Литературные герои на улицах Петербурга. Дома, события, адреса персонажей из любимых произведений ру - Страница 15

В Третьей Адмиралтейской части, где находились каменный Гостиный двор, Дом Городской думы и Армянская церковь, Георги отмечает Аничков дворец (который в то время пустовал) и дом княгини Вяземской.

В Литейной части располагались предприятия и административные здания: казенные винные и соляные магазины, прачечный двор, Государственное водоходное училище, Литейный двор, от которого часть получила свое название, Арсенал, Императорская шпалерная мануфактура, Дворцовая канцелярия, Контора строения домов и садов и слободы лейб-гвардейского Преображенского и Конного полков. Украшениями этой части стали Таврический дворец, а также дом Воронцова и дом графа Шереметева, «оба с Голландскими садами, а последний с площадью на Фонтанку, украшенной статуями».

В Московской части построили два сахарных завода, из государственных учреждений – больницу для умалишенных и больницу для венерических больных, а также Хирургическое училище, дом для Императорской Академии наук с ботаническим садом при нем. Эта часть города была бедной, застроенной деревянными домами с огородами и немощеными улицами. Но здесь стоял каменный летний дом с парком, принадлежащий великим князьям Александру и Константину.

Такой же бедной и деревянной оставалась и Рождественская часть, расположенная напротив Александро-Невской лавры. Здесь находились слобода Конторы строения домов и садов с церковью Рождества Христова, а также новый каретный ряд, Мытный двор (место, где собирали «мыто», то есть налоги) и частный рынок. Каменных особняков в этой части не было.

Не было их и в соседней Каретной части, в черту которой входила Александро-Невская лавра, казенный стеклянный завод, егерский двор, кирасирские конюшни, скотный двор и бойни. Здесь же, на Черной речке (ныне – река Монастырка), находились русская деревня Волково, греческое и старообрядческое кладбища.

В Василеостровской части каменные здания строились вдоль набережной Невы. В конце XVIII века большинство из них было занято государственными учреждениями, так, например, в бывшем дворце Меншикова находился Шляхетский сухопутный кадетский корпус. В западной, лесистой части острова располагались сальный и масляный буян (пристани для разгрузки соответствующих товаров) и несколько кожевенных заводов. Там же была Галерная гавань, рядом с которой построили слободу, где жили матросы и беднейший люд. Здесь еще во времена Екатерины и даже Павла строились и спускались на воду галеры, а также канонерские лодки, шнявы (небольшие парусные торговое или военное суда) и проч. Жизнь здесь была дешевой, но очень неблагоустроенной. На острове, в его северо-восточной части, также сохранялась чухонская деревня, «около 20 обыкновенных чухонских избушек».

На другом берегу реки находилась Санкт-Петербургская сторона, которую Петр I первоначально планировал сделать центром города. К концу XVIII века здесь остались только деревянные лавки на месте бывшего порта, переведенного на стрелку Васильевского острова, и домик Петра Великого, помещенный в каменный футляр. Вдоль речки Петровки (Ждановки) располагались также деревянные здания Артиллерийского и Инженерного кадетских корпусов, на реке Карповке находился Аптекарский огород. Большая часть Санкт-Петербургского острова вплоть до конца XIX века была застроена деревянными домами, где жили небогатые отставные чиновники, купцы, мещане. На набережной Малой Невки, а также на Каменном и Елагином островах, строились загородные дома аристократов.

В последней по счету, Выборгской, части проходила всего одна замощенная улица, идущая вдоль берега. Здесь все еще было много загородных домов с садами. Среди них – летний дворец графа Безбородко, дома и сады Бакунина, Синявина и Собакина. Ниже по течению Невки начинался промышленный район: канатная фабрика, Артиллерийская лаборатория, Городская верфь, где строились торговые суда, казенная пивоварня, сахарная фабрика, ситцевая фабрика. В районе Черной речки набережная снова становилась фешенебельной, здесь находилась дача графа Строганова, построенная Андреем Воронихиным. Ее окружал прекрасный сад, часть которого была общедоступной, по воскресеньям там устраивали музыкальные концерты и танцы. У места впадения Черной речки в Большую Невку находилась деревянная дача князя Голицына, также с большим садом.

Как мы видим, город все больше становился не только военным, портовым, не только городом моряков и кораблестроителей, но также промышленным, торговым, а главное – административным центром. Петровские 12 коллегий после реформ Екатерины во многом утратили свое значение. Власть из их рук перешла на места, в руки губернских учреждений. Из коллегий продолжали действовать только Адмиралтейская, Военная, Иностранных дел, Медицинская и Юстиц-коллегия Лифляндских, Эстляндских и Финляндских дел. Изменения претерпел и Правительствующий сенат – еще одно государственное учреждение, созданное по указу Петра Великого. Екатерина в 1763 году разделила Сенат на шесть департаментов: четыре из них размещались в Санкт-Петербурге и два – в Москве. Росло число департаментов, министерств и ведомств, росла армия чиновников. Город становился центром власти, которая множеством подданных Российской империи воспринималась как неправедная, бесчеловечная, власть мздоимцев, продажных судей и чиновников. И все чаще люди пытались выразить этой власти свой протест.

«Честный человек не закону повинуется, не рассуждению следует, не примерам подражает; в душе его есть нечто величавое, влекущее его мыслить и действовать благородно. Он кажется сам себе законодателем. В нем нет робости, подавляющей в слабых душах самую добродетель. Он никогда не бывает орудием порока. Он в своей добродетели сам на себя твердо полагается», – так писал Фонвизин.

Кажется, что эти строки написаны об Александре Николаевиче Радищеве, которого мы знаем как смелого обличителя крепостничества.

А. Н. Радищев

«Если мысленно перенесемся мы к 1791 году, если вспомним тогдашние политические обстоятельства, если представим себе силу нашего правительства, наши законы, не изменившиеся со времен Петра I, их строгость, в то время еще не смягченную двадцатипятилетним царствованием Александра, самодержца, умевшего уважать человечество; если подумаем, какие суровые люди окружали еще престол Екатерины, – то преступление Радищева покажется нам действием сумасшедшего. Мелкий чиновник, человек безо всякой власти, безо всякой опоры, дерзает вооружиться противу общего порядка, противу самодержавия, противу Екатерины!» – а вот это уже совершенно точно о Радищеве. Это отрывок из статьи Пушкина, посвященной ему.

Но если вам покажется, что Пушкин восхищается смелостью этого человека, то вы ошибетесь! Далее Александр Сергеевич пишет: «Мы никогда не почитали Радищева великим человеком. Поступок его всегда казался нам преступлением, ничем не извиняемым, а „Путешествие в Москву“ весьма посредственною книгою; но со всем тем не можем в нем не признать преступника с духом необыкновенным; политического фанатика, заблуждающегося конечно, но действующего с удивительным самоотвержением и с какой-то рыцарскою совестливостию».

Получается своего рода террорист от литературы. Но в следующем абзаце статьи мы находим новую оценку: «Как бы то ни было, книга его, сначала не замеченная, вероятно, потому, что первые страницы чрезвычайно скучны и утомительны, вскоре произвела шум. Она дошла до государыни. Екатерина сильно была поражена. Несколько дней сряду читала она эти горькие, возмутительные сатиры. „Он мартинист, – говорила она Храповицкому (см. его записки), – он хуже Пугачева; он хвалит Франклина“. – Слово глубоко замечательное: монархиня, стремившаяся к соединению воедино всех разнородных частей государства, не могла равнодушно видеть отторжение колоний от владычества Англии. Радищев предан был суду. Сенат осудил его на смерть (см. Полное собрание законов). Государыня смягчила приговор. Преступника лишили чинов и дворянства и в оковах сослали в Сибирь».