Литературное приложение «Знание-сила: Фантастика. №01/2017 - Страница 9

– Ну так вот, – продолжил Агинский, – тебе, как будущему криптобиологу, должно быть известно, что по общему правилу между генофондами разных видов не может быть генетического обмена.

– Об этом я и говорю, – согласилась ассистентка.

– Но из каждого правила имеются исключения. Так львы и тигры, например, могут иметь гибридное потомство: от связи льва с тигрицей родится лигр, а если наоборот, то есть от тигра и львицы, тогда – тигран. Однако мои исследования показали, что геном неандертальца обладал столь могучей доминирующей силой, что если подобные межвидовые связи и имели место, гибридизации не происходило. То есть от сожительства неандертальцев и кроманьонцев могли рождаться только неандертальцы. И уж во всяком случае, когда самцом выступал неандерталец.

– Почему же тогда они нас не ассимилировали? – удивилась Ева. – За десять-то тысяч лет.

– Загадка, – согласился Виктор. – Возможно, дело как раз в пресловутых лобных долях? Но тут напрашивается другой вывод: поскольку в результате выжил наш вид – вид гомо сапиенсов, и при этом наши предки никоим образом не могли ассимилировать неандертальцев, значит, последние подверглись тотальному истреблению.

– Ой! Прямо геноцид какой-то.

– Ну-ну, – усмехнулся Агинский, – геноцид, растянутый на десять тысячелетий, правильнее именовать вытеснением одного вида другим. Гораздо большей загадкой тут для меня представляется вот что: каким образом палеоантропам удалось продержаться так долго, удивительно долго – аж целых десять тысяч лет? Наверняка, конкурентная борьба между нашими видами была нешуточной, жестокой… м-да… сильно подозреваю, что неандертальцы владели неким секретом выживания. Увы, разгадать его мне пока не удается… И еще: если они сумели на протяжении столь длительного временного периода успешно конкурировать с кроманьонцами, почему же тогда они все-таки вымерли? Причем, в палеоисторическом смысле, довольно быстро, почти мгновенно… Сам я склоняюсь к мысли, что непосредственной причиной их исчезновения с планеты могла послужить какая-нибудь болезнь, нечто вроде «коровьего бешенства», вызывающего губчатое поражение мозга. Неандертальцы, впрочем, как и наши предкикроманьонцы, были каннибалами, сейчас это уже точно установлено. Однако согласно последним археологическим исследованиям, палеоантропы имели привычку пожирать не только врагов, но и собственных сородичей. А это обстоятельство способно сделать фатальной любую эпидемию… Вот так-то вот… Из этого, помимо всего прочего, следует, что в основании многих наших этических табу лежит не мораль и не нравственность, а инстинктивное стремление к выживанию вида. Каннибализм опасен для племени, а потому аморален. Или взять, к примеру, инцест… Однако что-то я отвлекся. Ты ведь не за этим пришла. Кстати, Ева, а почему тебя вдруг заинтересовала проблема межвидового скрещивания?

– Дело в том, что, увидев меня сегодня, Адам возбудился…

– То есть? Повел себя чересчур возбужденно?

– Н-нет, – смущенно уточнила девушка, – при виде меня у него произошла эрекция.

– Любопы-ытно, – протянул ученый. – Что ж, пойдем, взглянем на твоего ископаемого кавалера.

Когда они зашли в лабораторию, неандерталец сидел в глубине своего вольера и флегматично перебирал развивающие пластиковые фигуры, набросанные перед ним кучей. На профессора и ассистентку он даже не взглянул. Ева не впервые обратила внимание, сколь все-таки внешний облик Аска рознится от человеческого: массивный, далеко выступающий нос с горбинкой, вкупе со скошенными лбом и подбородком, придавали ему явное сходство с птицей семейства грифовых.

– Ты зачем, шалопай этакий, Еву напугал? – шутливо напустился на него Виктор, обращаясь, скорее, к ассистентке, нежели к клону. – Девушка еще замужем не была, а ты… Что, скучно тебе? Руки не к чему приложить? Так я тебе сейчас обеспечу объем работ.

Адам поднял голову и, коротко взглянув на Агинского, произнес:

– Хеди х-хеперр… фр-р-рид.

– Ва-ау!! – воскликнул Виктор. – Невероятно! Адам заговорил!! Да еще на неизвестном наречии! Ева, ты тоже слышала это, да?! Однако, стоп…

Профессор вдруг умолк, растерянно хлопая глазами.

– Я тоже слышала… – подтвердила ассистентка.

– Постой, постой, – поднял руку ученый, – … но такого не может быть!

– Почему?

– Такое просто невозможно…

– Но почему же? – переспросила Ева.

– Да потому, что он клон! – раздраженно пояснил Агинский. – Адам новорожденный в нашем мире. Я создал его, добыв генетический материал из того немногого, что сохранилось от некоего палеоантропа, останки которого были тринадцать лет тому назад найдены в Испании, при пещерных раскопках в районе Гибралтара. И тот палеоантроп двадцать восемь тысяч лет как умер. Понимаешь? Я лишь использовал генетический материал, полученный из его костей. То есть я создал, а не воссоздал Адама, соображаешь? У него не может быть памяти о чем-либо, предшествующем моменту создания! Разве не ясно? Он никогда не знал никого из своих соплеменников-неандертальцев, а, следовательно, не может владеть неандертальским языком, даже если таковой и существовал…

– Я поняла, – прошептала девушка.

– Гм… Впрочем, возможно это лишь имитация речи… так сказать, «младенческая» попытка…

– Знаете, Виктор, – взволнованно перебила его Ева, – может, я излишне впечатлительна, но…

– Что, «но»?

– Мне кажется, я поняла, что он только что сказал… – почти жалобно пробормотала девушка.

– …Нет, впечатлительность здесь не причем, – после минутной паузы задумчиво произнес ученый. – У меня тоже возникло странное сходное чувство… чувство понимания. Но я списал это на свой хронический недосып… А что он, по-твоему, произнес?

– «Мне нужна женщина».

– Поразительно! – вновь воскликнул Агинский, – я воспринял его слова таким же образом… Что же из этого следует? – спросил он. И сам же ответил: – А следует вот что: мы имеем дело с существом, обладающим генетической памятью, во всяком случае – языковой. Это раз. И наделенным телепатическими способностями – это два… Но тогда… тогда Адам вполне способен к общению, причем с кем угодно – мыслям языковый барьер не страшен, и перевод не нужен.

Виктор подошел вплотную к прозрачном барьеру и, привлекая внимание клона, похлопал по стеклу ладонями.

– Ответь мне, Адам, – тщательно артикулируя слова, спросил ученый, – ты нас понимаешь?

– Н-н-надам… ы… на… аск! – ответил тот.

– Он говорит, что его зовут не Адам, его имя Аск, – прокомментировала ассистентка.

– Да-да… я понял его аналогично. Пойдем, – вдруг заявил ученый, схватив ассистентку под руку и увлекая прочь из лаборатории, – вернемся в кабинет. Мне надо срочно проанализировать ситуацию! Пока голова не лопнула…

В кабинете профессор принялся торопливо расхаживать взад-вперед, потирать руки, жестикулировать; при этом он что-то бормотал под нос, словно споря с незримыми оппонентами. Ева наблюдала за ним молча, боясь нарушить мыслительный процесс шефа. Наконец Виктор Агинский остановился и, скрестив на груди руки, вперил пылающий взор в девушку.

– Ну вот что, – резюмировал он. – Теперь, когда мой эксперимент принес настолько ощутимый результат… Впрочем, к чему скромничать? Не просто ощутимый, а поразительный и неожиданный, даже для меня самого! Так вот – я буду настаивать на немедленном рассекречивании проекта «Адам». В самом деле, сколько ещё хранить в тайне столь эпохальное открытие? И так уже три года прошло с начала эксперимента… И я уверен, что получу разрешение на обнародование достигнутых результатов! Не ограничиваясь научной средой… Народ – все народы земли – должны знать… своих героев!

– Эх, и наведем же мы с тобой шороху, Ева! – воодушевленно продолжил ученый. – Всем нос утрем. И злопыхателям из нашего Университета – тоже. Теперь никто не посмеет шептаться по углам, что я впустую трачу деньги налогоплательщиков. Да, да! Так говорят. Не все, но некоторые говорят. Дескать, Агинский произвел на свет бесполезного монстра, который даже на органы не годится. Думаешь, не знаю, как меня здесь именуют за глаза? Знаю! «Доктор Франкенштейн», вот как. Но теперь – баста… Кончилось ваше время, господа старпёры, – посулил он, победно улыбаясь. – Критиканы малоумные! Да разве возможно священный процесс Познания загонять в тесные рамки пользы, целесообразности? А куда деть извечное стремление человечества к Истине?