Ликвидаторы времени - Страница 6

– Фермер в канале, – откликнулся он. – Что нового?

– Мы рядом с фазендой, «болванов» трое. Или, по крайней мере, другие прячутся.

– Тихо сработать получится?

– Попробуем.

– Вы не пробуйте, а делайте! Как вообще там обстановка?

– Сельская идиллия – тишина, и только мухи жужжат. На тропинке, правда, оживленно.

– На какой?

– Да на той, что мы поутру топтали.

– Понял. Маякни, как работать начнете!

– Конечно. Отбой.

Спустившись с чердака, я собрал бойцов для инструктажа:

– Бухгалтер и Чернов, вы идете со мною в дом – будем офицера вязать. Ты, Николай, – это уже Юрину, – вместе с Сомовым страхуете нас на улице и упаковываете водилу.

– Товарищ старший лейтенант, – обратился ко мне Трошин, – а подойдем мы к ним как?

– Мы втроем скрытненько сейчас выдвинемся к дому – заодно и разведаем, после чего дадим отмашку Юрину и Сомову. Они пойдут открыто и зайдут со стороны ворот.

– А немцы не переполошатся? – спросил Юрин.

– А форма на вас какая? Так что не дрейфь, пехота, прорвемся! Кстати, пока мы ползти будем, вы по окрестностям посматривайте, а то, не ровен час, еще немцы объявятся… – и с этими словами я протянул ему свой бинокль.

– Хм, легкий какой! – изумился Коля и попробовал прочитать надпись: – «Никон»?[2] А это немецкий, что ли?

– Сержант, – я перешел на официальный тон, – это сейчас так важно, где сделан бинокль?

– Нет, конечно, товарищ старший лейтенант! Извините!

Я хотел уже было попросить бойцов попрыгать, но вовремя вспомнил, что снаряжение у них не подогнано, и просто спросил:

– Все готовы?

И, увидев утвердительные кивки, сделал приглашающий жест в сторону двери сарая:

– Тогда пошли.

Только мы добрались до сараев, по широкой дуге раскинувшихся вокруг хутора, как на улице послышались громкие голоса.

– Вот, помяни мои слова, толку не будет из всей этой затеи! – говорила одна женщина.

– Да ладно тебе, Дарья! Может, и не хуже старой власти будет. Жить-то надо!

Судя по всему, вышли спорщицы как раз из того дома, около которого был припаркован немецкий автомобиль.

«Это что же, он местное население там принимает?» – мелькнула у меня догадка. Тронув за плечо Вячеслава, я знаками показал, чтобы он прошел вперед и выяснил обстановку с другой стороны… Слава кивнул и двинулся вперед. В этот момент на дворе громко хлопнула дверь и раздался мужской голос:

– К пяти вечера, бабы! Чтоб как штык!

– Да поняли мы, поняли… – донеслось издалека.

Снова хлопнула дверь, и на дворе все стихло, только водитель-немец негромко позвякивал какими-то железками. Трошин помахал рукой, привлекая мое внимание, а затем жестами показал, что двое гражданских движутся в направлении от нас. Причем гражданские – лица женского пола. Остроумный жест, с помощью которого Слава донес до меня эту информацию, вызвал у Чернова смешок, но я немедленно пресек раздолбайство, ткнув его пальцем в ребра и показав кулак.

Жестами же я дал команду бойцам перелезть через забор.

Незамеченными мы проскочили к дому и двинулись вдоль глухой стены. Я выглянул из-за угла. Водила как раз полез под машину, сжимая в руке гаечный ключ. «Хороший ты механик, наверное!» – подумал я, а сам дотронулся до плеча Чернова, после чего ткнул пальцем в сторону немца и сделал движение, как будто бил кого-то крюком в челюсть. Василий понятливо кивнул и, пригнувшись так, чтобы не отсвечивать в окнах, метнулся вперед. Я же вытащил из нарукавных ножен метательную «иглу», сделанную из штыка, и приготовился страховать его.

С водителем Чернов обошелся без затей – выволок того за ноги из-под машины и парой мощных крюков вырубил болезного. Судя по звукам, долетевшим до меня, второй раз можно было и не бить – челюсть у немца наверняка теперь сломана.

Мы с Трошиным проскользнули к крыльцу. Я жестом попросил Славу подсадить меня и осторожно заглянул в окно. В большой светлой горнице находились трое: давешний офицер сидел за столом вместе с немецким унтером и что-то втирал стоящему перед ним понурому мужичку лет пятидесяти. Судя по тому, как шевелились губы у сидящих за столом, унтер был тут за переводчика.

Жестами я распределил бойцов по позициям, дал отмашку Юрину и, встав слева от входной двери, вежливо постучал. Спустя десяток секунд за дверью послышались шаги, и недовольный мужской голос сказал:

– Марьяшка, я же сказал в пять!

Дверь распахнулась. На пороге стоял мужик, которого я видел в комнате. Заблокировав его правую руку своей левой, я резко пробил в солнечное сплетение, после чего рывком сдернул его с крыльца прямо в надежные объятия Чернова. Сам же, вскинув автомат, вломился в комнату.

Картина «Не ждали!» – офицер читает какую-то бумагу, а вот унтер в изумлении уставился на меня. Два шага, и приклад ППД сносит унтера с лавки. Изящный пируэт – и внушительный дырчатый кожух моего ствола замирает в двадцати сантиметрах от лица офицера.

– Halt! – вкрадчиво говорю я. – Hände hoch![3]

Немец покладисто тянет руки в гору. Ого, на погонах звезд нет, один витой шнур – майор. А вот какие войска – я понять не могу, в цветах я не силен.

– Name? Titel?[4]

– Ich bin Intendanturrat Wolfgang Zoeyr.

«Интендантуррат? Что за зверь?» – задумался я, но быстро сообразил, что это, должно быть, интендант в чине майора. Ребята как раз втащили в комнату вырубленного на крыльце мужика.

– Боксер, – обратился я к Чернову, – свяжи унтера и приведи его в чувство. Будем с господином майором беседовать. А ты, Слава, мужичка пока спеленай.

– Уже, Арт.

При звуках русской речи интендант встрепенулся. Интересно, это его так наша форма запутала? Он что же думал, его родная германская полиция арестовывать пришла? Хотя про русских диверсантов я бы на его месте тоже не сообразил.

– Stehen auf![5] – И я сопроводил приказ движением автомата.

Немец встал из-за стола, и я быстро вытащил из кобуры на его поясе пистолет. «Хм, «Вальтер ПП», – определил я модель, – офицер явно не строевик – ствол в самый раз для интенданта».

– Gehen Sie auf die Wand! – Я рукой показал, к какой именно стене немец должен пройти.

– Wer seid ihr? Und was wollt ihr?[6] – подал голос пленный.

– Halt den Mund! Hände hinter den Kopf![7] – порекомендовал я ему.

Когда он выполнил-таки мои приказания, я достал из кармана кусок шнура и быстро связал ему руки, после чего вышел в сени и связался с командиром:

– Арт вызывает Фермера!

– Фермер в канале.

– Взяли.

– Кто?

– Интендант об одной звезде и двух просветах, с ним унтер-переводчик и водила.

– Что они там делали?

– Пока не знаю, может, с Тотеном подъедете, и здесь допросим?

– Нет, уходите оттуда.

– Колеса брать?

– Какие?

– «Опель» легковой.

– Бери, пригодится.

Вдруг за дверью я снова услышал женские голоса:

– Пан солдат, у меня вопрос к старосте есть. Пропустите?

«Какой еще солдат?» – вначале не понял я, но потом сообразил, что местные обращаются к Юрину или к кому-то еще из его группы. «Не дай бог, они по-русски отвечать начнут! Блин, там же водила валяется!» – подумал я, быстро открывая дверь на – улицу.

Две крестьянки, одна лет тридцати пяти – сорока, другая помоложе, стояли около машины и жестами пытались объяснить Юрину, что им очень надо пройти в дом. На лице сержанта явственно отразилось смятение чувств: с одной стороны, он понимал, что в дом их пускать не следует, с другой – он не понимал, как объяснить, что проход воспрещен, и при этом не раскрыть себя. Надо было срочно спасать боевого товарища!