Лицо порока (СИ) - Страница 16

— До свидания, солнышко! — я ласково улыбнулся и, поправив на ее груди кофточку, пошел к выходу.

— До завтра, Ванечка! — в голосе секретарши отчетливо слышались нотки радости. — До свидания, мой любимый!

Борясь с острым желанием вернуться, я вышел на улицу. С неба сыпались редкие пушинки. Воздух казался хмельным, источая слабый аромат анисовой водки.

— Сказано же мудрыми людьми: на работе не воруй и ни с кем не заводи шашни! — с укором сказал я себе, поднимая воротник куртки. — Не придется ли жалеть?

Вечером я решил на пару часов заехать к Насте. От редакции к ней добираться не очень далеко: нужно перейти проспект Ленина и у областной научной библиотеки имени Горького сесть на любой автобус, который идет в Шевченковский район города. Пятая остановка — «улица Иванова». Вот там, в одном из домов и находится гостеприимная квартирка Насти. Дома она появляется или в шестнадцать, или в двадцать часов. Рабочий график такой. Если что, Настеньку можно и подождать, ключи от ее жилища у меня, естественно, есть.

С пакетом провизии и букетом алых роз я заявился к ней как раз вовремя — она только пришла с работы.

Улыбаясь друг другу, мы принялись выкладывать продукты на кухонный стол. Настя — из своей вместительной сумки, я — из своего пакета. Розы она сразу засунула в вазу и отнесла в спальню на тумбочку. Любит заниматься любовью при цветах.

— Ты очень нерачительный, — сделала мне замечание Настя, возвратившись на кухню. — Такие розы зимой стоят целое состояние.

— Но это же для тебя! — парировал я.

— Неужели ты действительно меня любишь? — спросила она, стараясь придать голосу будничность.

— А ты сомневаешься? — ответил я вопросом на вопрос.

Настя вздохнула, посмотрела на меня долгим серьезным взглядом и призналась:

— Боюсь тебя потерять. Кроме тебя, непутевого, у меня ведь никого нет. Матери я не нужна, она равнодушна ко мне с детства. Подруги… Подруги это не то.

Я обнял ее за плечи и прижал к себе. Что-то в тоне Насти меня обеспокоило.

— Не бойся, мы не потеряем друг друга, — эти слова прозвучали твердо, как я и хотел.

Потом мы уселись за стол. Я опустился на стул, Настя — ко мне на колени. Пока она резала ветчину и сыр, я откупорил бутылку и налил себе водки. Время от времени Настя поворачивалась и целовала меня то в нос, то в щеку, то в губы. А я одной рукой обнимал ее талию, другой — талию рюмки.

— Скажи, Ваня, я действительно тебя волную как женщина? — возобновила Настя прежнюю тему разговора.

— Ты желанна, как первый стакан! — пошутил я.

Она шлепнула меня рукой по бедру.

— Я часто тоскую по тебе, — ее голос был исполнен тихой грусти. — И часто задаю себе вопрос: почему мы не вместе?

Я только молча склонил ей голову на плечо. Но мое молчание Настю не устраивало.

— Ответь на мой вопрос.

— Ответить? Помнишь, что я тебе говорил год назад, когда мы начали встречаться?

Настя тяжело вздохнула:

— Помню, конечно. Ты сказал тогда, что полюбил меня. И что ты женат. И что ненавидишь мужиков, бросающих семьи…

— И еще я говорил, что буду относиться к тебе, как к жене. Буду регулярно приходить. Пообещал хоть одну неделю в году проводить вместе с тобой. Иногда ходить по гостям, бывать в театре или в кино. А кроме этого, я сказал…

— Подумай и реши: нужна ли тебе такая жизнь, — быстро прибавила Настя. В ее голосе не чувствовалось ни раздражения, ни сомнения, ни жалости к самой себе, в нем было нечто другое. Что — я не мог понять. — Если не нужна, то я вольна устроить свою судьбу так, как посчитаю целесообразным.

— Ты тогда решила, что мое предложение тебе подходит, — я все пытался уразуметь, зачем она завела этот разговор. Что-то, вероятно, ее мучило, не давало покоя. — Ты теперь пересмотрела свое решение?

Настя чмокнула меня в губы и начала резать хлеб. После непродолжительного молчания почти застенчиво заговорила:

— Конечно же, я не представляю свою жизнь без тебя. Просто… Понимаешь, мне тридцать два года. Я никогда не была матерью. Еще немного, совсем немного, и, считай, мой поезд ушел! Хочется ребенка, очень хочется, Ваня!

— Хочется — значит, сделаем! — эти слова, как-то сами собой слетели с моих губ.

Выпалив их, я сразу представил себя в роли отца внебрачного ребенка. Если жена узнает — куча неприятностей гарантирована. Хотя до развода дело вряд ли дойдет. Не может же быть, чтобы Аня и в мыслях не допускала, что я могу ей изменять. Эти мои постоянные отлучки, командировки, опоздания… Конечно, жена, по всей вероятности, давно подозревает, что я имею любовницу. Знала бы она, что у меня их три! Постоянных… Теперь о ребенке. Материально буду поддерживать. Если необходимо, смогу полностью содержать и малыша, и его маму. Свою фамилию дам. Настя представит меня своей матери в качестве отца ее ребенка. Та, понятно, не одобрит связь дочери с женатым мужиком, но деваться ей будет некуда. А может, матери вообще плевать, как и с кем живет дочь? Намекнула же Настя, что отношения у них прохладные.

— Солнышко, можно тебе спросить? Ты беременна? — я ласково улыбнулся и погладил ее теплую руку.

Она отбросила ладонью золотую прядь волос, упавшую на правую половину лица, повернулась ко мне и, хитровато щурясь, проникновенно посмотрела в глаза:

— А если бы я сказала «да», ты расстроился бы?

Я нежно прикоснулся губами к Настиной шее.

— Ответ был бы таким: чудесно, солнышко! Постараюсь стать хорошим отцом нашей крошке.

— И редким гостем в доме! — грустно улыбаясь, прибавила она.

— Я находил бы для вас в десять раз больше времени, чем сейчас.

Настя вздохнула и, пожав плечами, с сожалением произнесла:

— Но я не беременна…

Допив рюмку, я вырвал нож и хлеб из ее рук, затем поднял, прижал к себе и понес на тахту в гостиную.

— У меня руки грязные! — дрыгая своими великолепными ногами, она пыталась вырваться. Но я держал крепко.

— Грязные, не грязные — какая разница! — засмеялся я. — Нам нужно заняться зачатием малыша. Работаю под заказ. Вам, мадам, мальчика или девочку? Решайте!

— Ненормальный! — Настя тоже рассмеялась.

А я, положив ее на тахту, принялся осыпать поцелуями. Потом, после бурного, непродолжительного секса, у нас состоялся почти праздничный ужин. Потом опять была постель, опять объятия и поцелуи.

Когда Настя ушла в ванную и надолго там засела, я расположился на кухне, налил себе водки, закурил и углубился в размышления. Меня просто одолевали мысли о будущем Насти и ребенка, если он действительно родится. Мне хотелось все разложить по полочкам.

Настя, если разобраться, очень несчастлива. У нее нет главного, что необходимо нормальной женщине. Нет семьи. Я, хоть и бываю у нее довольно часто, все же больше гость, чем спутник жизни. Насте не о ком заботиться, не на кого растрачивать свои ласку, нежность и любовь. Это, конечно, ужасно. Когда же появится ребенок, многое в ее жизни изменится, серое существование наполнится смыслом. Со временем я поставлю жену перед фактом своего отцовства. Ане придется нелегко, но я же, в конце концов, останусь с ней и с нашими детьми. Аня помучится, покочевряжится и успокоится.

Моя святая обязанность — сделать все, чтобы и этот, не родившийся пока ребенок, не почувствовал себя ущербным, как когда-то я, чтобы он вырос, окруженный отцовской опекой, заботой и лаской. Это трудно будет сделать. Разрываться между двумя семьями и еще двумя любовницами — тяжелое бремя. Но я уж постараюсь, мобилизую все силы. Если будет необходимо, попрошу прощения у Ларисы и Ольги и прерву с ними отношения. Но, наверно, Лариса согласится на то, чтобы я приходил редко, лишь бы мы не расстались совсем. А Ольга и подавно, у нее ведь есть муж, семья. Маша… Боже, о ней-то я забыл! Мне она пока никто, но, можно сказать, что предложение ей я уже сделал, и она его приняла. Как же быть с ней?.. Ладно, пусть все идет как идет, а там посмотрим. Да и чего я, собственно, разволновался? Настя же пока не беременна.