Литературные беседы. Книга вторая ("Звено": 1926-1928) - Страница 61
Конечно, я в ваш суд не вмешиваюсь, но заступиться за моего знаменитого друга мне все-таки хочется.
Ваш Г. А.
P. S. Я вчера не пошел на выставку из-за дождя. Не знаю, были ли Вы?
Я бы привел статью О. в надлежащий вид, если Вы меня уполномочите. Но, может быть, Вам кажется, что она irreparable <2> ? Та, о Гумилеве, была, действительно, безнадежна, а эта ведь нет.
Отв. 2/8 26
Дорогой Михаил Львович
Сегодня отправил Вам книги, а вчера «Беседы». Простите, что нет хроники. Мало ее, — нельзя ли летом помещать ее через №?
Только что получил 500 фр. Большое спасибо. Теперь о делах литературных: я был вчера у Мережковских. Она разъярена «Верстами» <1> до последней крайности, рвется в бой, но сокрушается, что ее статьи о «Верстах» не напечатает, п. ч. она была бы слишком резка. Я осторожно намекнул о «Звене», но не настаивал… Как Вам кажется? По-моему, «Звену» нужно что-то вспрыснуть и оживить. Жалеть эту компанию не приходится, и щадить самолюбие тоже. Знаете, я ей прошлый раз говорил, что, по-моему, она может написать статью о Мережковском (ей хочется), не обращая внимания на зубоскалов подходит, а мне меньше трудов будет. Вы пишете, что плохо с беллетристикой. Жаль, что я из статьи Уайльда сделал заметку. Можно было бы в виде «фельетона» <4> . Есть еще одна или две, большие. Если хотите, я как-нибудь их пришлю. Где М. М. <5> и как его здоровье? Всего хорошего. Кланяйтесь Ирине Александровне. Когда Вы уезжаете и где Бахтин?
Ваш Г. Адамович.
<5 августа 1926 г.>
Отв. 10/8 26
Дорогой Михаил Львович, не знаю, где Вы, и пишу на Pug. Manuel, в надежде, что Вам письмо перешлют. Наши последние письма разминулись. И я так и не ответил Вам о «Верстах» и прочем. Отчего Вы раздумали писать о них? Это жаль, потому что время уходит. Я ни в каком случае писать о них не буду, и главная причина этого в том, что «Верст» у меня нет . С Зин. Гиппиус я поговорю послезавтра, но выйдет ли что-нибудь — не знаю. Она согласится, вероятно, только при условии «pleins pouvoir» <1>. Хорошо было бы, если бы Макс<им> Моис<еевич> или Вы ей об этом написали и «пувуары» дали бы. Вообще жаль, что она у нас так мало пишет, потому что она все время жалуется, что писать ей негде . Сегодня Бунин разразился в «Возрождении» <2>, но, по-моему, довольно слабо. Да, еще вопросы: 1) куда делся Муратов? 2) нельзя ли меня разлучить с Вейдле, потому что даже Злобин говорит: «Адамович, Вейдле… это уж знаешь наперед», т. е. чтобы мы не были всегда рядом, а то ведь и такие мелочи приедаются и надоедают. Теперь дело другое, и большая к Вам просьба. Вы помните, м. б., что я говорил Вам зимой о 140 т. рублей моей тетки, положенных в Петербурге в америк<анский> банк. Я бы хотел этим делом заняться, но не знаю, стоит ли, и хочу попросить Вашего совета. Если Вам кажется, что дело возможное, и если Вы согласитесь за него взяться, я пришлю или привезу Вам осенью все бумаги. Вот вкратце суть его:
В мае 1917 года в петрогр<адский> отдел The National City Bank of New York было положено 140 облигаций внутр<еннего> 5% займа 1915 г. на сумму 140 000 р. (имеется приемная квитанция банка). До середины 1918 г. они там находились вместе с процентами, около 5000 р. Имеются заявления о том правления банка, с указанием, «что бумаги находятся в Вашем распоряжении». Затем след теряется. В 1922 году по запросу моей тетки из Ниццы, куда она к тому времени приехала, из правления банка в Нью-Йорке ответили, что они предлагают уплатить по курсу царского рубля на нью-йоркской бирже за имевшиеся в 1918 на текущем счету 5000 р. (что равнялось в 1922 г. нескольким долларам). О самих 140 000 р. — ни слова. То же банк написал и совсем недавно, предлагая или уплатить 5000 р. по курсу царского рубля, или отложить дело до установления нормальн<ых> отношений с Россией. О 140 000 опять ни слова. По частным сведениям на вопрос одного из наших знакомых в Нью-Йорке банк ответил, что в 1918 г. предлагал вынуть бумаги всем клиентам, и что тот, кто этого не сделал не вправе ничего требовать. Как Вам кажется: 1) если облигации были у них реквизированы, не должны ли они представить доказательства? 2) если они их вывезли, нельзя ли потребовать, чтобы они их вернули? Неясно, куда бумаги делись и почему банк ничего по поводу них не сообщает. Впрочем, одна фраза в переписке довольно обещающая: «если у Вас есть какие-либо претензии к нам, пришлите подлинные доказательства, оставив у себя копии, т. к. правительство в таких делах требует подлинников». Причем тут правительство, и не предполагают ли они возможного процесса?
Вот, Михаил Львович, в чем дело. Буду Вам очень благодарен, если Вы сообщите мне Ваше мнение, стоит ли с этой историей возиться или надо махнуть рукой. Как Вы живете и отдыхаете? Спасибо за книги, но я смущен «Русью» <3> Романова: кончен ли этот роман вообще? Мне ведь прислано только начало, 3 книги? Что это, переиздание или новое? За Анненского спасибо. Надо подождать о нем писать, чтобы не было «стихотворного засилия». Всего хорошего. Кланяйтесь, пожалуйста, Ирине Александровне, если только Вы путешествуете вместе. Мои монтекарловские мечты и планы рушились внезапно и трагически, а все шло до сих пор блестяще.
Ваш Г. Адамович
Villa Bayley
Avenue Gustave Nadaud
Cimiez, Nice
<август 1926 г.>
Villa Bayley
Avenue Gustave Nadaud
Cimiez, Nice
Дорогой Михаил Львович, вчера получил Вашу телеграмму и сейчас же ответил. «Impossible» <1> — потому что без примера будет невразумительно и непонятно о чем и про что. Кроме того, пример, цитата — отдых и развлечение для читателя в статье по существу для него скучноватой. Это ведь «педагогический прием». Поэтому отложим эту статью до подыскивания другого примера; можно бы из Шаховского, но получится впечатление, что о нем вся статья. Лучше поэтому о нескольких <2>. Я не знал, что Булкин <3> под иммунитетом. И вообще забыл, кто он и что он, кроме того, что он нудный человек и нудный поэт. Да ведь в сущности я его и не обидел. По его качествам чего же ему большего ожидать? И от кого он большего добьется? Я послал Лозинскому статейку на ближайший номер, сразу по «Последним новостям» догадавшись, что вышло что-то с той статьей. Но так как все же рассчитывал, что она, т. е. прежняя, пойдет теперь, то новую написал очень наспех и кое-как. Но ничего теперь не поделаешь. Я думал, что успею ее поправить, и просил Лоз<инского> вернуть, но теперь поздно. Если о Булкине у Вас, будьте добры, пришлите ее мне как-нибудь, и я подгоню к ней другие примеры. Не узнали ли Вы чего-нибудь о Пушкинской статейке, погребенной у Милюкова? «Версты» я прочел и хочу о них что-либо написать. Гиппиус написала в «Посл<едних> нов<остях>» <4> и теперь жалеет, что ей не предложили в «Звено», потому что там ее сокращают и стесняют. Я напишу очень мирно, без злобы, которой у меня и нет. Поздновато, но ведь повинны в этом Вы: Вы собирались писать о них сразу и так и оставили это намерение. Если бы я знал, что Вы еще напишете, я бы «Версты» оставил в покое. Но, кажется, Вы отказались от этого. Если нет — не пожалейте денег на телеграмму, а м. б. можно и Вас, и меня пустить, ибо книг выходит мало, а это все-таки «том», да и со знаменитостями <5>. Резников действительно там что-то пискнул, и не стоит его поэтому в «Звене» обижать. Ну вот, кажется, все дела. Отчего Вы все еще в Париже? Я уж подумываю о возвращении, а Вы еще куда-то едете на лето. Лето ведь кончается. Отчего смолк Мочульский? Я мельком тут видел Волконского <6> (по-моему, он стал писать чушь, но всем нравится, — что очень хорошо для «Звена», и утешительно!). А кто написал о Лотреамоне? Вейдле? Очень там много mani’ и grandiosa <7>.
Всего хорошего. Жму Вашу руку. Кланяюсь Ирине Александровне.