Литейный мост - Страница 11

Женщина печально улыбнулась, а парень простонал. Тогда женщина склонилась ниже и заговорила тихо, почти шепотом, на незнакомом языке.

– Я сказала ему, чтобы не шевелился, – перевела она для Феди. – Пусть врачи осмотрят.

– Правильно, – согласилась Федя. – А за что они его?

– Э-э… – протянула женщина. – Разве ты не знаешь, за что?

– Нет, – смутилась Федя.

Она догадывалась, она слышала, что иноземцев, таких, как эти, с кавказскими лицами, иногда бьют за что-то. Например, за то, что они чужие. Их еще называют гастарбайтерами. Странное слово, совсем необидное в переводе на русский, стало синонимом чего-то унизительного. Да и не только кавказцы были приезжими рабочими. Но потасовки случались чаще всего с ними. Однако все это словно находилось в другом, параллельном мире, который для Феди был чужд и далек.

– Они курить просили! – усмехнулась женщина.

– А он не дал? – выпалила Федя и тут же поняла, что ее слова прозвучали глупо и бестактно.

– Он не курит… – вздохнула женщина. – Не пьет и наркотики не употребляет. Мой сын – студент. Он приехал в ваш город учиться в университете. Он хороший мальчик, мой сын. Что теперь будет? Что будет?

– Врачи его вылечат, – прошептала Федя. – У нас хорошие врачи. Очень.

Федя почувствовала, что ей вдруг стало стыдно перед этой несчастной женщиной и ее сыном, лежащим посреди Фединого города на проезжей части, и она горячо зашептала:

– Простите! Пожалуйста, простите!

Женщина подняла на нее удивленные глаза:

– За что ты просишь прощение, девочка? Разве это были твои друзья?

– Нет, – твердо сказала Федя. – Это были мои враги.

– Как тебя зовут? – вдруг спросила женщина.

– Фе… то есть Лиза, – ответила Федя. – А вас?

– Гузель, – кивнула та и взяла Федю за руку. – Они не твои враги. Они сами себе враги. А у тебя врагов нет и быть не должно. Они не знают, что делают, и не знают, что им делать.

– Это я не знаю, что мне делать, – эхом отозвалась Федя.

Гузель снова удивленно взглянула на Федю:

– Как – не знаешь? Почему?

Федя заговорила с жаром:

– Я не знаю, что делать. Я чувствую: в моем, в нашем городе происходит что-то не то, что-то нехорошее, неправильное. Ведь и то, что случилось с вашим сыном, – это неправильно. И городу плохо. Он как живой. Он, как ваш сын сейчас, словно бы лежит в грязи избитый. И что делать с этим, не знаешь. Вдруг и ему лучше не шевелиться, пока врачи диагноз не поставят? А где они, эти врачи? Кто они и когда появятся? Это я не знаю, что делать, а они даже не думают…

– Что ты хочешь? – Гузель одной рукой держала руку своего сына, другой гладила Федю по плечу. – Ты знаешь, чего ты хочешь?

– Да. Наверное, – не совсем уверенно проговорила Федя.

– Так скажи просто, что думаешь, – улыбнулась Гузель.

– Я… – начала Федя. – Я. Я хочу, чтобы Петербург был Петербургом. Здоровым, красивым, уютным. И безопасным для всех. И гостеприимным. Чтобы был культурной столицей. Действительно культурной. Чтобы здесь все могли найти дело по душе. И чтобы мои друзья не хотели уезжать отсюда в Париж. И чтобы я тоже жила здесь и стала писателем, нужным этому городу. Но это только мечта! Дурацкая детская мечта! Вам ведь тоже так кажется?

– Тише! – Гузель снова взяла Федю за руку. – Ты правильно все говоришь. Но почему ты считаешь, что твой город другой?

– Ну, я же сказала только что! – Федя даже повысила голос от отчаяния. – Он словно бы болен!

– Подожди, – спокойно остановила ее Гузель. – Город твой не болен. С ним все хорошо, раз в нем есть ты и много таких, как ты. Я знаю, что говорю. Послушай. Просто это ты ищешь свое место в нем. Только свое. Понимаешь меня?

– Кажется, да, – прошептала Федя.

Гузель улыбнулась ей и продолжила:

– Но послушай. Мой отец пас в горах овец и рассказывал: вершины гор видны издалека, но дорог к ним не видно. Перед тобой лишь петляющая тропа, и, куда она ведет, только Аллаху известно. Но если ты хочешь достигнуть вершины, ты должен просто идти. Шаг за шагом до поворота. И дальше. Бывает, кажется, что ты в тупике, иногда приходится самому протаптывать, даже прорубать тропу, а порой спускаться вниз. Чаще всего ты даже не видишь свою вершину: мешают склоны, но ты знаешь, что она есть, и веришь, что тебе туда нужно. И если так, дойдешь. Шаг за шагом. Понимаешь? Шаг за шагом. Надо только начать идти. Ни горы, ни пропасти не виноваты, что ты не видишь вершину, но смотри внимательно: они подсказывают.

– Откуда я знаю, где моя тропа? – раздосадовано спросила Федя.

– Знаешь, – улыбнулась Гузель, – ты ведь живешь. Ходишь в школу, мечтаешь стать писателем! Ты задаешь себе такие сложные и серьезные вопросы. Значит, ты уже на своей тропе. И город тоже подсказывает. Просто помни: шаг за шагом – и увидишь…

Последнее слово потонуло в реве сирены «скорой», которая выскочила из-за угла. Врачи быстро осмотрели избитого парня. Уверили его мать, что им обоим сильно повезло, но требуется врачебное наблюдение, и увезли их с собой. Федя осталась одна на перекрестке. Она оглянулась на мост – он все еще был закрыт туманом.

– Ну и что, что туман, – буркнула Федя. – Нужно идти. Шаг за шагом.

Она решила идти прямо, никуда не сворачивая, к Литейному проспекту и ни на что не обращать внимания. Ведь это ее город. От этой мысли Федю слегка замутило. Сама фраза – «Это мой город», – которую Федя с гордостью бросала в лица своим ничего не желающим понимать одноклассникам, теперь казалась ей ужасной. Грязной. Агрессивной. Не имеющей ничего общего с великой любовью. Как о вещи какой-то: это моя шапка, моя тетрадка, мой мобильник – что хочу, то и делаю. «Нужно не так, нужно как-то по-другому», – думала Федя. Ведь эти гопники вовсе не чувствуют себя гостями на постоялом дворе. Они-то как раз хозяевами себя считают. Как на своей кухне. В том-то и дело, что как на кухне, а не в парадных залах дворца или музея. Не постоялый двор теперь ее Питер, а кухня, неопрятная, неухоженная, где не изысканные блюда готовят, а так, что придется: подгнившую картошку и подтухшую корюшку. Так делать-то что с этим всем? Какие шаги? Отмыть, отдраить, выбросить все, что испорчено? Как? И кто это будет делать? Губернатор? Не смешите! Я? Тринадцатилетняя школьница? Еще смешней! Так это я сегодня тринадцатилетняя. А завтра? А через год? А за десять лет, как Гузель сказала, – шаг за шагом, даже если не видишь вершины! Цель ведь есть. И время есть. Иначе Питер, родной, любимый, не стучался бы в мою душу. Он знает, что я могу найти ответ. И я, наверное, уже знаю. То есть я знаю, что точно узна́ю.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.