Локумтен - Страница 2

— Не твой ли женишок доложил? — угрожающе проговорила Руфина. Лентола прервала ее с истерикой в голосе:

— Астон никогда такого не сделает, Фина, думай, что говоришь!

— Беспокоиться не стоит, — сказал г-н Фе. — Они знают, что мальчик очнулся у Внутренней Границы после того, как их галею разбило о камни. Непонятно только, как его забросило в Преддверие. Мы все знаем, о чем поется в сердарских песнях, поэтому он несет в себе загадку, которую надо разгадать для нашей же безопасности. Он сирота, и мог бы остаться у нас. Но он старше пяти лет, так что должен быть отправлен назад. Однако он сразу ступил на казенную землю, оттого Казне решать, что с ним делать. Только решать пока некому — Флавиона лишь в конце месяца займет свой пост. Принимая это во внимание, Детская Служба предлагает нам забрать его хоть завтра.

Лентола вскочила на ноги.

— Да, да, да, — воскликнула она, выбегая из-за стола, — прямо сейчас, я мигом принесу птицу!

Она одернула без того безупречно сидевшее на ней платье и устремилась к выходу. Ее остановил мрачный и решительный голос Руфины:

— А я сверну ей голову. Ты не поступишь так с малышом!

На разлетевшихся веером волосах Лентолы вспыхнул солнечный свет, так стремительно она обернулась.

— «Малышом»? — проговорила она раздраженно, останавливаясь. — Я не так представляла себе маленького благодарного сироту!

Молчавшая до поры г-жа Фе спросила:

— Тебе его разве не жалко?

Произнесла она это без нажима, но лицо Лентолы, повторявшее чертами лицо матери, исказилось.

— Почему жалко? — сказала девушка с силой. — Почему я должна его жалеть? Он бодрый, живой, совсем не жалкий. Жалко будет нас, если он в самом деле отпрыск сердаров или чего похуже, а свидетельство второсортного эмпарота — еще не доказательство! Он ведь к нам, прямо скажем, любви не испытывает. Даже глазом не моргнул ни вчера вечером, ни когда умудрился утопить в фекалиях наш сад!

Руфина оборвала ее:

— Мальчик в жизни не видел поднимающегося теста!

— И это так его впечатлило, что он спер кусок дрожжей, бросив их в отхожее место, — парировала Лентола.

— Выронил, — поспешила уточнить Руфина.

— Так я и поверила!

— Зато садовнику больше нет нужды удобрять сад, — встряла Эша. — Возможно, что и до конца дней своих.

Лентола рыкнула на сестер:

— А что вы скажете о том дне, когда он подвесил наковальню над парадным крыльцом, перепугав до смерти всех гостей?

Руфина передернула плечами.

— Ой, не придумывай! Испугалась одна ты, не заметив из-за близорукости трос на фоне башни. Тебе и почудилось, что наковальня летит в ваши с Астоном головы. А мальчика лишь восхитили свойства перегорского троса и он захотел его испытать.

Лентола всплеснула руками, и тут в гостиную без стука вкатился человек в форме. Его было довольно много, но не столько в высоту, сколько вширь.

— Добрый день, — поздоровался он, склонив набок свое гладкое улыбающееся лицо. Маленькие, почти без ресниц, черные глазки обежали всех присутствующих. — Вас там, барышня, жених дожидается в Восточном павильоне, посланник Доноло. Что ему передать? — произнес он без паузы, успев, однако, отдать честь г-ну Фе. Последний лишь молча посмотрел на вошедшего поверх своего носа, рассеянно теребя мочку уха.

Лентола вылетела в двери, не задерживаясь. Пропуская ее, солдат отступил, и выкатился следом.

— Посланником назначили, да послать забыли, — хмыкнула им вслед Эша. — Эх, не вовремя дал дуба наш император!

Она взяла с тарелки вторую лепешку и погрузила ее в блюдо с черничным киселем. Доесть ее она не успела. Со стороны двора вдруг раздался крик, который трудно было назвать человеческим. Затем в гостиную потянуло странным запахом. Крик сменился воем, который быстро оборвался.

— Что это? — спросил г-н Фе, вставая. Г-жа Фе поднялась тоже.

— Филь, — произнесла она тяжело, добавив на латыни: — Как волк в басне...

В наступившей тишине все глаза обратились к дверям, в которые вбежал человек лет сорока с серой щетиной на лице. Он был одет в шерстяную рубаху, прихваченную поясом в талии. На поясе, поддерживаемый перевязью через плечо, висел серебряный жезл; с другой стороны пояса свисал кинжал. Ноги мужчины были обуты в невысокие, изрядно поношенные сапоги.

— Мастер, — бросил он отрывисто, — факельный склад в огне, вся наша пенька и запас смолы. Спалил, козявец!

Г-н Фе, к которому были обращены эти слова, мигнул. Видимо, термин «козявец» не требовал для него дополнительных пояснений.

— Кто на пожаре? — спросил он. — Кто тушит склад, сержант Коди?

— Мальчишка и тушит, со всеми, кто свободен от службы.

— Он… тушит? — произнесла г-жа Фе странным голосом.

Сержант перевел взгляд на нее.

— Так точно, — сказал он. — Мальчишка ни черта не боится.

Г-жа Фе спросила:

— Кто смотрит за ним?

— Он под командой Ирения.

— Кузнец — не солдат!

— А мальчишка — не гражданин, — отрезал сержант.

— Ария, — перебил их перепалку г-н Фе, — у нас сейчас другие заботы. Штандарт подняли? — спросил он у сержанта.

— Подняли. Почтаря тоже отправили, но из Бассана успел выйти манипул Сигерика.

Г-н Фе усмехнулся.

— Удивительно, как не вся когорта! Дым виден, поди, из столицы.

— Заволокло полнеба, — подтвердил сержант. — Думаю, Сигерик заметит штандарт и повернет назад. Да, ваша дочь тоже несколько пострадала…

Он не договорил — Лентола выросла тенью за его спиной. От ее опрятного платья остались закопченные лохмотья, лицо и волосы покрывала сажа.

Г-жа Фе ахнула:

— Ты в каком виде? Что за стыд? Иди немедленно приведи себя в порядок!

Лентола растерянно озиралась, будто вспоминая куда и зачем пришла.

— С этим ребенком надо что-то делать, — проговорила она хрипло и закашлялась. — Я видела, как он… нес угли к складу и пыталась… остановить его.

Г-н Фе сверкнул глазами.

— Я сколько раз говорил, чтобы тот ясенец изничтожили! — рыкнул он. Сержант потупился.

— Вот его и изничтожили, — буркнула Эша негромко. К девочке очевидно вернулся аппетит. Она оставила в покое обгрызенную лепешку, принявшись за рыбный пудинг в широкой тарелке.

Г-жа Фе повысила голос, обращаясь к Лентоле:

— Я повторяю, иди и приведи себя в порядок!

Та оглядела себя и скривилась, словно только заметив, во что превратилась её одежда. Обессилено прислонившись к косяку, она простонала:

— Я так не могу… Я этого больше не вынесу!

Г-жа Фе продолжала пристально смотреть на нее.

— Он едва не сжег Ирения… да его самого охватило огнем с головой!

Господа Фе переглянулись.

— Э-э, Ария, — произнес г-н Фе с тревогой, — займись этим! Если мальчишка пострадал, пусть его немедленно лечат. Если он невредим, удали его оттуда от греха подальше. Мы не станем отдавать его Детской Службе, мы пошлем его на Окраины. Я думаю, Флавиона со мной согласится.

Над останками склада висел густой черный дым. В глубине его что-то тлело и временами потрескивало. Уцелевшую траву вокруг покрывала жирная копоть. По ней бегал Филь с ведром в руках, заливая последние очаги пламени в компании дюжины солдат. Волосы мальчика торчали дыбом, скуластое лицо с большим ртом и вздернутым носом было всё в саже.

Филь откинул пустое ведро в сторону и огляделся. Откуда ему было знать, что этот невинный ясенец так полыхнет? Как оказалось, это ему в самом деле не вредит, зато сухая трава у сарая занялась в момент. И если б не кузнец, который бросился помогать, прежде чем набежали солдаты, всё кончилось бы куда хуже.

Без Ирения горящая смола дотекла бы до конюшен. Да что там до конюшен — добралась бы до кузни, не выкопай кузнец канаву. Плешь выжженной земли обрывалась как раз у нее. А у крутого пригорка, отделявшего горелый участок от замкового сада, огонь сдержали солдаты. Им пришлось жарче – там стеной росли земляничные деревья, голые и обугленные теперь.