Лик Черной Пальмиры - Страница 7

– Никак. Кроме того, думаю, Инквизиция будет вас скрытно вести. Поэтому тебе и всем твоим придется оставаться сдержанными и максимально корректными. Сдается мне, Светлые попытаются, по обыкновению, совать нос во все щели и бдительно подшивать в досье каждый наш промах. И разумеется, станут исподтишка вставлять палки в колеса. Поэтому после всего официоза в Москве и до самого поезда…

– Поезда? – удивился Лайк. – Почему не самолета?

– Да все потому же. Мало кому в голову придет, что вы отправитесь поездом, а не самолетом. Причем дневным поездом.

– Дневным?

– Дневным, Лайк. Потому что мы – Дневной Дозор. И работать будете исключительно днем. Так надо.

– Что, даже так? Дневной Дозор Питера не с нами?

– Вот с этим вам и предстоит разобраться. Мутная там компания. И делишки их мутные – дальше некуда.

– А что же эти… Дикие-«Черные»? – начал было Лайк, но тут же сам себя и оборвал: – Погоди. Надо Арику обрисовать. Вкратце. Без подробностей. Можно?

– Нужно, – фыркнул Завулон. – Если тебе не лень перед каждым из своих в отдельности распинаться.

– Не лень. Кроме того, Симонову я скажу немного иное, чем вот Арику или Шведу.

Арик меланхолично внимал. Он редко проявлял внешние признаки любопытства или заинтересованности, а прочесть, что творится у него в душе, за последние лет десять стало затруднительно даже Завулону.

– В общем, Арик, дела такие. С Дозорами в Питере бардак. Они там больше бумажки с места на место перекладывают да размеры премиальных выгрызают, чем ищут неинициированных и держат в узде вампирскую мелочь. Проклюнулась там какая-то секта. И творит безобразия. Вот, Артур сказал, что даже ему не по себе стало от их… э-э-э… деятельности. Основа у них, надо понимать, Темная. Договор они не чтят…

– Светлых просто… давят, – вставил слово Завулон. – Талантливо, надо сказать, давят. Регулярно приносят человеческие жертвы. Недавно кто-то изящно намекнул Гесеру – с фотографиями, видеоматериалом и комментариями. Я еле удержал его от карательной экспедиции. Гесер с Семеном уже цели намечали.

– А нам разбираться, – понимающе кивнул Арик. – В самом деле. Не москвичам же?

Лайк многозначительно хмыкнул: отношения между Москвой и Питером оставались неоднозначными на всех уровнях: и для командированных, и для забулдыг, и для футболистов, и для вырождающихся интеллигентов, и для политиков, и для медиамагнатов. И для Иных. Причем чем шире были возможности соперников, тем более жестоко и бескомпромиссно они пытались один другого давить.

– По-моему, нет смысла что-то обсуждать, – сказал Арик. – Лучше покажите документы. Из Праги, поди, целая телега привалила?

– Из Праги – только резолюция, – уточнил Завулон.

– Кстати, – вмешался Лайк. – Я бы тоже глянул на документы. Надо же знать, кого по питерской грязище раскатывать?

Завулон молча вынул из воздуха тонкую розовую папочку с несколькими листками внутри и маленький восьмисантиметровый компакт-диск.

– Видео здесь, – сообщил он, бросая диск на столик поверх папочки. – Извольте ознакомиться. Причем для наглядности рекомендую глядеть через сумрак. И, надеюсь, тошнить вас не будет, а то лучше сразу запаситесь гигиеническими пакетиками.

Едва он вошел, в «Виктории» воцарилась тишина. Напряженная. И недоуменная.

Вошедший был Иным. Светлым Иным. Он пришел в неофициальный клуб Темных – просто вошел через дверь. Защита его была сплетена умело и надежно, чувствовалась рука мастера. Сам Иной скорее всего был магом-прорицателем. Достаточно сильным… но даже второй уровень для него казался редко достигаемым потолком.

– Не понял! – возмутился Ефим и даже начал вставать.

Но тут посреди зала, как раз напротив барной стойки, с тихим шипением разверзся портал, и из него вышли трое – Лайк, Арик Турлянский и Завулон.

– Всем ша! – негромко предупредил Лайк. – Этот Светлый – под моей защитой. Ну и под защитой Инквизиции еще.

– Наблюдатель? – догадался Арик.

Завулон молча кивнул – еле-еле заметно.

– Алексей Солодовник, Иной, Светлый, – представился вошедший тоном, каким обычно Светлые общаются с Темными. – Согласно…

– Мы знаем, зачем ты здесь, – прервал его Лайк. – Можешь напрасно не распинаться. Считай, что миссию ты свою выполнил, наблюдатель. В поездке нам твое общество, сам понимаешь, будет малоприятным, так что уж не обессудь. В Москве мы не задержимся. А в Питере… Вот держи.

Лайк протянул Светлому мобильный телефон.

– Там в памяти всего четыре номера. Прилетишь – звони по любому из них. Или я сам тебе позвоню, когда потребуется.

Алексей не спешил принимать телефон – глядел на него, словно на гремучую змею.

Глава Темных криво усмехнулся, потом вынул откуда-то (не то из кармана, не то просто из воздуха) простенький амулет на сыромятном шнурке:

– На, не дергайся! – и протянул другой рукой.

Светлый с готовностью схватился за амулет и торопливо пробормотал:

– Тавискарон, у тебя нет власти надо мной…

И только после этого соизволил взять мобильник.

– Я прибываю в Питер послезавтра утром, – сообщил он со странной смесью неприязни и торжественности в голосе.

– Вот и отлично, – подытожил Лайк. – Мы тебе тут же позвоним. А теперь, уважаемый коллега, попрошу очистить помещение. У нас тут совещание, да и вообще… в «Виктории» Светлого духа не переносят.

Алексей, более ни слова не говоря, развернулся и покинул кафе, изобразив спиной все, что полагается: и презрение, и брезгливость…

Но и облегчение на его спине читалось так же явственно.

– Какого… – начал было Ефим, но его резко прервал Лайк:

– Отставить! Я же сказал, этот Светлый под моей защитой… до окончания операции. Конфликты с Инквизицией нам ни к чему. Все уяснили?

Ответом ему было дружное молчание. В знак согласия.

– Шеф, Шведа я доставил. Вон он… сидит, – доложил Ефим после приличествующей моменту паузы.

– Я бы сказал, – ехидно прокомментировал Лайк, – не сидит, а лежит!

– А что делать? – Ефим виновато развел руками. – С катера его на руках сгружали. Оне изволили спать, понимаешь ли. И в самолет тоже загружали-сгружали в горизонтали.

Арик Турлянский не слишком удивился: Швед вполне мог допиться до любого состояния. Но в гонке? В гонке, да и вообще на борту любой яхты Швед никогда себе такого не позволял.

Впрочем, николаевский Иной быстро развеял все сомнения. Оторвав голову от столешницы, он вдруг совершенно без усилий встал, кристально ясным взором окинул зал, без малейших признаков качки подошел к Лайку, Арику и Завулону и невозмутимо произнес, обращаясь по очереди к каждому:

– Привет, Лайк, я прибыл по зову. Привет, Арик. Здравствуйте, коллега.

После чего крутнулся на триста шестьдесят градусов на каблуке, помахав всем присутствующим, включая бармена Сережу и официанток, рукой:

– Привет!

– Хм… – с сомнением прищурился Лайк. – Так ты трезвый, что ли?

Он, сколько ни старался, не мог уловить следов магического протрезвления. Швед минимум полсуток не брал в рот спиртного, да и до того если и брал, то весьма умеренно.

– Трезвый, трезвый. Я просто спал – рулил на ночном этапе. Думал с полудня отоспаться, а тут вы. Ну, меня и срубило.

На стойке как бы сами собой возникли бокал темной «Оболони» и фарфоровая ушастая мисочка с мясной солянкой. Бармен Сережа и повар Саша видели Шведа не впервые и вкусы николаевца успели изучить. Поэтому зелень в солянку не клали вовсе, а оливки подали отдельно, в блюдечке, и предназначались они Лайку.

Все четверо уселись за дальний столик, где уже поджидали еще двое нечастых гостей «Виктории»: высокий очкастый шатен с бородкой-эспаньолкой и смуглый усач с легким присутствием Кавказа в наружности, не слишком, впрочем, бросающимся в глаза. Очки на усаче смотрелись как еще один штрих в сторону от обычного облика гостей-горцев.

– Артур? – удивился усач при виде Завулона. – Здравствуй!