Лицо в темноте - Страница 20

Несколько месяцев тому назад Бев была приятно поражена тем, что Эмма стала называть ее мамой. Теперь, глядя на Эмму, она крайне редко думала о ней как о дочери Джейн. Нет, она не испытывала и не могла испытывать к Эмме той беззаветной и даже отчаянной любви, которой любила Даррена, но ее отношение к девочке было всегда теплым и душевным.

Даррену нравился стук, который издавали кубики, и он принялся швырять их в коробку.

– «Д», – назвал он свою любимую букву, держа ее над коробкой. – Дерево, дождь, Даррен! – Он бросил кубик внутрь, довольный тем, что тот упал с самым громким стуком. Уверенный в том, что выполнил все, что от него требовалось, он вскочил на свою красно-белую деревянную лошадку и «поскакал».

– Мы же собирались играть в ферму, – напомнила Эмма и сняла с полки игрушечный сарай и силосную башню.

Заслышав слово «ферма», Даррен тут же спрыгнул с лошадки. Сняв с силосной башни крышу, он принялся вытряхивать оттуда фигурки людей и животных.

– Вылезайте, вылезайте! – приговаривал он. Затем стал выстраивать своими еще непослушными пальчиками пластмассовый забор из нескольких секций.

Эмма помогла ему, после чего подняла глаза на Бев:

– Хочешь поиграть с нами?

Бев подумала, что ее внимания требует миллион самых разных вещей, учитывая, скольких людей пригласил на сегодняшний вечер Брайан. Всего через несколько часов дом будет набит битком. Впрочем, он всегда был полон, как будто муж страшился хоть на миг остаться один. Она не знала, от чего он убегал, и сомневалась, что он сам это понимает.

«Когда мы вернемся в Лондон, – подумала она, – все снова встанет на свои места. Когда мы вернемся домой…»

Она взглянула на детей, своих детей. И рассмеялась:

– С удовольствием!

Часом позже Брайан застал их на турецком ковре, который заменил им кукурузное поле. Его вспахивали несколько тракторов сразу. Прежде чем отец успел открыть рот, Эмма вскочила на ноги.

– Папа вернулся! – Она бросилась к нему в отчаянном прыжке, не сомневаясь, что его сильные руки успеют вовремя подхватить ее.

Он и впрямь ловко поймал ее, звонко поцеловал в щеку, после чего свободной рукой подхватил с пола Даррена.

– Ну-ка, покажи, как ты умеешь, – попросил он сына и покачнулся, когда тот запечатлел крепкий влажный поцелуй у него на подбородке. Держа обоих на весу, Брайан осторожно переступил через пластмассовую ограду и маленькие фигурки, разбросанные по полу.

– Снова пашете?

– Это любимая игра Даррена. – Бев подождала, пока он усядется, и озорно улыбнулась. Вот так, в кругу семьи, Брайан всегда был неотразим. – Боюсь, ты приземлился прямо на кучу навоза, – сообщила она.

– Вот как? – Он подался вперед, чтобы притянуть и ее к себе. – Что ж, мне не впервой оказываться в дерьме.

– В дерьме, – с безупречной дикцией повторил Даррен.

– Бог ты мой, – пробормотала Бев.

Но Брайан лишь ухмыльнулся в ответ и пощекотал сына по ребрам.

– Ну, и чем вы тут заняты?

Бев чуточку отодвинулась, когда Даррен вырвался из отцовских объятий и устроился у нее на коленях.

– Мы распахиваем кукурузу, потому что решили посадить здесь соевые бобы, – пояснила.

– Очень разумно. Да ты у нас не просто фермер – целый помещик, а, старичок? – Он шутливо ткнул Даррена в пухлый животик. – Пожалуй, нам придется слетать в Ирландию. Там ты сможешь покататься на настоящем тракторе.

– Поехали! Поехали! – Даррен запрыгал у Бев на коленях, повторяя свою любимую фразу.

– Когда подрастет, Даррен сам сможет прокатиться на тракторе, – заявила Эмма, степенно складывая руки на колене.

– Совершенно верно. – Бев с улыбкой кивнула Брайану. – Как и то, что ему еще рано размахивать клюшкой для крикета или ездить на велосипеде, который кое-кто уже купил.

– Ох уж эти женщины, – заметил Брайан, обращаясь к Даррену. – Они ничего не смыслят в мужских забавах.

– Стерва, – повторил Даррен, по уши довольный тем, что вспомнил новое слово.

– Прошу прощения? – выдавил сквозь смех Брайан.

– Не заостряй внимание. – На мгновение крепко прижав к себе сына, Бев отставила его в сторону. – Давайте-ка приберем здесь и пойдем пить чай.

– Очень своевременная мысль. – Брайан вскочил на ноги и схватил Бев за руку. – Командуй, Эмма. Нам с мамой надо кое-что сделать перед чаем.

– Брайан… – запротестовала Бев.

– Мисс Уоллингсфорд только что сошла вниз. – Он продолжал тянуть Бев за собой прочь из комнаты.

– Брайан, в детской полный разгром.

– Об этом позаботится Эмма. Она у нас аккуратистка. – Он втолкнул Бев в спальню. – Ей нравится наводить порядок.

– Все равно я… – Она поймала его за руки, когда он принялся стаскивать с нее футболку. – Бри, мы не можем заняться этим прямо сейчас. У меня еще тысяча разных дел!

– И это – самое главное из них. – Он нашел губами ее губы, весьма довольный тем, что ее вялое и неискренне сопротивление прекратилось.

– Оно было самым главным вчера ночью, – прошептала она, опуская руки ему на бедра. – И еще раз – сегодня утром.

– Оно всегда будет оставаться первым по списку. – Он расстегнул ей джинсы.

Брайан не уставал поражаться, какое у нее стройное и крепкое тело. И это – после двух детей. Нет, после одного ребенка, напомнил он себе. Брайан часто забывал, пожалуй даже намеренно, что это не она произвела Эмму на свет.

Каким бы знакомым ни было ее тело, первое же прикосновение к ней заставляло его мысленно переноситься в то время, когда они только начали встречаться.

Они проделали долгий путь, который начался в двухкомнатной квартире с единственной скрипучей кроватью. Теперь они владели двумя домами, причем в разных странах, но секс оставался все таким же желанным и бурным, как тогда, когда в карманах у него не было ничего, кроме отчаянных надежд и сверкающих мечтаний.

Они повалились на кровать, их руки и ноги переплелись, губы стали жадно искать друг друга. Когда она приподнялась над ним, он увидел на ее лице исступленное удовольствие.

Бев почти не изменилась за эти годы, разве что отпустила волосы до плеч, ставшие гладкими и прямыми. Кожа ее по-прежнему сохраняла молочную бледность, благодаря чему на ней от жара страсти отчетливее проступал нежный румянец.

Он принялся покрывать ее груди бережными, медленными поцелуями. Когда же она откинула голову, начал дразнить-покусывать их, возбуждаясь от едва слышных беспомощных стонов, которые срывались с ее губ.

Он искал красоту. И обрел ее в Бев.

Крепко взяв ее за бедра, он приподнял ее над собой и усадил сверху, предлагая ей самой задать темп, который бы вознес его туда, куда он так хотел попасть.

Обнаженная, она потянулась, а потом свернулась клубочком, прижимаясь к нему. Сквозь полуприкрытые веки она видела, как в окна вливаются солнечные лучи. Ей хотелось вообразить, что сейчас утро, неспешное и ленивое, когда они могут оставаться в постели столько, сколько захотят.

– Я и предположить не могла, что мне понравится жить здесь все эти долгие месяцы, пока ты записывал альбом в студии. Но все оказалось просто чудесно.

– Мы можем задержаться еще немного. – Как всегда, после того как они, занявшись любовью, завершали акт и переходили к отдыху, он ощущал прилив энергии. – Мы можем взять отпуск на несколько недель, побыть дома или вновь съездить в Диснейленд.

– Даррен и так уже думает, что это его личный парк развлечений.

– В таком случае нам придется построить его. – Он перевернулся на живот и приподнялся на локте. – Бев, я накоротке встретился с Питом по дороге домой. «Крик души» стал платиновым.

– Ох, Бри, это же чудесно!

– Не только. Это не просто чудесно. Я оказался прав. – Он приподнял ее за плечи, усаживая рядом с собой. – Люди слушают меня, слушают по-настоящему, – заговорил он, погружаясь взглядом в самую глубину ее глаз. – «Крик души» стал чем-то вроде гимна антивоенного движения. Он заставляет людей задуматься.

Пожалуй, Брайан впервые не слышал в собственном голосе ноток отчаяния человека, пытающегося убедить себя в собственной правоте.