Лизаветина загадка (сборник) - Страница 4

В один из дней мы сидели, как всегда перед полдником, на веранде, устроенной на крыше первого этажа. Я правил утренний текст, Луиджи дремал, сидя на диване, Розочка мурлыкала у него за спиной, устроившись на подушках и сооружая бумажную шляпу у него на голове. Отсюда был виден и весь наш пляж, и густое изумрудное море, и длинная полоса аллеи, но мы так привыкли к этому пейзажу, что уже не ощущали того трепета, который испытали, поднявшись сюда впервые. Я приходил сюда, чтобы, для разнообразия, поработать на воздухе, Луиджи составлял мне компанию, потому что других развлечений в этот час у него не было, а Розочка ждала мороженого, которое выносили в буфете ровно в пять часов. Нашу мирную дрему нарушило появление Кармен. Мы никогда не видели ее такой – она вбежала в двери и оглядела нас встревоженным взглядом:

– А Николя разве не с вами?

Он сказал ей, что хочет поговорить о чем-то со мной, и вот уже больше двух часов, как пропал. Бедняжка не могла скрыть отчаяния, увидев, что вот он я, сижу на месте с самого обеда и про Николя слыхать не слыхивал.

– А Анастасия? Где она?

Луиджи пожал плечами.

– Она, кажется, говорила, что собирается в спа-салон. Да, точно, она на массаже.

– Да нет там никого, на вашем массаже! Я только что там была!

Она бросилась назад к дверям, но прежде чем выбежать, пробурчала, бросив взгляд на Луиджи:

– Сидит тут, в ус не дует! Нормальный мужик вскочил бы да побежал жену искать!

– Что она сказала?

Я только руками развел.

Розочка тащила нас вниз, к мороженому. Хотя было еще не время, Луиджи уступил, поднялся, ворча, с дивана и хотел взять ее на руки, но она не успокоилась и принялась уговаривать теперь меня – ей хотелось, чтобы мы обязательно пошли все втроем. Мы спустились в буфет. Кармен сидела там одна.

Наконец вынесли мороженое, скоро появились и двое пропавших. Они шли вместе, Анастасия, раскрасневшаяся, наэлектризованная, с горящими глазами, пришла в буфет первой, Николя шаркал шлепанцами позади, как всегда неспешный и беззаботный.

– Где вы были? – спросил Луиджи.

– В беседке, – она показала наверх. – Смотрели в телескоп.

И тут же отвернулась от него, показывая, что не желает никаких расспросов.

Беседка стояла на самой верхушке нашего отеля. Я тоже однажды поднялся туда и не обнаружил ничего примечательного – засыпанная сухой листвой и пылью деревянная беседка, раскаленные солнцем скамейки, на которые не присесть без того, чтобы не обжечь зад, и старый как век телескоп. Конечно, вид оттуда открывался впечатляющий – широкий, гористый, красивый и без всякого телескопа, который вдобавок ко всему не чистили, но на нашей веранде и вид был не хуже, и диваны мягче, и кофе приносили.

Анастасия уже говорила что-то Кармен, слышен был ее смех, а та сидела как пришибленная и молча смотрела на нее и на всех нас. Один Николя как ни в чем ни бывало почесывал пузо и рассуждал о бренном:

– Я хотел вишневого с печеньем. А нету. Зато лимонного сколько хочешь, этой кислятины всегда навалом. Все, ребята, с мороженым теперь проблемы. Как бы и с едой не случилось то же. А то плакали наши ребрышки на гриле…

Я спросил его, о чем он хотел поговорить со мной. Он напрочь забыл, о чем речь, а когда вспомнил, наклонился ко мне и со всем своим простодушием объяснил:

– Да ни о чем, – он кивнул на жену, – мне просто отойти надо было. А вы единственный, к кому Кармен меня не ревнует.

Мне все это не нравилось. Их дела меня не касались, но как писатель я отлично знал, что нет лучших условий для происшествия, чем ограниченный круг людей и замкнутое пространство. Разве не в таких декорациях разыгрывались все самые известные детективные истории? Нам оставалось жить здесь еще целую неделю, и непохоже было, чтобы кто-нибудь собирался разбавить нашу компанию, так что я бы на месте Николя не увеличивал градус накала. Женщины существа непредсказуемые, а он явно не мастак искусного обращения с женским полом и, по-моему, не отдавал себе отчет в том, во что ввязывается.

В тот же вечер за ужином разговор у нас зашел о ревности и о том, на что способен человек в порыве чувств.

– Луиджи повезло, я совсем не ревнива, – высказалась Анастасия, – хотя… иногда на меня такая хандра нападает, что я, пожалуй, запросто кого-нибудь могла бы пришибить. Но это никак не связано с ревностью.

– Я тоже не из ревнивых, – поддержал ее Николя, но Кармен посмотрела на него такими глазами, что но тут же исправился, – нет, ну это смотря с кем сравнивать. Вот у меня есть знакомый, вот он ревнивый. С ним всегда на этой почве приключения происходят. Тут недавно такая история была… – И он выдал длинный сбивчивый рассказ о приятеле, по ошибке принявшим менеджера отеля за любовника жены и устроившим драку, когда тот собственноручно принес ей в номер свежие полотенца. Анастасия переводила все Луиджи, но он, как и все мы, не понял юмора Николя. И, поскольку настал его черед высказаться, произнес:

– Все женщины любят покрасоваться, без этого они не чувствуют себя женщинами. Менеджер в отеле, сосед в самолете, официант… какая разница? Надо давать женщине такую возможность. Если любишь, ты должен сделать так, чтобы твоя женщина была счастлива.

– Даже если она захочет изменить? – вдруг выпалила Кармен, до сих пор не проронившая ни звука.

– Ну, – замялся Луиджи, – не обязательно речь идет об измене. Ей нужно внимание других мужчин, флирт, подтверждение своей привлекательности, это нормально.

– А измена, это тоже нормально?

– Конечно, это ненормально в обычном смысле. Но послушай, Кармен, когда у вас отношения двух зрелых людей, когда вы прошли разные этапы на своем пути, вы не можете думать категориями «нормально-ненормально». Женщине нужны новые чувства. Это факт. Зачем же запрещать ей это?..

Луиджи рассуждал так складно и так задушевно, что я ушам своим не верил, неужели он и правда придерживается таких взглядов, слишком уж свободных для итальянца? Надо ли понимать его слова так, что и своей жене он предоставляет полную свободу? Или он попросту не в курсе того, что происходит у него за спиной? По всей видимости, Кармен одолевали те же сомнения. Она впилась в него глазами, словно хотела получить ответы на свои вопросы, и на лице ее, всегда одинаковом, сейчас бушевали самые разные чувства. По-моему, ей хотелось огреть его по башке и крикнуть – да очнись же наконец, старый пень! – но наверно, как и я, она не могла не заметить, как снисходителен он был к причудам жены. Кто знает, может, он и впрямь позволял ей все?

Анастасия мало того, что была в центре внимания, поскольку переводила слова мужа остальным, так еще и оседлала своего любимого конька – видно было, что эта тема была ей интересна и обсуждалась ею уже не раз.

– Но все-таки, как? – не унималась Кармен. – Вы предлагаете прощать измену? Делать вид, как будто ничего не было?

– Да прощать, прощать, – пробурчал Николя.

– А тебе известен лучший вариант? – продолжал философствовать Луиджи.

Дошла очередь и до меня. Анастасия, давно уже пытавшаяся выяснить мое мнение, снова спросила, что я думаю обо всем этом:

– Ваш писательский опыт, что он подсказывает вам? В ваших книгах герои ревнуют друг друга?

Она явно готовилась услышать от меня нечто необыкновенное, но у меня имелось только одно наблюдение на этот счет, которым я и поделился: я считаю, что ревность всегда обоснована. Если человек ревнует, значит он ощущает, и совершенно справедливо, что его половина принадлежит не ему. Возможно, физически измена не случилась, но в душе его уже предали. В каком-то вопросе его предпочли другому, на это предательство он и реагирует ревностью. Не бывает такого, чтобы человек ревновал по ошибке. Раз есть ревность, значит, есть и причина.

Все задумались над этими словами и, в целом, согласились.

– Что же делать? – спросила Кармен.

– Надо открыто разговаривать друг с другом, это единственный выход, – уверенно произнесла Анастасия.

Луиджи поддержал жену: