Лицо в темноте - Страница 32

Засунув футбольный мяч под мышку, он заглянул отцу через плечо. Майклу вдруг пришло в голову, что если он начнет канючить, то отец в конце концов отложит бумаги в сторонку и выйдет с ним на улицу. И тут взгляд его упал на фотографию Даррена Макэвоя.

– Черт! Это что, мертвый ребенок?

– Майкл! – Лу обернулся, но очередная нотация замерла у него на языке, когда он заметил, как шокирован и возбужден сын. – Да. – Он положил руку ему на плечо.

– Вот это да. А что с ним случилось? Он заболел или что?

– Нет. – Лу вдруг подумал, а должно ли ему быть стыдно оттого, что трагедию одного ребенка он использует в качестве наглядного пособия для другого? – Его убили.

– Он же совсем еще малыш. Таких, как он, не должны убивать.

– Да. Но иногда подобное все-таки случается.

Глядя на полицейское фото, Майкл впервые за свои суматошные одиннадцать лет столкнулся с мыслью о собственной смерти.

– За что его убили?

Лу вспомнил, как рассказывал Эмме о том, что то были не чудища, а люди. Но чем дольше он всматривался в фото смерти Даррена, тем сильнее убеждался в том, что в спальне мальчика были действительно чудища.

– Не знаю. Но пытаюсь узнать. Это моя работа, Майкл, узнавать такие вещи.

Такая работа отца-копа не могла поколебать в Майкле внушенное телевизором представление о том, как на самом деле вершится правосудие.

– И как же ты это узнаёшь? – с сомнением продолжил спрашивать он.

– Разговариваю с людьми, изучаю улики, много думаю.

– Но это же невероятно скучно!

Однако Майкл никак не мог оторвать взгляда от фотографии.

– По большей части да.

После этого в глубине души Майкл обрадовался тому, что решил стать астронавтом.

Отведя наконец взгляд от фото, он заприметил таблоид, который отец только что принес домой. Парнишкой он был сообразительным и потому быстро сложил два и два.

– Так это маленький сын Брайана Макэвоя! Его пытались похитить, да? Или что-то в этом роде. Но в результате он умер. Все пацаны только об этом и говорят.

– Верно. – Лу сунул фото Даррена обратно в папку.

– Вот это да. Ничего себе! Так ты работаешь над этим делом? А ты уже встречался с Брайаном Макэвоем и все такое?

– Встречался.

Его отец встречался с Брайаном Макэвоем! Майкл в немом благоговении уставился на него.

– Это круто, – засвидетельствовал он свое мальчишеское почтение, – по-настоящему круто! А с остальными членами группы ты тоже встречался? Разговаривал с ними?

Лу покивал и начал приводить бумаги в порядок. Как проста и незамысловата жизнь в одиннадцать лет! «А ведь она действительно должна быть таковой», – заключил он, потрепав Майкла по вихрастому затылку.

– Да, я разговаривал с ними. Они показались мне приятными людьми.

– Приятными? – Майкл едва не поперхнулся от негодования. – Да они – лучшие! Самые лучшие. Ребята обзавидуются, когда я расскажу им.

– Я не хочу, чтобы ты рассказывал об этом кому-нибудь.

– Не хочешь? – Майкл провел рукой по растрепанным волосам. – Но почему? Пацаны будут в отпаде. Я должен рассказать им.

– Нет, ни в коем случае! Я хочу, чтобы это осталось между нами, Майкл.

– Но почему?

– Потому что некоторые вещи – сугубо личные. – Он покосился на кричащие заголовки. – Или, по крайней мере, должны оставаться таковыми. И это дело – одно из них. Ладно, идем. – Он взял мяч и поудобнее перехватил его. – Посмотрим, сумеешь ли ты взять мою подачу.

Пи-Эм смотрел, как волны накатываются на песок. Даже спустя месяц он не переставал удивляться тому, что этот дом теперь принадлежит ему. В бунгало на Малибу, в его бунгало на Малибу, действительно оказалось все, что обещал брокер. Высоченные потолки, огромный, облицованный плиткой камин, целые акры стекла. В спальне наверху, где еще спала его любовница, имелись двойные световые люки, еще один камин и балкон, шедший вдоль всего второго этажа.

Даже на Стиви, когда тот заглянул к нему на огонек, дом произвел впечатление. Пи-Эм испытал небывалое удовлетворение, показывая комнаты, со вкусом подобранную мебель и модерновый встроенный стереопроигрыватель. Но теперь Стиви улетел в Париж, Джонно был в Нью-Йорке, Брайан остался в Лондоне. И Пи-Эм чувствовал себя очень одиноким.

Этой весной, после выхода нового альбома, вроде бы планировалось очередное турне, но Пи-Эм не был уверен, что Брайан сможет отправиться в него. С той ужасной ночи прошло уже почти два месяца, но Брайан до сих пор никого не подпускал к себе, отгородившись от всего мира. Пи-Эм сомневался даже, знает ли он о том, что их композиция «Потерянная любовь» занимает первые места в чартах и стала золотой по продажам. Похоже, что для Брайана это не имело никакого значения.

Пи-Эм знал, что полиция ни на шаг не приблизилась к раскрытию убийства Даррена: он взял себе за правило оставаться на связи с Кессельрингом, это было самое меньшее, что он мог сделать для Брайана и Бев.

Он подумал о Бев, о том, какой бледной и убитой она выглядела в день похорон, ни с кем не обменявшись ни единым словом. Ему отчаянно хотелось утешить ее, он только не знал как. Навязчивые же мечты о том, как он увлекает ее в постель и нежно занимается с ней любовью до тех пор, пока грусть ее не растает без следа, настолько взбудоражили его, что парня хватило лишь на то, чтобы похлопать ее по холодной безжизненной руке.

В розовой футболке, едва прикрывающей бедра, по винтовой лестнице спустилась Энджи Паркс. Времени она даром не теряла и уже успела нанести легкий макияж – подкрасить ресницы и воспользоваться блеском для губ. Девушка расчесала свои светлые волосы, спутанные после сна и секса, после чего привела их в строгий и живописный беспорядок, делая вид, будто только что проснулась.

Лучшим способом добиться от мужчины желаемого всегда был секс. А ей было нужно от Пи-Эма очень многое.

Она окинула взглядом просторную гостиную со стеклянными стенами. «Что ж, совсем неплохо для начала, – решила она. – Даже очень неплохо». Пожалуй, этот особняк останется их загородным домом, после того как она уговорит Пи-Эма переселиться в Беверли-Хиллз. Именно там обитали звезды, а она твердо вознамерилась стать звездой.

Пи-Эм был для нее всего лишь ступенькой к успеху. Романтическая связь с ним уже обеспечила ей съемки в нескольких рекламных роликах и чудесную роль второго плана в телесериале. Но ей требовалось больше, намного больше, и для этого она намеревалась сделать все, чтобы Пи-Эм чувствовал себя счастливым.

Она была ему благодарна. Если бы не интерес, который проявили к ней средства массовой информации после того, как узнали об их романе, ей, не исключено, пришлось бы пробовать силы в порнофильмах: в конце концов, девушке нужно как-то платить за квартиру. Энджи покрутила запястьем, поднося к свету бриллианты и сапфиры, украшавшие браслет, который подарил ей Пи-Эм. Теперь ей больше никогда не придется беспокоиться о том, как заплатить за квартиру.

Обернувшись к стеклянным дверям, она увидела, что он стоит на деревянном настиле, прилегающем к дому. В лучах утреннего солнца он выглядит настоящим красавчиком, решила она. Пусть и ужасно одиноким. Даже в столь амбициозном сердце, как то, что билось в груди у Энджи, нашлась капелька жалости. С тех пор как погиб маленький мальчик, он был сам не свой. Ей тоже было жаль малыша, на самом деле жаль. Но эта трагедия привела к тому, что Пи-Эм стал еще сильнее полагаться на нее – пожалуй, шум в прессе и то давление, которое он испытывал, стало для нее на вес золота, а умная женщина не упускает ни одной возможности из тех, что попадаются ей на пути, и использует их к своей выгоде.

Энджи провела рукой по грудям, втайне радуясь тому, что они остаются достаточно упругими, чтобы стоять и без бюстгальтера. Она подошла к нему сзади, прижалась ими к его спине и обвила вокруг шеи своими руками.

– Я соскучилась, милый.

Он взял ее за руку, устыдившись того, что первым делом подумал о Бев.