Личный космос - Страница 2

В небе кружили ястребы и канюки. Один раз над его головой прошел гусиный клин и, крича, полетел дальше, к рисовым болотам в горах.

В его сторону шло, покачиваясь, стадо неуклюжих длинношеих созданий, похожих на дальних родственников верблюдов, каковыми они и были. С ними шло несколько тонконогих детенышей, и именно их-то и надеялась задрать стая страшных волков, если старшие станут безработными.

Повсюду царили жизнь и обещание смерти. В воздухе веяло сладостью. Ни одного человеческого существа не было в поле зрения. Вдали мчался галопом табун диких лошадей, возглавляемый великолепным чалым жеребцом. Повсюду виднелись звери прерий. Кикаха любил этот мир. Он был опасным, но и волнующим, и Кикаха думал о нем как о своем мире, несмотря на тот факт, что этот мир создал и все еще владел им Господь Вольф, а он, Кикаха, вторгся сюда.

Но этот мир принадлежал в некотором смысле больше Кикахе, чем Вольфу, поскольку он, безусловно, пользовался его выгодами больше, чем Вольф, державшийся обычно во дворце на вершине самого высокого монолита.

На пятидесятый день Кикаха выехал к Большой Торговой Тропе. Тут не было дороги в обычном смысле слова, поскольку трава здесь росла не менеё густо, чем рядом, но каждую милю её отмечали два деревянных столба, верхняя часть которых была вырезана в виде Ишкетламму, тишкетмоакского бога торговли. Тропа тянулась на тысячу миль от границы империи Тишкетмоаков, петляя по Великим Прериям и касаясь разных полупостоянных торговых мест прерийных и горных цепей. По тропе шли огромные фургоны с тишкетмоакскими товарами в обмен на меха, шкуры, травы, слоновую кость, пленённых животных и человеческих пленников. Договор ограждал Тропу от нападения, и всякий ехавший по ней находился в безопасности, по крайней мере, теоретически, но если он выезжал за пределы узкой тропы, отмеченной резными столбами, то становился законной добычей любого встречного.

Кикаха несколько дней ехал по тропе, так как хотел найти торговый караван и узнать новости о Таланаке. Ему не попалось ни одного, и поэтому он покинул тропу, ибо она уводила его от прямого пути в Таланак. Сто дней спустя после того, как он покинул деревню Хровака, ему снова встретилась тропа.

Поскольку она вела прямо в Таланак, он решил остаться на ней.

Спустя час после рассвета появились полукони.

Кикаха не знал, что они делали в такой близости от ташкетмоакской границы.

Наверное, они совершали набеги, потому что, хотя они и не нападали ни на кого на Большой Торговой Тропе, они нападали на окружавшие её тишкетмоакские владения.

Какой бы ни была причина их присутствия, они не должны были оправдываться перед Кикахой Они, разумеется, сделают все, что в их силах, чтобы поймать его, поскольку он был их величайшим врагом.

Кикаха пустил своих коней в галоп. Полукони в миле налево от него рванули галопом в тот же миг, как увидели, что он понесся вскачь. Они бежали быстрее, чем обремененный человеком конь, но Кикаха имел хорошую фору. Он знал, что впереди в четырех милях находится аванпост и он будет в безопасности, если сможет очутиться за его стенами.

Первые две мили он гнал своего черного жеребца с предельной для того быстротой. Конь отдал своему всаднику все, что мог, со рта у него срывалась пена, грудь увлажнилась. Кикаха испытывал из-за этого нехорошие чувства, но, разумеется, он не собирался щадить животное, если, загнав коня, он мог спасти собственную жизнь.

Кроме того, полукони все равно забили бы его лошадей на мясо.

В конце двух миль полукони достаточно приблизились для того, чтобы он мог определить их племя. Они были шойшателями и разбойничали обычно в трехстах милях отсюда, неподалеку от Леса Деревьев со Многими Тенями. Они походили на кентавров из земных миров, но были крупнее, а их лица и украшения не имели никакого отношения к Греции.

Их огромные, вдвое больше человеческих, головы с темными широкоскулыми лицами индейцев прерий украшали шляпы или повязки с перьями и заплетенные в одну-две косички длинные черные волосы.

Вертикальное человеческое тело кентавра имело большой, похожий на меха орган, качавший воздух в пневматическую систему лошадиной части. Он вздымался и опадал под человеческой грудной костью, усиливая их странную и зловещую внешность.

Первоначально полукони были созданиями Джадавина, Господа этой вселенной. Он сработал и вырастил тела кентавров в своих биолабораториях. Первых кентавров снабдили человеческими мозгами, взятыми у скифских и сарматских кочевников Земли и у некоторых ахейских и пеласкгийских племен. Поэтому некоторые из полуконей все еще говорили на этих языках, хотя большинство давным-давно переняло язык какого-нибудь индейского племени из прерий.

***

Теперь же шойшатели упорно неслись за ним галопом, почти уверенные, что их враг находится в их власти. Почти — потому что опыт рассеял иллюзии многих жителей прерий, веривших, что Кикаху можно легко поймать или, поймав, удержать.

Шойшатели, хотя они и жаждали взять его в плен живым, чтобы можно было помучить, вероятно, намеревались убить его как можно скорее. Попытка взять его живым требовала сдержанности и деликатности с их стороны, а если они будут сдерживаться, то могут обнаружить, что он исчез.

Кикаха пересел на другую лошадь, черную кобылу с серебряной гривой и хвостом, и погнал во весь дух.

Жеребец отстал, покрывая грудь белой пеной, дрожа и тяжело дыша, а потом упал, когда полуконь проткнул его копьем.

Мимо него проносились стрелы, а копья падали позади. Но Кикаха не потрудился ответить на стрельбу. Он пригнулся к шеё кобылы и громко понукал ее. Вскоре, когда полукони подтянулись к нему и стрелы с копьями стали ложиться ближе, Кикаха увидел на вершине невысокого холма аванпост. Он представлял собой квадрат, построенный на вкопанных стоймя в землю заостренных бревнах, с выступавшими с каждой стороны блокгаузами. На шесте посредине столба развевался тишкетмоакский флаг, зеленый, с алым орлом, глотающим черную змею.

Кикаха увидел, как караульный на несколько секунд уставился на них, а потом поднял к губам конец длинного тонкого рога. Кикаха не мог расслышать сыгранной им тревоги, потому что ветер дул от него и стук копыт стал слишком громким.

Изо рта кобылы хлестала пена, но она продолжала мчаться. И все-таки полукони приближались, а стрелы и копья пролетали опасно близко. Одна была с тремя камнями, образующими треугольник смерти, и едва не поразила его. Затем, когда ворота форта открылись и из них вылетела тишкетмоакская кавалерия, кобыла споткнулась.

Она, пошатываясь, снова вскочила на ноги, но Кикаха знал, что несчастье было вызвано не усталостью, а стрелой, воткнувшейся наискось в её круп и пронзившей его под таким пологим углом, что головка стрелы опять вышла наружу. Она не могла долго протянуть. Еще одна стрела вонзилась в тело кобылы как раз позади седла.

Кобыла упала, и Кикаху выбросило из седла, когда она рухнула. Он попытался приземлиться и сразу побежать, но его выбросило так сильно, что он пару раз перевернулся. Над ним нависла тень падающей лошади. Она рухнула и лежала, не двигаясь. Кикаха вскочил на ноги и побежал к тишкетмоакам.

Позади него торжествующе закричал полуконь.

Повернув голову, Кикаха увидел вождя в шляпе с перьями, с грохотом несшегося к нему, высоко подняв копье. Кикаха выхватил метательный нож, резко обернулся, принял стойку и, когда кентавр приготовился бросить копье, метнул нож. Сразу же после этого он отпрыгнул в сторону. Копье прошло у него над плечом рядом с шеей.

Полуконь с торчавшим из органа мехов ниже груди ножом кубарем прокатился мимо Кикахи. Кости лошадиных ног и хребет человеческой вертикальной части трещали от ударов. Затем над Кикахой пролетели копья, направленные в полуконей. Одно из них перехватило воина, думавшего, что он преуспеет там, где потерпел неудачу вождь. Он не доверял своему умению бросать, а намеревался пронзить Кикаху, вложив в удар весь вес своего пятисотфунтового тела.