Лицо в темноте - Страница 26

У Джонно защемило сердце. Схватив пластмассовый стаканчик с кофе, он поспешно отвернулся.

Лу сунул руку в карман, достал оттуда блокнот и остро отточенный карандаш.

– Вы знаете кого-либо, кто мог желать зла вашему сыну?

– Нет. Даррена любили все. Он такой… умненький и смешной. – У Брайана перехватило горло, и он невидящим взглядом стал озираться по сторонам в поисках своей чашки.

– Я понимаю, что вам сейчас нелегко. Вы можете описать мне то, что случилось сегодня ночью?

– У нас была вечеринка. Завтра мы все собирались лететь в Нью-Йорк, а сегодня прощались с друзьями.

– Мне понадобится список гостей.

– Не знаю. Может, у Бев… – Он оборвал себя на полуслове, вспомнив, что Бев лежит в комнате внизу, забывшись тяжелым сном после лошадиной дозы успокоительного.

– Пожалуй, мы сами сможем составить более-менее точный список, – вмешался в разговор Пит. Он попробовал было сделать очередной глоток кофе, но от него уже и так жутко горчило во рту. – Но вы можете быть уверены в том, что никто из тех, кого Брайан пригласил в свой дом, не мог сделать этого.

Лу намеревался убедиться в этом лично.

– Вы знали всех гостей, присутствовавших на вечеринке, мистер Макэвой?

– Не думаю. Пожалуй, что нет. – Он уперся локтями в колени и с силой потер ладонями глаза. Физическая боль немного унимает душевную. – Друзья и друзья друзей – что-то в этом роде. Вы открываете дверь, и к вам приходят люди. Без особого приглашения. Вот как бывает, – цокнул он языком.

Лу кивнул словно бы в знак того, что понимает. Он вспомнил вечеринки, которые устраивала Мардж: тщательно составленный список гостей, пометки напротив каждой фамилии о согласии присутствовать, проверенный и перепроверенный список блюд, – пятнадцатую годовщину своей свадьбы они планировали с такой же тщательностью, как и правительственный обед.

– Хорошо, над списком мы поработаем позже, – решил Лу. – Вашу дочь зовут Эмма, правильно?

– Да.

– Во время вечеринки она была наверху?

– Да. Спала. Они оба спали.

Его детки, каждый в своей кроватке, укрытые одеялами, здоровые и невредимые…

– В одной комнате?

– Нет, у них отдельные комнаты, – все так же вяло и неспешно отвечал Брайан. – С ними наверху была Алиса Уоллингсфорд, наша няня.

– Понятно. – Он уже получил рапорт о том, что няню обнаружили перепуганной до смерти, связанной и с кляпом во рту в собственной постели. – А малышка упала со ступенек?

Рука Брайана с чашкой дрогнула, и пальцы непроизвольно смяли тонкий пластмассовый корпус. Кофе пролился на пол.

– Я услышал, как она зовет меня. Я как раз выходил из кухни с Бев. – С пугающей отчетливостью он вдруг вспомнил тот быстрый, будоражащий поцелуй, которым они обменялись перед тем, как раздался крик. – Мы выбежали на звук, но она уже лежала на полу у подножия лестницы.

– Я видел, как она падала. – Пи-Эм беспомощно заморгал покрасневшими глазами. – Я поднял голову, когда она как раз катилась по лестнице. Все произошло очень быстро.

– Вы говорите, она кричала. – Лу оглянулся на Пи-Эма. – Она закричала до того, как упасть, или после?

– Я… до того, – напряг память барабанщик. – Да, именно поэтому я успел поднять голову. Она закричала, а потом словно потеряла равновесие.

Лу записал его слова. Ему придется побеседовать с девочкой.

– Надеюсь, она не сильно пострадала? – поинтересовался он.

– Врачи. – Сигарета Брайана догорела до фильтра. Уронив ее в пепельницу, он переключился на холодный горький кофе, которого еще оставалось на палец в изуродованном стаканчике. – Они до сих пор не вышли. Они ничего мне не сказали. Я не могу потерять и ее тоже. – Рука у него задрожала, и кофе расплескался.

Джонно присел с ним рядом.

– Эмма – крепкая девочка. Дети падают все время, – успокаивал Джонно, одарив Лу сердитым взглядом. – Неужели вы не можете оставить его в покое?

– Еще несколько вопросов. – Лейтенант убойного отдела привык к гневным взглядам. – Ваша супруга, мистер Макэвой, это она обнаружила вашего сына?

– Да. Она поднялась наверх после того, как мы услышали сирену скорой помощи. Она хотела посмотреть… – Горло у Брайана опять перехватило. – Понимаете, она хотела убедиться, что он не проснулся. А потом я услышал, как она кричит и кричит не умолкая. И побежал к ней. Когда я ворвался в комнату Даррена, она сидела на полу и баюкала его на руках. И кричала. Им пришлось дать ей какое-то лекарство, чтобы она заснула.

– Мистер Макэвой, поступали ли угрозы лично вам, вашей жене или детям?

– Нет.

– Совсем ничего?

– Нет. Ну, письма с угрозами и оскорблениями приходят время от времени. В основном политического характера. Ими занимается Пит.

– Мы бы хотели получить все, что пришли к вам за последние шесть месяцев.

– Это довольно большая куча, лейтенант, – заявил ему Пит.

– Мы справимся.

Брайан проигнорировал обоих и вскочил, когда в комнату вошел врач.

– Эмма… – только и выговорил он. Сказать что-либо еще он просто не мог.

– Она спит. У нее сотрясение мозга, сломана рука и трещины в нескольких ребрах, но внутренние повреждения отсутствуют.

– С ней все будет в порядке?

– В течение следующих нескольких дней за ней потребуется тщательный уход, но да, перспективы выздоровления самые благоприятные.

И тогда он заплакал. Он не плакал, увидев безжизненное тело сына. Не плакал и тогда, когда у него отняли семью и оставили одного в комнате с зелеными стенами. А сейчас…

Горячие слезы сочились сквозь пальцы, когда он закрыл лицо руками.

Лу осторожно прикрыл блокнот и, подав знак доктору, вышел в коридор.

– Я лейтенант Кессельринг. Отдел по расследованию убийств. – Он вновь махнул своим удостоверением перед лицом врача. – Когда я смогу поговорить с малышкой?

– Не раньше чем через пару дней.

– Мне нужно допросить ее как можно скорее. – Достав визитную карточку, он протянул ее врачу. – Позвоните мне, как только она сможет говорить. А жена, Беверли Макэвой?

– Спит, получив сильнейшую дозу успокоительного. В себя она придет не раньше чем через десять или двенадцать часов. И даже тогда я не гарантирую, что она сможет говорить или что я позволю вам расспросить ее.

– Просто позвоните. – Лу оглянулся на комнату ожидания. – У меня тоже есть сын, доктор.

Эмме снились кошмары. Она хотела позвать отца или маму, но не могла. Чья-то рука закрыла ей рот и глаза. Тяжесть давила ей на лицо, заставляя проваливаться в черную глубину.

Детский плач. Эхо его разносилось по комнате и отдавалось у нее в голове, пока ей не начало казаться, будто Даррен оказался у нее внутри и теперь кричит, пытаясь выбраться наружу. Она хотела подойти к нему, должна была подойти – но путь ей преграждали две двухголовые змеи и рычащие, щелкающие зубами твари с черными, сочащимися слюной клыками, со всех сторон обступившие ее кровать. Стоило ей только опустить ноги, чтобы слезть с нее, как они бросались к ней, шипя, плюясь и злобно скалясь.

Если она останется в постели, то будет в безопасности. Но ведь ее звал Даррен.

Она должна быть храброй, храброй настолько, чтобы подбежать к двери. Когда это случилось, змеи исчезли. Пол под ее ногами казался живым, теплым, пульсирующим.

Она оглянулась. Это была ее комната, с игрушками и куклами, аккуратно расставленными по полкам, и Микки Маус жизнерадостно улыбался ей. Но, пока она смотрела на него, его улыбка сменилась злобным оскалом.

Она выбежала в коридор, где ее поджидала темнота.

Здесь играла музыка. Тени, такое впечатление, танцевали под нее. Из темноты доносилось дыхание, тяжелое, хриплое дыхание, рычание и шорох, как будто что-то сухое скользило по доскам. Когда же она бросилась на крик Даррена, то ощутила, как чье-то горячее дыхание обожгло ей руки, а скользкие пальцы ухватили ее за лодыжки.

Дверь была заперта. Она тянула ее на себя и стучала, крики братика становились все громче, но их заглушала музыка. А потом под ее маленькими кулачками дверь вдруг растаяла. Она увидела какого-то мужчину без лица. Она видела лишь блеск его глаз и зубов.