Липовый лифт - Страница 26

– Сироты модные, – произнес он, стараясь подчеркнуть, что не вполне владеет английским. – Детям о'кей здесь быть, пожалуйста.

Эсме с любопытством взглянула на Гюнтера, но потом пожала плечами и сделала знак консьержу, что все о'кей, махнув рукой с длинными ногтями. Консьерж в ответ тоже пожал плечами и прошел со своим грузом через престижную премированную дверь.

– Лот 49 пропускаем, – объявил Гюнтер. – Следующий Лот 50, пожалуйста. Называйте цену, пожалуйста. На этом наш аукцион закрывается.

– А как же остальные лоты? – спросил кто-то из толпы.

– Неважно, хватит, – небрежно бросила Эсме. – Сегодня я заработала достаточно денег.

– Никогда бы не подумал, что Эсме может такое сказать, – пробормотал Джером.

– Итак, Лот 50, пожалуйста, – продолжал Гюнтер и вытолкнул на сцену огромную картонную коробку, почти такого же размера, как статуя рыбы. В ней вполне хватило бы места для двух маленьких детей. На коробке были отчетливо видны три большие черные буквы «Г.П.В.». Бодлеры сразу же заметили крошечные дырочки, пробуравленные сверху на коробке специально для воздуха. Трое детей сейчас с ужасом думали о том, что внутри этой картонной тюрьмы томятся их друзья, которых с минуту на минуту могут увезти из города.

– «Г.П.В.», пожалуйста, – сказал Гюнтер. – Кто делает ставку?

– Двадцать, – сказал Джером и подмигнул детям.

– Что это за «Г.П.В.» такое? – спросил Мистер По.

У Вайолет уже не было времени ни на какие объяснения, и поэтому она сказала:

– Это сюрприз. Держитесь поблизости и все узнаете.

– Пятьдесят, – раздался голос из толпы. Бодлеры, обернувшись, поняли, что вторую цифру назвал человек в темных очках, тот самый, который велел им покинуть зал.

– Он не похож на сообщника Гюнтера, – прошептал Клаус сестрам.

– Этого никогда нельзя знать наверняка, – прошептала в ответ Вайолет. – Этих негодяев непросто распознать.

– Пятьдесят пять, – выкрикнул Джером. Эсме недовольно посмотрела на него, а затем смерила детей долгим злобным взглядом.

– Сто, – произнес человек в темных очках.

– О господи, дети, все это становится слишком накладно. Вы уверены, что вам так уж необходим этот «Г.П.В.»?

– Вы покупаете это для детей? – удивленно спросил мистер По. – Прошу вас, мистер Скволор, не балуйте этих молодых людей.

– Он нас не балует, – сказала Вайолет. Она боялась, что Гюнтер прекратит аукцион. – Ну пожалуйста, Джером, купите для нас Лот 50. Прошу вас. Я потом все объясню.

Джером вздохнул.

– Ну хорошо, – сказал он. – Думаю, это естественное желание приобрести несколько модных вещиц, особенно после того, как вы какое-то время провели в обществе Эсме. Я ставлю сто восемь.

– Двести, – объявил человек в темных очках. Бодлеры изо всех сил вытягивали шеи, стараясь получше его разглядеть, но по его виду никак нельзя было сказать, что он смягчился и теперь настроен к Бодлерам более дружественно.

– Двести четыре, – сказал Джером и поглядел на детей. – Я не могу больше увеличивать цену. Для меня это слишком дорогое удовольствие, а само соревнование напоминает спор, который радости мне никогда не доставляет.

– Триста, – не сдавался человек в солнцезащитных очках. Бодлеровские сироты в страхе переглянулись, не понимая, как им поступить. Друзья уходили прямо у них из-под носа.

– Джером, пожалуйста, прошу вас, пожалуйста, купите для нас этот лот, – умоляющим голосом сказала Вайолет.

Джером покачал головой.

– Когда-нибудь вы это поймете: не стоит тратить деньги на модные пустяки, – сказал он.

– Мистер По, а не могли бы вы взять для нас заем в банке? – неожиданно спросил Клаус.

– Для того, чтобы купить картонную коробку? К сожалению, должен сказать «нет». Одно дело морские украшения, а совсем другое – тратить деньги на коробку неизвестно с чем.

– Окончательная цена триста, пожалуйста. – Гюнтер повернулся, подмигнув Эсме глазом из-под монокля. – Пожалуйста, сэр, если…

– Тысяча!

Гюнтер застыл, услыхав голос нового претендента на Лот 50. Глаза Эсме широко раскрылись, и она довольно хмыкнула, представив себе, как положит такую огромную сумму денег в свою полосатую сумочку. Модная толпа пришла в движение. Люди оглядывались, стараясь понять, откуда пришел этот новый голос. Однако никто не подозревал, что такое слово могло сорваться с уст крошечного ребенка, ростом с палочку колбасы салями.

– Тысяча! – снова взвизгнула Солнышко, а у ее брата с сестрой перехватило дыхание. Они, конечно, знали, что у их сестры не было такой суммы денег, но сейчас надеялись только на то, что Гюнтер не поймет, чей это голос, но доискиваться не станет из-за своей непомерной жадности. Липовый аукционер поглядел на Эсме и перевел взгляд на зал.

– Откуда у Солнышка могут быть такие деньги? – спросил Джером мистера По.

– Я только знаю, что, когда дети учились в частной школе, Солнышко выполняла секретарские обязанности, но я не представлял себе, что ей платили такую высокую зарплату.

– Тысяча! – еще раз повторила Солнышко, и в конце концов Гюнтер сдался.

– Самая высокая цена теперь одна тысяча, – сказал он, забыв на минуту, что он не совсем свободно владеет английским, и потому не добавил «пожалуйста».

– Примите мои соболезнования, – сказал человек в темных очках. – Я не собираюсь платить больше тысячи за «Г.П.В.». Лот того не стоит.

– Теперь наша очередь, – едва сдерживая волнение, сказала Вайолет, и вся троица Бодлеров двинулась к сцене.

Толпа не отрываясь следила за детьми, пока они шли к заветной коробке, оставляя за собой след черной золы. Джером выглядел смущенным, а у мистера По был вид человека, окончательно сбитого с толку, что здесь означает – «он был смущен не меньше, чем Джером». Эсме была полна затаенной злобы, а человек в темных очках выглядел как человек, проигравший аукцион. Один только Гюнтер продолжал улыбаться, словно его шутка была чем дальше, тем смешнее. Вайолет и Клаус вскарабкались на сцену, а потом подняли Солнышко и поставили ее в середину между собой.

И теперь все трое гневно смотрели на страшного человека, упрятавшего в тюрьму их друзей.

– Отдайте вашу тысячу, миссис Скволор, пожалуйста, – сказал, улыбаясь, Гюнтер. – И на этом закончится наш аукцион.

– Но сначала будет покончено с вашими чудовищными планами, – сказал Клаус.

– Силко! – одобрила брата Солнышко, после чего впилась зубами, которые все еще болели, в картонную коробку и начала ее рвать, надеясь, что при этом не поранит Айседору и Дункана.

– Минуту, подождите, дети! – крикнула Эсме голосом рычащего тигра. Она выбралась из своего роскошного кресла и, стуча каблучками, направилась к картонной коробке. – Вы не имеете права открывать коробку прежде, чем отдадите мне деньги. Это противозаконно.

– Зато законно выставлять детей на аукцион, – мгновенно нашелся Клаус. – Ничего, скоро весь зал увидит, что вы нарушили этот закон.

– Что здесь происходит? – спросил мистер По, быстрыми шагами подойдя к сцене. Джером последовал за ним, переводя недоумевающий взгляд с сирот на жену.

– В этой коробке тройняшки Квегмайры, – объяснила им Вайолет, помогая сестре отдирать картон. – Гюнтер и Эсме пытаются вывезти их за пределы штата.

– Что ты говоришь? Эсме, это правда? – воскликнул Джером.

Эсме не ответила, но через минуту всем должно было стать ясно – правда это или нет.

Дети уже отодрали от коробки большой кусок картона, и внутри оказалась белая бумага – будто Гюнтер завернул Квегмайров в бумагу, как заворачивают пару куриных грудок.

– Держись, Дункан! – крикнула Вайолет. – Еще несколько секунд, Айседора, и мы освободим вас!

Мистер По нахмурился и закашлял в белый платок.

– А теперь послушайте, Бодлеры, я имею точные сведения – Квегмайры находятся на клееварочной фабрике, а совсем не внутри картонной коробки.

– Это мы еще посмотрим, – сказал Клаус, а Солнышко снова вгрызлась в картон.

С громким треском коробка распалась надвое, как раз посредине, а ее содержимое рассыпалось по сцене. Описать то, что хранилось внутри коробки, попросту невозможно без выражения: «Намеренно вводить в заблуждение». Я с грустью должен признаться, что Гюнтер воспользовался тремя заглавными буквами «Г.П.В.» на коробке, желая заставить Бодлеров думать, будто их друзья закрыты внутри. Бодлеры не поняли, что их просто ввели в заблуждение, пока не поглядели на сцену и своими глазами не увидели содержимое коробки.