Лицо фараона (с иллюстрациями) - Страница 15

— Почему? — спросил Сергей Иванович, подняв по привычке брови на лоб.

— Хочу поработать на полюсе.

— А как же Стена? — вспомнил Сергей Иванович пристрастие Юрия к Стене.

— Стена отанется…

— А криновит?.. — не без колкости спросил начальник геологической службы.

— Криновита нет, Сергей Иванович, — признался Тимошкин.

— Так… — опять по привычке сказал Сергей Иванович, а Тимошкину показалось, что это не предвещает ничего доброго.

Если бы не колкость в вопросе о криновите и не это начальническое «Так»…, перед которым Тимошкин робел, Юрий рассказал бы Сергею Ивановичу истинную причину того, почему он просится на полюс к Егорову.

Исследуя снимки Глобуса, Тимошкин постоянно видел ровную черточку, риску на самой вершине выпуклости. Царапина, давно решил он, — ударило осколком метеорита… Но вот Юрию вздумалось сфотографировать Глобус на цветную пленку. Когда фотография была проявлена, Юрий ахнул; царапина светилась ярким огнем, — будто луч, ударивший с полюса! Странно! вертел Тимошкин в руках фотографию. Луч… Это могло быть случайностью: целые области на Луне флюоресцируют под яростными лучами солнца. Все могло быть случайностями: и ниши, и плиты, и полушарие Глобуса, и эта ничтожная светящаяся царапина. Но Тимошкин мгновенно сжал все это в руке: что если все здесь взаимосвязано и дополняет одно другое?.. Куда направлен луч?

Куда направлен луч, сказать было нельзя. Но попроситься на полюс к Егорову — можно. Вдруг разгадка на полюсе? Тогда и произошел разговор с Сергеем Ивановичем.

— Если нет криновита, — соглашался Сергей Иванович, — переведу. Поговорю с Егоровым и переведу. Будешь искать алмазы.

Разговор произошел дня за два-три до того, как «Полярная» станция начала действовать.

Потом пошла эта фантастика с Малышом, и Сергей Иванович не возвращался к переводу Тимошкина на Северный полюс.

Вот почему, когда участники эпопеи собрались наконец вместе, одно кресло в их кругу оказалось пустым. Это кресло по праву принадлежало Юрию Львовичу Тимошкину.

Собрались они через месяц.

Возле «Полярной» стоял тот же вездеход на спиралях. Водители Беленький и Смирнов опускали по трапу ящики, обитые цветной жестью. Галин и Егоров помогали водителям. Командовал парадом Сергей Иванович.

— Осторожней, ребята, — говорил он, — смотрите — надпись: «Не кантовать!»

— Стараемся, Сергей Иванович, — откликался Беленький из кабины. — И что в этих ящиках? Даже на Луне тяжело!

Спирали вездехода подрагивали от напряжения; ящики действительно были тяжелыми,

Затем их внесли в шлюзовую камеру, в помещение станции и расставили в комнате с экраном и затемненными иллюминаторами. В ящиках оказалась киносъемочная и проекционная аппаратура.

— Передвижка! — разочарованно воскликнул Беленький. Сергей Иванович?

Начальник геологической службы отмалчивался. Он отмалчивался целый месяц. Ни Земля, ни Луна не знали о тайных приготовлениях Сергея Ивановича и обитателей «Полярной» станции. Это был секрет, утвержденный и принятый всеми на памятном совещании месяц тому назад. Готовились доказательства, сюрприз для планеты Земля. Может быть, здесь было немножечко опасения, что затея кончится неудачей. Малыш не сработает и все виденное Егоровым было странной невероятной случайностью. Вдруг ничего больше не повторится? Но больше было надежды: все должно окончиться хорошо. Ведь все четверо — и «полярники», и Сергей Иванович — были романтиками.

Киносъемочных аппаратов оказалось четыре — для Егорова, Галина, Светланы и Сергея Ивановича.

— Пройдемте в фотолабораторию, — предложил Сергей Иванович, — зарядим пленку.

Сотрудники станции и начальник геологической службы скрылись в фотолаборатории.

Оставшись одни, Беленький и Смирнов переглянулись:

— Что тут творится, Вася? — спросил Беленький.

Высокий флегматичный Смирнов ничего не ответил.

— Такого спектакля я не видел, — продолжал Беленький. Да еще с участием Сергея Ивановича. Старик обычно весь на виду. А тут — оставил нас двоих в комнате…

— Будут съемки, — сказал Смирнов.

— Вижу, что будут съемки. Но что снимать?

— Земное затмение, — предположил Смирнов.

— В четыре аппарата? — с сомнением покачал головой Беленький.

Из лаборатории с готовыми аппаратами вышли «полярники» и начальник геологической службы, молчаливые и немножко торжественные. Факт, — подумал Беленький, — тут затевается что-то нешуточное…

— Пойдемте с нами, — сказал водителям Сергей Иванович.

— Всегда готовы! — ответил Беленький за Смирнова и за себя, — он готов был идти хоть на край света, лишь бы не сидеть в пустой комнате и не гадать. А главное, — ему было интересно, что затеял Сергей Иванович, и этот интерес надо было удовлетворить до конца. Не пригласи Сергей Иванович его и Смирнова, Беленький сам напросился бы идти вместе со всеми. Обязательно бы напросился.

Пройдя коридоры и шлюзовую камеру, маленькая экспедиция направилась к Малышу.

Шли быстро и молча, как заговорщики. Кажется, Сергею Ивановичу нравилась эта таинственность. В самом деле, тучный пожилой человек был мальчишкой в душе, неутомимым искателем. Луна и вообще необжитые места таких любят, — настойчивых и мечтательных. Сергей Иванович уверовал в находку Егорова с первых дней и весь отдался порыву. Все энтузиасты такие: если уж делать дело, так с душой, а не вполдуши! Земля отрезвила его тогда, потребовала доказательств. И он найдет эти доказательства.

Все они найдут доказательства!

— Что бы ни произошло, — говорил он, когда группа подошла к Малышу, — что бы кто ни увидел, — снимать. От начала до конца — снимать!

Расставил «полярников» с киноаппаратами каждого на расстоянии двухсот метров одного за другим, Смирнова и Беленького тоже поставил в ряд: «Будьте свидетелями…»

— Все готово? — спросил Сергей Иванович. — Сигнал к съемке — ракета. — Он уже посматривал на хронометры, тщательно выверенные по земному и лунному времени.

Если бы не киноаппараты и не торжественность, можно было подумать, глянув со стороны, что Сергей Иванович готовит команду спортсменов к соревнованию, — к бегу, например, по лунной равнине. Не было белой черты и слова «Старт», написанного большими буквами, и дистанция между спортсменами непомерно большая, — шеренга растянулась на километр, — но, кто его знает: на Луне сила тяжести меньшая, как себя поведут спортсмены на беговом поле?.. Пусть уж расстояние от локтя до локтя будет побольше. Ну, уж если дойдет до бега, думал Беленький, — вряд ли кто сумеет потягаться со мной: у меня первый спортивный разряд! Итак, — как там арбитр, поднял стартовый пистолет?.. Однако все смотрят на Малыша, подняли кинокамеры. Беленький тоже стал смотреть на скалу, что-то будет?

— Внимание! — послышался голос Сергея Ивановича. — Съемка!

Зеленая ракета взвилась в черное небо.

Бесшумно в космической пустоте завертелись камеры сверхскоростной съемки — два миллиона кадров в секунду. И в тот же миг из воронки, из рубиновой чаши на вершине скалы, вырвался луч, столб пламени, захлестнувший цепочку людей, ставших у него на пути.

— Бог мой! — заорал Беленький. — Ложись! — Он забыл про соревнование, про свой спортивный разряд. Даже если бы нужно было бежать, он бы не сдвинулся с места, — ноги приросли к почве. Он только моргал от нестерпимого света да вскинул наконец руку, чтобы защитить глаза.

Но все уже кончилось. Только в воронке, на вершине скалы, тлел рубиновый жар и на какую-то долю секунды в глубине чаши мелькнуло человеческое лицо.

— Бог мой! — опять отозвался Беленький. — У него три глаза! Смотрите!..

Слышно было, как тяжело дышала в скафандре Светлана, всхлипнул Галин.

— Смотрите! — вопил Беленький. — Видели? Ну, ответьте же кто-нибудь!

Смотрели уже на станции, когда была проявлена пленка. Работали над ней Галин и Смирнов, остальные изнывали от нетерпения.

Светлана вздыхала:

— Что же это такое?..

Относилось ли это к медлительности товарищей или к тому, что Светлана увидела у подножья скалы?..