Лики любви - Страница 8

Детство Евы представляется особенно прекрасной порой, как детство любого ребенка. Для нас, взрослых, ежеминутно поглядывающих на часы, в мире детства кажется привлекательным уже сама идея бесконечности жизни и безграничности мира, который при всей своей внешней узкой территориальной сосредоточенности несет в себе бесчисленное множество все новых и новых деталей, которые так интересно открывать. Но детство Евы являет для меня особый интерес, ведь ей удалось так четко выразить это волшебное ощущение жизни в безграничном мире словами. Мир ее детства – это мир людей. Не смотря на все возрастающую со временем тягу к одиночеству, именно люди создали в конечном итоге атмосферу, в которой Ева провела первые годы своей жизни. Людей было немного, но каждый из них (именно эти слова, подобранные Евой спустя много лет после завершения того периода, делают ее детство особенно интересным для меня, ибо эти слова, не смотря на свою почти крайне допустимую степень общности, дают мне ощущение того мира, замкнутого и в то же время бесконечного, несут в себе ощущение сказочного волшебства отреченности, и вместе с тем гармонии и самобытности, болезненное стремление к которым мы пытаемся реализовать на протяжении всей последующей жизни) представлял настолько яркий персонаж в отдельности, а не в безликом хаосе сплоченности, что совокупность этих характеров являла собой базис. Комбинируя черты различных и ярко выраженных характеров, можно было представить какой угодно персонаж. Более того, Ева призналась, что эталоны категорий у нее сформировались именно в ту пору. С того времени в любом встреченном человеке Ева пытается угадать персонаж. В качестве характеристики персонажей (мы позволим себе заняться классификацией на более высоком уровне) мы можем выделить ярко выраженную абстрактную черту характера (или их комбинацию), выраженную, однако, сугубо индивидуально. Персонажи не бывают безликими. Вернее персонажи не получаются из людей безликих, лишенных ярко выраженной индивидуальности и, главное, – цельности, самобытности. Как я уже отмечал, Ева не слишком трепетно относится к своему детству. Воспоминания о нем не щемят сердце скорбью о вечно утраченном. В достигнутом ею состоянии гармонии ее больше не угнетает оставленное в прошлом ощущение безграничности мира и бесконечности жизни. Однако ей сильно не хватает персонажей, наделенных яркими, неповторимыми лицами. Яркое и неповторимое лицо, а не безликую блеклую маску, ищет она в каждом вновь встреченном человеке.