Ливийское сафари - Страница 4

– Слушаю.

– Привет, Саша, что так тяжело дышишь? – поздоровался Богданов.

– Да я после пробежки, на этаж поднимался, услышал звонок, – пояснил Дубко. – Подумал: вдруг ты звонишь, вот и торопился.

– Мог бы перезвонить.

– А вдруг не ты?

– Резонно. – Богданов помолчал. – Чего бегать надумал?

– Чтобы форму не терять. Засидишься дома, лишний вес нагонишь, потом избавляйся.

– Не знал, что у тебя проблемы с весом.

– У меня их нет. – Дубко рассмеялся. – Ты чего звонишь-то? Просто поболтать? Твоих опять дома нет?

Дубко был в курсе нововведения Елены, так что вопрос Богданова не удивил.

– Лена с Артемом на литературном вечере у Зотовых, а звоню я тебе по делу, – ответил он. – Сегодня Старцев вызывал.

– Новое задание?

– Да, отчаливаем завтра, а сегодня всем велено прибыть на базу. Ты на своей поедешь или, как все, на автобусе?

Последнее время Дубко предпочитал добираться до базы на личном транспорте, из чего и вытекал вопрос командира.

– Все едут?

– Да, берем всех.

– Заранее обсудить детали нужно?

– Не обязательно. У нас с тобой вся ночь впереди.

– Тогда я на своей, – подумав, ответил Дубко.

– Лепилин?

– Вот еще! – Дубко возмущенно фыркнул. – Просто так удобнее, час времени сэкономлю. Это тебе обязательно с группой ехать, а я – птица вольная. В этом, Слава, прелесть должности твоего зама. Пока вы будете до Ильинки добираться и в автобусе по ухабам трястись, я на своем «Москвиче» напрямки вдую и с комфортом размещусь в домике на базе.

– Хорошо, если так, – задумчиво протянул Богданов. – Не хотелось бы, чтобы личные отношения осложняли рабочий процесс.

– С моей стороны этого можешь не опасаться, – заверил Дубко. – Я парень незлопамятный. И вообще, если каждый раз, когда новички будут самоутверждаться, тратить себе нервы – здоровья не хватит.

– Не думаю, что здесь имело место самоутверждение.

– Брось, Слава, забудь. Плюнь и разотри, как это сделал я.

– Не имею права, Саша, иначе ситуация может повториться.

– Кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет – тому два? – хмыкнул Дубко. – Ладно, желаешь сохранить оба глаза – дело твое. Увидимся на базе.

И снова разговор прервался с другой стороны. Богданов в очередной раз положил трубку на телефонный аппарат. До выхода из дома оставался час, и он решил потратить его с пользой. Два месяца назад Артем попросил его повесить в комнате над столом открытые полки, чтобы он мог разложить на них нехитрые мальчишеские сувениры и расставить заработанные за восемь лет в школе и спорте награды. В промежутках между командировками Богданов приготовил все необходимое: рейки, уголки, дюбеля и собственно планки для изготовления полок, но до сборки руки так и не дошли.

Теперь он извлек все это «богатство» из кладовки, отнес в комнату сына, туда же принес дрель и молоток и приступил к работе. Заняться полкой он решил еще и потому, что хотел отвлечься от инцидента, связанного с Лепилиным. Минут десять хитрость работала, но после того, как работа пошла на автомате, мысли снова вернулись в наезженное русло и потекли в нежелательном направлении. Мысленно он снова перенесся в душный домик, где группа базировалась при выполнении очередного задания.

Утро ничем не отличалось от всех предыдущих. На посту возле дома, за которым они вели слежку, Богданова сменил Казанец, и тот отправился отдыхать. Правда, при смене на посту ему показалось, что Казанец ведет себя слишком сдержанно и чересчур торопится отправить командира с поста, но он списал это ощущение на бессонную ночь. За эту ночь ему трижды пришлось следовать за объектом в разных направлениях, и каждый раз тот приводил его в какой-либо бар, где не происходило ровным счетом ничего примечательного. Парень просто хотел весело провести ночь, вот и все, но Богданова ночка вымотала основательно, поэтому он не стал допытываться у Казанца, все ли у того в порядке, вместо этого поспешил вернуться в дом, чтобы хорошенько выспаться.

Едва переступив порог, он понял, что в его отсутствие что-то произошло. Коля Дорохин сидел возле окна и даже головы не повернул на звук открывающейся двери. В комнате стоял едкий сигаретный дым, а перед Дорохиным – консервная банка, полная окурков. В руках он держал дымящуюся сигарету, хотя два месяца назад объявил всем, что начинает беспощадную борьбу с пагубной привычкой и берет на себя обязательство к лету полностью избавиться от никотиновой зависимости.

– Привет, Коля! Вижу, никотиновый змей одержал верх над бойцом спецподразделения? – шутливо произнес Богданов, но Дорохин никак на его шутку не отреагировал. Даже не повернулся.

– Где Дубко? – задал вопрос Богданов, чтобы как-то расшевелить товарища.

Дорохин пожал плечами, но не ответил. Богданов прошел на кухню, там Дубко тоже не оказалось. Он сбросил куртку, достал из кастрюли кусок мяса, из холщового пакета – булку хлеба. Отломив кусок, положил на него мясо, откусил от бутерброда и вернулся в комнату.

– Ты лично мне бойкот объявил, Коля, – все еще шутливым тоном спросил Богданов, – или что-то случилось?

– Я в норме, – хрипло ответил Дорохин, но головы так и не повернул.

– Что-то мне не верится, Коля. Когда ты в норме, то хотя бы поесть мне предлагаешь. Я все-таки со смены вернулся.

– Еда на кухне. Наверное.

– Так, – протянул Богданов. – Давай-ка выкладывай, что у тебя стряслось.

– Я в норме.

– Тогда кто не в норме? И где Дубко, где Лепилин? Можешь ты мне ответить?

– Не мое дело, – огрызнулся Дорохин. – Я им не сторож.

– Вот как! С каких пор простой вопрос вызывает такую агрессию? – Ответ Дорохина озадачил Богданова.

– С тех самых пор, когда вы в команду начали набирать всякое дерьмо, – выдал Дорохин. На этот раз он повернулся к командиру и дерзко взглянул ему в глаза.

– А вот с этого места поподробнее. – Богданов уже понял, что речь пойдет о Лепилине, но представления не имел, что тот мог отмочить, сидя в доме.

– Не буду я никому ничего докладывать! – взвился Дорохин. – Кому надо – пусть тот и докладывает.

– Видно, придется тебе напомнить, что я – твой командир. И сейчас не как друг к тебе обращаюсь, а как командир, – четко, с расстановкой произнес Богданов. – А чтобы стало понятнее, повторюсь: капитан Дорохин, доложить о происшествии!

– Плевать мне на твои пояснения и повторения! Задолбало все!

Дорохин схватился за пачку, трясущимися руками выбил сигарету, схватил со стола спички, но прикурить не успел. Одним прыжком Богданов подскочил к Дорохину и забрал у того сигарету. Сжав ее в кулаке, высыпал табак на пол и встал лицом к лицу с Дорохиным.

– Приди в себя, Коля, – угрожающим тоном произнес Богданов.

С минуту Дорохин стоял напротив командира, сжимая кулаки, готовый кинуться в драку. Затем кулаки разжались, тело расслабилось, он отступил назад и сел на табурет.

– Прости, Слава, погорячился, – негромко произнес он. – Просто все это дерьмо…

– Да что тут у вас произошло? – повторил Богданов.

– Лепилин – говнюк.

– Это я уже понял. Что именно он натворил?

– Выше головы решил прыгнуть. Чуть всех нас не подставил, гад!

– Коля, говори по существу, – потребовал Богданов. – Имей в виду, у меня терпение тоже не беспредельное. Я голоден, устал и хочу спать, а не разбираться в ваших проблемах.

– Лучше пусть Дубко доложит, – заявил Дорохин. – Боюсь, я не смогу быть объективным после такого утречка.

– Ничего, я отделю твои эмоции от действительности. Рассказывай!

Дело оказалось и правда серьезным. В четверть четвертого утра Дорохин встал по нужде и обнаружил у входной двери одетого для выхода на прогулку Лепилина. Он, естественно, удивился и задал резонный вопрос: куда собрался новобранец в чужой стране в три часа ночи? Тот заявил, что решил погулять по близлежащим улицам, так как его одолела бессонница. Лепилинскому трепу Дорохин, естественно, не поверил, так как из соображений безопасности всем членам группы без исключения разрешалось выходить из дома только для выполнения конкретного задания, а, насколько было известно Дорохину, никакого задания Лепилин не получал. Он оттеснил Лепилина от двери и велел выкладывать, что тот задумал, напомнив ему о запрете на выход из дома для всех без исключения.