои родители, змей?

- В зоопарке.

- Как? - Она замерла, застыла. - Как? В зоопарке?

- А что ты удивляешься? Змеи почти все живут в зоопарках - или в музеях. В пустыне мало кто живет.

- В музеях? В музеях мертвые змеи.

- Это вопрос согласованности, малыш. Мне не нравится об этом говорить. Ползем дальше, чего ты остановилась?

- Хорошо, пойдем. Расскажи мне про зоопарк. Мы туда сейчас идем?

- Да чего я поведу тебя к своим родителям? Я туда вообще очень редко хожу.

- А как они туда попали? Их поймали, змей?

- Нет, они сами записались туда. Прошли по конкурсу, дождались очереди. Слушай, что ты мне травишь душу? Я не люблю об этом говорить. Зачем тебе нужно знать про зоопарк?

- А зачем тебе нужно было знать, что я делала на краю ямы?

- Логично. Но если ты просто поддерживаешь таким образом светскую беседу…

- Нет. Расскажи мне. Я хочу знать, как твои родители попали в зоопарк.

- Думаешь, я это знаю? Я мало следил за процессом, мне тогда нужно было о себе заботиться. Но я потом видел много змей, переселявшихся туда. Думаю, у моих родителей всё было точно так же.

- Как?

- Видишь ли, мы, змеи, меняем кожу, несколько раз за жизнь. У нас несколько шкур. Три шкуры есть у всех, их меняют еще в детстве. Скажем так: когда меняют третью, это считается превращением во взрослого. На самом деле шкур больше. Семь, десять, может быть, это неизвестно. И неизвестно, одинаковое количество шкур у всех или нет. У некоторых их бывает 15, это точно. Но сколько их у тебя… Никогда не узнаешь, пока не сбросишь старую кожу, - есть там новая или нет.

Ну вот, и после того, как кожа меняется в третий раз, почти все начинают бояться - вдруг это всё, последняя. Скажем, так: это общая версия, что нужно бояться за шкуру, я в последнее время думаю, что здесь что-то не так. И, в общем, получается, что все как бы боятся за свою кожу - обычно четвертую или пятую. Чтобы она не поранилась, не замерзла, не вымокла, не высохла или сама собой не начала меняться. А где ее хорошо беречь? Ее хорошо беречь в зоопарке или в музее.

- Но в музее же они мертвые!