Лихо ветреное - Страница 6

Павел включил фары, но рассмотреть ничего не успел – в ту же секунду в лицо ему ударил сноп яркого, почти синего света. Он зажмурился и прикрыл глаза рукой. Однако… Похоже, у каракатицы на крыше стоит пара-тройка прожекторов с берегового маяка. Если вообще не лазерная пушка. Ай да каракатица.

Павел выключил фары, признавая превосходство противника, и тут же погас свет, бьющий ему в лицо. Зато медленно замигали подфарники – явно в каком-то ритме… Что это? Точки и тире. Очень медленно, будто нехотя, каракатица с темными стеклами, с мотором истребителя и с прожекторами маяка передавала ему неуверенным детским почерком, с паузами и ошибками: «ИДИ ДОМОЙ». И медленно, очень медленно, сантиметр за сантиметром, надвигалась на него своей страшной мордой.

«ТЫ КТО?» – просигналил Павел, не подумав, зачем вступает в этот дурацкий диалог. Может быть, слишком быстро просигналил и собеседник не понял вопроса. А может, просто не снизошел до ответа. «ИДИ ДОМОЙ ИДИ»… Нелепо медленные и неровные точки и тире опять замелькали перед Павлом, но вдруг передача прервалась, ровно засветились габаритные огни, и машина Серого, ловко вильнув прямо перед носом «десятки», вплотную обогнула ее, бесшумно рванула с места и, когда Павел оглянулся, уже поворачивала на перекрестке налево. Крутому Серому надоело с ним беседовать. Павел ощущал себя идиотом, попавшим на сцену в разгар действия какойто сюрреалистической пьесы. Причем – попавшим по собственной глупости.

Вот интересно, откуда Серый знает, что Павел владеет азбукой Морзе? И сам Серый где этой азбуке научился? Уж очень не вяжется с образом нынешних крутых. Нынешние крутые и с обычной-то азбукой не особо дружат… И еще интересно, почему Серый вдруг взял и уехал. Без выяснения отношений. Или, может быть, он посчитал, что отношения уже выяснены?

Совершенно непонятно, кой черт понес его в это казино с Макаровым. Макаров! Его же, неверное, забрать оттуда нужно. Напился, надо полагать, как кактус в дождь. Вот еще забота на его голову…

Но Макаров, как ни странно, оказался не очень пьян. Но зато очень печален. Наверное, опять весь левый гонорар на рулетку выбросил. До чего же Володька дурной, зла не хватает. По черновым прикидкам Павла, того, что Макаров пускал на ветер, как минимум, на трехкомнатную квартиру хватило бы. Да плюс на хорошую машину с гаражом. Правда, и трехкомнатная квартира, и машина с гаражом у Макарова и так уже были. Вот только в квартире Володька бывал не слишком часто. А за руль новенького ярко-красного «Фиата» вообще ни разу не садился, кажется. Вот паразит, треснуть бы его по башке как следует…

– И не надо на меня орать! – с достоинством заявил Макаров молчащему Павлу, шумно и неловко устраиваясь на сиденье рядом с ним. – Не надо меня перевоспитывать! Ты-то сам святой, да? Вот где ты сейчас был? А? То-то… Ты думал, я не замечу? Слинял и не предупредил… Скотина ты, Пашенька. Лучшего друга бросил! И ради чего?..

Павел молчал, во второй раз выруливая со двора казино, и соображал, в какую сторону надо поворачивать. Макаров тоже замолчал, вздыхая и цыкая зубом, и наконец сказал примирительно:

– А за мной мог бы и не заезжать… Я бы и сам бы какнибудь бы… Куда мы сейчас? Прямо к тебе, что ли?

– К тебе, – сухо ответил Павел, осторожно выбирая дорогу между выбоинами на асфальте. – Ты третий день в одном и том же ходишь. И пиджак дрянью какой-то заляпал. И галстук потерял.

– Начина-а-ается! – с отвращением гнусаво пропел Макаров и демонстративно отвернулся. – Нянечка ты наша заботливая! Арина Родионовна… Ротный старшина… Блокфюрер поганый… А галстук я не потерял. Я его в карман спрятал, чтобы не потерять. А пиджак не дрянью заляпал, а ликером. Прекрасный ликер, между прочим, только дорогой, собака…

– Я у тебя сегодня останусь, – прервал Павел макаровское бухтенье. – У тебя в холодильнике что-нибудь есть?

– Нет, – виновато сказал Володька, подумал и с надеждой добавил: – Кажется, там банка консервов каких-то была еще. Ты правда останешься? Тогда я утречком в гастрономчик сбегаю пораньше. Честное пионерское! Проснусь – и погнал…

– И во сколько же ты проснешься? – поинтересовался Павел с подчеркнутым сарказмом.

– Опять двадцать пять, – обиделся Макаров. – Во сколько надо будет – во столько и проснусь. Хоть в шесть ноль-ноль. Без проблем. Еще вопросы есть?

– Есть. – Павел подогнал машину к самому Володькиному подъезду, заглушил мотор и повернулся к Макарову: – Кто такой Серый, ты знаешь?

Макаров таращил глаза, шлепал губами и молчал. Вмазать бы ему сейчас, паразиту… Если так дальше будет продолжаться – сопьется этот мерзавец, этот золотой человек, лучший, а может, вообще единственный настоящий друг Павла.

– Ты это брось, – наконец заговорил Макаров озабоченным и совершенно трезвым голосом. – Ты не вздумай связываться… Не, я серьезно. Ты Зою провожал, да? Во черт, я ж не предупредил… Привык, что все и так знают: глазами смотри, а руками – не трогай, а то… Серый – убийца. Шесть лет отсидел. Вроде как превышение самообороны, я не знаю… Но три трупа – голыми руками. И еще четыре – на инвалидность. И на зоне, говорят, кое-кому шеи посворачивал, но это так, слухи. Там никто на него не настучал, и срок ему не добавили, так что, может, эти отморозки и сами как-нибудь шеи посворачивали, мало ли… Но здесь его боятся – прямо до поноса! Хотя он вроде никому ничего… Даже не угрожал. Да ему и не надо, все и так знают, что он и разбираться не будет, если что. Не понравишься – и найдут потом твой изящный труп со сломанной шеей…

– Рэкетир? – прервал Павел тревожную скороговорку Макарова.

– Да ты чё? – удивился тот и даже засмеялся. – Рэкета у нас практически нет, так, если только к челнокам на барахолке кто примотается… Сдуру, шпана какая-нибудь мелкая… Рэкет у нас года два как завял. Между прочим, тоже из-за Серого. У него клуб свой, спортивный. Школа всякой борьбы, стрельбы и прочих единоборств. Все на законном основании. Тренеры классные. Детишки заниматься ходят. Дорого только… Так вот, однажды к нему в клуб пачка бугаев приперлась, целый джип, штук шесть, наверное. Ну, как водится: предлагаем охрану, цена разумная, а то мало ли что… Так Серый их, говорят, вежливо так в тренировочный зал пригласил – мол, давайте посмотрим, какие такие вы охранники… И выставил против них ребятишек из средней группы! Лет по пятнадцать-шестнадцать, пацаны совсем. Так пацаны этих бугаев за полминуты раскидали. Честное пионерское! Мне один наш рассказывал, он сам видел, он тогда у Серого тоже занимался. Бугаи, конечно, взбесились, двое – за ножи, но тут старшие за них взялись. У Серого вообще компания еще та… Бугаев этих маленько помяли, а потом умыли, почистили и в тир отвели – показать, как ученики Серого сто из ста лупят. Из любого оружия, из любого положения и по любой мишени. И все, и спеклись бугаи. Больше никто к нему не приматывался. Звали, правда, на работу. И его, и его людей. Но те с криминалом не связываются. Да они и так неплохо зарабатывают – уроки, охрана банкиров всяких, сопровождение ценных грузов… В казино у Семеныча – тоже его мальчики подрабатывают.

– Понятно, – перебил Павел. – А Зоя ему кто?

– А ты как думаешь? – саркастически осведомился Макаров и злобно фыркнул: – Двоюродная тетя Зоя ему! А он ей – внучатый племянник! – Он подчеркнуто противно захихикал, потом замолчал и вдруг сказал совершенно серьезно: – А вообще-то никто не знает, что у них там как. И спрашивать не ре-ко-мен-ду-ется. Понял? Вредно для здоровья. А ведь я тебя предупреждал! Предупреждал ведь, а? Зоя ему кто… Ишь ты… Лихо ветреное, вот кто ему Зоя.

Макаров посидел молча, опять вздыхая и цыкая зубом, и полез из машины, путаясь в ремне безопасности и раздраженно ругаясь сквозь зубы.

– Все в порядке, Том, езжай. Кто это был-то, ты заметила?

– Черт его знает. Вроде раньше не видала. Сейчас рассмотрю… – Томка вдруг злорадно хихикнула в трубку. – Вона, и он меня рассмотреть захотел. Фары включил, придурок… Ага, выключил. То-то. Слушай, Зой, это черный какой-то! К тебе сегодня кто в кабаке приматывался? Не Хаз-Булат удалой какой-нибудь?