Лорд Престимион - Страница 110

— Тебе будет нелегко освоить его. Пользоваться им — все равно что оседлать молнию. Но я помогу, Престимион, помогу, насколько это в моих силах.

А это означает, что я сама должна освоить эту штуку.

Что это за вино? Прекрасное качество.

Он рассмеялся.

— Ты не узнаешь? Оно из наших собственных погребов, мама!

Она снова сделала глоток, на этот раз более тщательно пробуя его на вкус, и попросила его налить ей еще бокал.

— С радостью, — ответил он. А потом, через некоторое время, продолжал:

— Надень свой обруч еще раз, пожалуйста, мама. Пошли свое сознание в дальние края, ради меня. Есть вещи, которые я должен знать.

Скажи мне, как дела у моей армии в джунглях Стойензара, и найди для меня Вараиль, которая едет на восток, и моего бедного, страдающего Акбалика.

— Да, конечно. — Она надела тонкий серебряный обруч и на мгновение прикрыла глаза, а потом снова открыла их. Престимион увидел, что теперь она впала в состояние транса, во время которого носитель обруча может свободно перемещаться над планетой. Казалось, она совсем не замечает его присутствия. Он почти не смел дышать. Она отсутствовала долго, а потом этот отрешенный взгляд, взгляд отсутствующего человека исчез из ее глаз, и она снова стала прежней.

Однако она молчала.

— Ну? — спросил Престимион, не в силах больше ждать. — Что ты видела, мама?

— Первым я встретила Септаха Мелайна. Какой он милый человек, всегда обаятельный, всегда элегантный и изящный! И он так глубоко тебе предан.

— И как у него дела?

— Он встревожен и обеспокоен. Он движется все дальше в джунгли. Но врага нигде нет. Его разведчики возвращаются снова и снова с сообщениями об обнаруженном лагере прокуратора, но когда вся армия целиком приходит на это место, там никого нет. И по-видимому, никогда не было.

— Облако непроницаемости, — произнес Престимион. — С помощью юного Барджазида мы им поможем его преодолеть. А Вараиль? А Акбалик?

— Они уже далеко, не так ли, почти на другой половине континента?

— Я на это надеюсь. Но для тебя не сложно преодолеть такое расстояние, так ведь?

— Нет, — ответила она и снова впала в транс. На этот раз, когда она вышла из него, ее губы были плотно сжаты, а глаза смотрели пугающе мрачно. И снова она долго молчала, испытывая его терпение. Очевидно, ей требовалось некоторое время, чтобы прийти в себя после этих путешествий.

— Что-то случилось? — в конце концов, не выдержал он. — С Вараиль? С ребенком?

— Нет, — ответила она. — С твоей женой и ребенком, которого она носит, все в порядке. Но твой друг Акбалик…

— Его состояние ухудшилось?

Она секунду молчала.

— Его страдания закончились, Престимион.

Эти тихие слова обрушились на него тяжким молотом. На мгновение Престимион был оглушен. Потом постепенно пришел в себя и тихо сказал:

— Я послал его на смерть, когда позволил отправиться в джунгли. Это не первый хороший человек, жизнь которого оборвалась из-за меня. И, боюсь, не последний. Я думал, что он может стать короналем после меня, мама. Я его так высоко ценил.

— Я знаю, что ты его любил. Мне очень жаль, что я принесла тебе такое известие.

— Я сам просил тебя, мама.

Она кивнула.

— В другом месте тоже случились неприятности.

Я лишь смутно разглядела их в предыдущий раз. Позволь мне еще раз взглянуть.

Она в третий раз погрузилась в транс. Престимион допил свой бокал и ждал. На этот раз, когда она пришла в себя, он не стал торопить ее вопросами.

— Да, — сказала она. — Так я и думала. Крупный флот собирается у побережья Зимроэля, Престимион. Целая армада. Десятки кораблей, возможно более сотни, ждут на море у Пилиплока приказа от Дантирии Самбайла поднять паруса.

— Вот оно что! Он тихо готовил вторжение все это время, а теперь час настал! Но как странно мама, что он сумел все подготовить так, что никто ничего не заметил и не сообщил нам…

— Мне было очень трудно его обнаружить. Все происходит, словно под вечным покровом ночи, даже в дневное время.

— Конечно. Снова облако непроницаемости! Оно скрыло от нас не только прокуратора, но и целый флот! — Престимион встал. К его великому изумлению, он ощущал странное спокойствие. Новости были плохими, большая их часть, но по крайней мере теперь он знал самое худшее. — Да будет так, — сказал он. — Мы знаем, с каким врагом имеем дело. Лучше поскорее приняться за работу и разобраться с ним, а, мама?

— Уже темнеет, — сказал Навигорн. — Как вы думаете, разобьем здесь лагерь?

— Почему бы и нет? — ответил Септах Мелайн. — Это место ничем не лучше любого другого.

И даже хуже многих, подумал он. Жаль, что в этой экспедиции не участвует молодой Деккерет: если у него еще сохранилось стремление наказать себя и искупить свою вину, которое подвигло его на путешествие в Сувраэль, он счел бы эти джунгли идеальным местом для самобичевания. Мало есть мест в мире, менее гостеприимных, чем южный Стойензар.

Они видели бесконечную процессию уродств, пока ехали на запад по полуострову. Деревья, которые вырастали и умирали за один день, — вылезали из земли на рассвете, поднимались на высоту в тридцать футов к полудню, расцветали уродливыми черными цветами, потом испускали едкий ядовитый запах, в течение следующего часа давали набухшие, спелые плоды, полные самого убийственного яда, и, наконец, к закату, погибали, отравленные собственным ядом. Пурпурные крабы, величиной с дом, с рычанием выскакивающие из своих укрытий в песчаном грунте прямо у них перед носом, щелкая убийственными клешнями, острыми, как турецкая сабля. Черные слизни, плюющиеся красной кислотой в лодыжки. И повсюду проклятые смертоносные пальмы с листьями-пилами, мерзкие манганозы, весело размахивающие своими ветками, словно заманивающие в свою непроходимую чащу.

Площадка, предложенная Навигорном для лагеря, представляла собой широкую, пыльную, серую полосу, усеянную острой галькой, вдоль берега пересохшей реки. Идеальное место, подумал Септах Мелайн. Река, полностью лишенная воды, в русле которой не видно ничего, кроме длинной, бесплодной полосы мелких острых камней. Но где-то в глубине этого каменистого русла должна быть вода, так как, если стоять и наблюдать некоторое время, можно заметить, что галька находится в постоянном медленном движении, словно ее медленно увлекает вдоль русла реки силой подземного потока, текущего глубоко внизу. Чтобы провести время, подумал он, можно постоять рядом с ним и половить драгоценные камни, пытаясь выследить случайный изумруд, или рубин, или еще какой-нибудь камень, проплывающий мимо, подобно ярко блестящей рыбке во всем этом скучном, медленно движущемся мусоре. Но он подозревал, что можно прождать здесь пятьдесят тысяч лет, пока найдешь что-нибудь стоящее.

Или еще дольше.

Гиялорис вышел из экипажа и подошел к ним.

— Мы собираемся разбить в этом месте лагерь?

— А ты видел лучшее?

— Здесь нет воды.

— Зато нет манганозы и болотных крабов, — ответил Навигорн. — Я бы с удовольствием одну ночь отдохнул от них. А утром мы можем отправиться прямо к лагерю прокуратора.

Гиялорис хрипло рассмеялся и сплюнул.

— Нет, — сказал Навигорн. — На этот раз мы его действительно найдем. У меня такое предчувствие.

— Да, — согласился Септах Мелайн. — Конечно, найдем.

Он отошел от них в сторону и присел на валун в форме седла у края реки. Чешуйчатые многоногие существа величиной с ладонь копошились в поисках пищи в верхнем слое гравия, зарывались поглубже, чтобы ухватить создания поменьше, прячущиеся внизу, потом вылезали на поверхность поедать добычу: какие-то жуки, подумал он, или рачки, или, может быть, в этой высохшей реке водятся рыбы, которые дышат воздухом. Рыбы с ногами хорошо сочетаются с рекой, в которой нет воды. Одно из этих созданий выкарабкалось на поверхность гальки и посмотрело на него шестью яркими, как бусины, глазами, словно обдумывало, не попробовать ли на вкус его лодыжку. В Стойензаре все хотят тебя укусить, даже растения. Септах Мелайн запустил в эту тварь камнем, не стараясь всерьез попасть, и она скрылась из виду.