Ливень без туч - Страница 79
Если ты бежишь от мира, пока еще незрел, пить из гималайских источников будет невозможно, если только сначала ты не сделаешь их грязными.
Я не отнимаю у тебя мир, я не отделяю тебя от него. Напротив, мое усилие здесь в том, чтобы подвести гималайский поток в мир, туда, где находишься ты. И ты должен уметь различать - это грязная канализация, а это - чистый поток. И такой выбор должен делаться не из жадности, но из понимания, из знания. Медленно, постепенно ты разовьешь вкус и начнешь распознавать чистую воду. Ты начнешь наслаждаться ароматом. Ты научишься узнавать тухлые запахи канав. Поэтому не говори: "Такие люди, как я, которые стали санньясинами, не пройдя через свет и тьму, взлеты и падения жизни, - что будет с нами?" Было бы правильнее спросить: "Что бы было, если бы мы не стали санньясинами?"
Я за то, чтобы испытать все. Я за то, чтобы пережить все опыты, настолько, что, даже если в уме возникает желание сделать что-то неправильное, сделай это. Тебе придется страдать от последствий, от этого я не могу тебя спасти. Если хочешь злиться - злись. Если хочешь двигаться в секс - двигайся в секс. Если хочешь быть жадным - будь жадным, - от последствий придется страдать тебе. Ты не можешь этого избежать, тебе придется страдать. Но если есть желание потакать - потакай, потому что, если ты этого не сделаешь, семя желания останется в тебе, и это будет привлекать тебя снова и снова. Непрожитые желания хуже прожитых. Все, что не прожито, имеет более сильную хватку, чем прожитое. Когда ты пережил, познал и понял, ты свободен от этого.
Поэтому узнай мир правильно. Спешить некуда. Познай рыночную площадь правильно, чтобы в тот день, когда ты повернешься к ней спиной, ты даже не вспоминал о ней, чтобы не было желания оглядываться назад. Не должно быть желания оглянуться даже раз, с этим должно быть полностью покончено. Это достижение не происходит волевым решением. Это достижение случается в глубоком опыте, познании. Такое понимание осеняет тебя, только когда ты это прожил. Потому что однажды ты подумаешь: "Что ценного во всем этом мусоре?" - и не потому, что я это говорю, не потому, что это говорит Сахаджо или Кабир, Веды или Упанишады. Ты узнаешь это; эти Упанишады возникнут в тебе. Эти Веды будут твоими собственными Ведами. Ты узнаешь, что все это тщетно. Ты видел жизнь, ты испробовал ее со всех сторон и не нашел ничего, кроме страдания, яда. В тот день яд выпадет у тебя из рук. В тот день твоя санньяса будет результатом опыта мира, не отречением от него. В тот день твоя санньяса будет не против мира. Прежде этого санньяса останется противостоящей миру, как бы я ни объяснял. Ты чувствуешь, что делаешь что-то другое. В тот день, когда ты узнаешь, что мир исчез и исчезла санньяса, в тот день, когда со всей двойственностью будет покончено, только в тот день случится настоящая санньяса. Тогда ты выйдешь за пределы обоих. Тогда ты испытаешь на опыте, что и жар, и тень принадлежат одному и тому же солнцу. Тогда ты узнаешь, что и мир, и санньяса - это игры ума, одного и того же эго. В этот день ты освободишься от них обоих.
Человек, который свободен от мира, свободен и от санньясы. Это покажется тебе несколько трудным для понимания, потому что не соответствует математике и логике. Ты думаешь, что санньясин - это тот, кто отрекся от мира. Если ты спросишь меня, я скажу, что для того, кто отбросил мир, отброшена и санньяса. Точно так же, когда проходит болезнь, ты отбрасываешь лекарство. Если болезнь прошла, а ты продолжаешь носить с собой лекарство, люди назовут тебя сумасшедшим.
Ты скажешь:
- Болезнь прошла, у меня больше нет туберкулеза, но я буду носить с собой эти лекарства в бутылочках. Я собрал все рецепты и сделал из них священное писание в бархатном переплете и с золотой лентой. Теперь я буду носить его с собой. Я сохраню бутылочки и рентгеновские снимки, хотя болезнь и прошла.
Мир прошел, а ты все еще носишь с собой санньясу? Ты что, сумасшедший? Если ты встретишь такого сумасшедшего, скажешь ли ты, что болезнь прошла? Теперь он стал жертвой худшей болезни. Туберкулез был и то лучше - по крайней мере, он был излечим. Кто теперь излечит эту болезнь? Эти снимки и рецепты, эта одержимость рецептами и бутылочками - пустыми, полными, полупустыми старыми бутылочками - кто теперь освободит тебя от них? От них нет лекарства ни в одной медицинской книге.
Но, к счастью, этого не происходит. Когда болезнь излечена, ты прекращаешь принимать лекарство. В тот день, когда болезнь проходит, ты выбрасываешь лекарства в окно.
Санньяса - это лекарство от болезни, называемой "мир". Когда мир исчез, зачем сходить с ума и сохранять санньясу? Она должна исчезнуть вместе с миром, она была другой стороной той же монеты. В тот день, когда нет ни того, ни другого... если ты спросишь меня, я скажу, что случилась настоящая санньяса. Настоящая санньяса за пределами санньясы. Она трансцендирует сама себя.
А ты спрашиваешь: "Пожалуйста, скажи, что будет с нами". Если ты войдешь в санньясу глубже, ты будешь растворен, исчезнешь, будешь стерт. Останется лишь предельное, тебя не останется. Если ты сбежишь до этого времени, ты сохранишься и не познаешь предельного. Все это усилие в том, чтобы тебя утопить. Если ты влюбишься в меня, это тебя утопит, ты будешь стерт. Я не позволю тебе сохраниться как эго - я применю все средства, чтобы потопить твою лодку в реке, потому что эго - это препятствие. Если ты доберешься до берега, ты снова создашь мир; ты не знаешь ничего другого. Если случится так, что ты утонешь посреди реки, знай, что доберешься до такого берега, на котором больше не сможешь создать мир.
Лишь те, кто готов утонуть, могут быть связаны со мной. Те, кто хочет спастись, почувствуют во мне огромную опасность. Для них есть другие места, другие люди, которые дадут им методы спасения. Я даю тебе метод исчезновения. Я учу этой смерти, потому что знаю, что лишь когда ты умрешь, когда ты исчезнешь, на тебя низойдет великая жизнь. Лишь тогда океан низойдет в твою каплю. Что будет тогда? - ты исчезнешь. Ты не спасешься.
Если ты мне это позволишь - ты исчезнешь. Если ты сбежишь с полдороги - это твое несчастье.
Четвертый вопрос:
Сахаджо говорит, что садхана, духовная практика, должна быть тайной - "мир не должен знать". Ты говоришь то же самое. Но мы показываем ее, нося санньясинскую одежду и малу. Пожалуйста, поясни это.
Человек - это такая болезнь, что, если ему помочь с одной стороны, это повредит ему с другой; если ему помочь с другой стороны, хуже станет с первой. Когда Сахаджо говорит, что мир не должен знать, болезнь излечена с одной стороны, но с другой усилилась.
Пойми обе стороны. Человек на самом деле не заинтересован в духовных практиках, он только хочет показать, что ими занят. Это часть человеческого эго. Если есть возможность показать это, ничего не делая, - это очень дешево. Медитировать трудно, но перебирать четки легко. Что общего имеет медитация с перебиранием четок? Четки ты можешь перебрать очень легко, в медитации же будет трансформирована вся твоя жизнь. Тогда медитация случится внутри, и никто даже об этом не узнает. Поэтому радость, которую могло бы почувствовать эго, если бы люди подумали, что ты великий медитирующий, будет невозможна.
Медитацию трудно испытать. И удовольствия от того, что люди знают о тебе как о медитирующем, не произойдет. Но с четками произойдет и то, и другое, и не нужно давать себе труда медитировать - просто возьми в руки четки и продолжай перебирать, и новость о том, что ты великий медитатор, распространится во всей округе, во всех соседских городах. Некоторые люди делают специальную сумочку, чтобы класть туда руку и перебирать четки внутри. С ней удобнее. Тогда, даже если ты не повторяешь молитв, никто об этом не узнает. И люди думают: наверное, он пользуется четками, если носит их в сумке. Иногда он их перебирает, и ты не знаешь, действительно ли он их пересчитывает, или делает что-то другое. Ты не уверен, правда ли он повторяет имя Бога, Рама-Рама, потому что четки в руке скрыты в сумочке, и он продолжает без конца. Может быть, он не считает бусины, может быть, он просто шевелит рукой, но люди все равно считают его великим медитирующим.