Логика прыжка через смерть - Страница 13

– Ты чего свистишь?

– Посмотри сама.

– Это наверное дорого стоит?

– Я думаю, – ответил Коре. – Посмотри только, какой телевизор! Я такой в музее видел. Исключительно ценный экспонат. Техника у них очень отстает.

Телевизор был действительно невероятен, почти в четверть стены экран. Фирма Rossmash.

Коре подошел к столу и отметил, что ножки покрыты настоящим деревом. На столе лежал предмет прямоугольной формы непохожий на пульт или коробку. Коре поднял предмет и тот оказался мягким, будто текучим.

– Это книга? – спросил он.

– А что же еще?

– Настоящая, бумажная книга?

– Ну не пергаментная же!

– А бывают пергаментные?

– Включи телевизор, – попросила Оксана.

– Включись! – приказал Коре.

Никакой реакции. Неужели такой динозавр реагирует на мысленный приказ?

Оксана взяла пульт и нажала кнопку. Включился местный канал. Качество изображения было просто жутким. Картинка плоская, в искаженном цвете и не передает мелких деталей. По местному каналу выступал хорошо знакомый человек: доктор технических наук Петляев – тот, с которым никто не разговаривает, кроме телефонистки Урочки, – отчетливо вспомнил Коре. Урочка сидела здесь же, на экране, почти в полный свой рост, и задавала вопросы. Накрашена она была чрезвычайно вульгарно, настоящая Урочка никогда бы так не накрасилась. А вот платье на ней миленькое. Впрочем, настоящая Урочка такое бы тоже не надела.

Постарела.

– Это кто такой? – лениво спросила Оксана.

– Доктор наук Петляев. В сделал целых два изобретения: усовершенствованную швейную машинку и пароцилиндр, за что его сделали доктором технических наук. Он возгордился и повесил блестящую табличку на парадной двери: «Доктор технических наук А. В. Петляев. Прием по средам и вторникам.»

Местные жители обиделись на Петляева за такую заносчивость и облили табличку кислотой – табличка потускнела, но буквы видны. Да ну его, Петляева – с ним в Ыковке и не разговаривал никто, кроме телефонистки Урочки. Урочка была такая ужасно симпатичная, что иногда хотелось просто идти рядом с ней и любоваться, получать эстетическое удовлетворение, без всяких задних мыслей. Но вот одеваться она не умела, потому лишь немногие ходили за ней. Эта Урочка, на экране, ненастоящая.

– Мне показалось, – сказала Оксана, – что сейчас говорил не ты, а кто-то другой. У тебя совсем не такие интонации. Которая из твоих половин сейчас говорила?

– Мы с тобой просто плохо знакомы.

Петляев вел учебную передачу; чертил схемы мелом на доске. На лабораторном столике перед ним стояла модель пароцилиндра. На стене за ним виднелось несколько культовых изображений неизвестного предназначения.

Коре щелкнул кнопкой и снова попал на местный канал. В этот раз показывали что-то совсем неприличное: дочь академика Балмащи, толстая как шар, раздевалась на глазах у возбужденной публики. Публика состояла исключительно из толстых мужчин. Некоторые были даже толще дочери академика Балмащи.

– А это что за чудо?

– Дочь одного академика. Любит только мужчин и еду. И то, и другое предпочитает в больших количествах. Отец ее как-то запатентовал средство для похудания, специально для дочери, попробовал средство на себе и потолстел. Дочь пробовать побоялась. Да ей и так хорошо. Впрочем, это все сведения трехлетней давности.

– Сейчас опять говорил не ты, – заметила Оксана.

– Да, я тоже услышал.

Остальные восемь каналов тоже были местные. Один из каналов передавал местные новости и сообщил, между прочим, что трамвай сорок третий номер пока ходить не будет, по техническим причинам, а еще сообщил, что спичечник Еня доставлен в больницу по поводу аппендицита. Даже показали фотографию спичечника Ени и сказали, что ему уже намного лучше.

– Как ему может быть лучше, если еще не делали операцию? – спросил Коре.

– Что? Я спать хочу.

– Потом выспишься.

Если не считать новостей и дочери академика Балмащи, то по всем каналам передавали технический бред. Бред прерывался заставками военно-патриотического содержания. По четвертому каналу призывали голосовать за партию технического рычага. По девятому Иван Петров, изобретатель самодвижущегося рычага, объяснял, как вести себя при встрече со зверем. Объяснял длинно и невразумительно, со странным политическим уклоном.

– Я спать хочу, – повторила Оксана. – выключи эту муть.

Коре нашел пульт и выключил. Пульт даже не мурлыкал, чувствуя на себе человеческие пальцы.

– Понимаешь, в чем дело, – сказал он, – кажется я знаю, чем этот мир отличается от нашего.

– Вот и хорошо. Дай мне поспать.

Она легла на постель лицом вниз и уснула. Коре открыл шкафчик (узнал расположение предметов трехлетней давности), нашел цыганскую иглу. Кончик иглы был синего цвета. Коре вспомнил, что когда-то разогревал эту иглу над огнем, но уже не помнил, для чего он это делал.

Он подошел к подоконнику (в окно глядели два мертвых каштана без коры) и нацарапал иглой на краске:

Потом уколол иглой руку. Кожа вдавилась, но осталась совершенно непроницаемой для иглы.

В шкафу он нашел еще две книги: «Библия в правильном изложении» и «Отеческие указания». Обе оказались интересны. Некоторые имена из первой книги он уже слышал сегодня. До самого вечера он читал, с трудом преодолевая сопротивление текста, написанного нестандартным шрифтом. Информационных или обучающих систем в доме не было, приходилось читать глазами. Когда глаза уставали, он поднимал их над книгой и смотрел в окно. Дважды за вечер он видел отвратительнейшую старуху в мини-юбке, которая перелазила забор. Преодолев преграду, старуха рассыпала по дворику мелко набитое стекло. Работая, она постоянно бормотала в пол-голоса – вроде бы, проклятия.

Наверное, борется с грызунами, – подумал Коре. Но в третий раз старуха пришла с металлическим прутом и проковыряла несколько неровных дыр в асфальте.

Цель была неясна. Коре смутно помнил, что старуху зовут Березухой, помнил и то, что с ней лучше не заговаривать. Странно, – подумал он, – чем может повредить мне эта маразмированная бабулька?

Перед тем, как уйти окончательно, старуха отвинтила латунную ручку от дверей и, воровито огладевшись, спрятала ее за пазуху. Потом задрала мини-юбку и шумно опорожнилась.

Информация:

Живет в Ыковке бабка по имени Березуха. Сколько ей лет и что она делает среди людей – никому из ыковцев не известно. Известно лишь, что бабка Березуха совсем неученая и живет в Ыковке давно, после того, как выжила из дачи законного хозяина, академика Молебящего. Академик Молебящев был, по воспоминаниям очевидцев, могучим мужчиной с очень красивыми ногами, ноги свои он демонстрировал всему поселку, так как любил стоять на голове. На голове он стоял по полтора часа в день, в любое время года и в любую погоду. «Я занимаюсь упражнениями для того, чтобы укрепить нервную систему, – говаривал он, – сейчас моя нервная система настолько крепка, что выдержит любой стресс.» А вот стресс в лице бабки Березухи нервная система не выдержала.

Бабка Березуха жила в Ыковке незаконно, но никто ей об этом не напоминал.

На какие деньги жила, что ела и работала ли – один чорт знает. Правда, раньше видали ее в трамвае сорок третий номер, в том, который ездил только в первую половину дня, и поговаривали, что работает там она контролером. Но, так как бабка Березуха была страшно горда и даже должность министра торговли почла бы для себя унизителым издевательством, то при входе знакомого лица она прекращала работать контролером и садилась в кресло, как обычная пассажирка, – вот поэтому никто и не знал в точности, работает она контролером или нет. А трамвай номер сорок третий ходил только до Ыковки и возил только ыковских – так что бабка Березуха за время всей свой службы не проверила ни одного билетика.