Левая политика. Текущий момент - Страница 28
Выше мы уже назвали тех, кто стремится к империи. Но это вовсе не значит, что все перечисленные категории людей в ней заинтересованы. Желать — и действовать — можно и вопреки своим интересам, если эти интересы недостаточно ясно осознаны. Поэтому теперь поставим вопрос иначе: а кто, собственно, заинтересован в империи?
Империя есть государство. А государство — это не леса-поля-реки, не заводы-фабрики, и даже не армия. Государство — это чиновничий аппарат; всё остальное существует как бы «при нём».
Любой империи — коммунистической (если предположить, что такая империя вообще возможна), либеральной, фашистской или теократической — неизбежно понадобятся «сильные управленцы», «крепкие хозяйственники», «опытные организаторы» etc. Империя — это прежде всего огромное количество начальственных кресел, каждое из которых — с кабинетом, автомобилем, водителем и обязательной длинноногой помощницей. И, что самое сладкое — с властью.
Именно поэтому наши державники так отчаянно пытаются разглядеть в Путине долгожданного императора. И уже почти получается. Сами видите, государство у нас — сильнее некуда (по крайней мере, в том, что касается внутренних дел), власть — вполне единоличная, чиновничья пирамида — сильна, стройна и уже почти всепроникающа, человеческая личность практически ничего не значит… Чем не империя?
Правда, нужно оговориться: державность вовсе не является идеологией правящей бюрократии. Сами подумайте: зачем этим господам империя (хоть с большой буквы, хоть с маленькой)? Им и без того хорошо — а в империи ещё и работать придётся.
Но державность — это как бы защитный кокон вокруг бюрократии (недаром Путин с первых месяцев начал разыгрывать эту карту). Общая схема такова: если человек мечтает о создании/воссоздании империи, то он не станет выступать против существующего государства и стремиться к его разрушению. Скорее наоборот, такой державник будет всемерно помогать государству в надежде, что со временем из него вырастет империя. Особенно если во главе его стоит такой деятель, как Путин — которого журнал «Русский дом» ещё в 2000 году объявил двойником Юлия Цезаря.
Путин — тот, которого мы все знаем — вырос из мечты об империи. Он, можно сказать, весь состоит из имперской риторики (не путать с политикой — тут он ведёт себя как обычный ограниченный бюрократ, коим на самом деле и является). И чем меньше Российская Федерация становится похожа на империю, тем больше ею притворяется.
Что любопытно, в этом же направлении действует и оппозиция. Кажется, что они с властью (начиная с 2000 года) состязаются — кто кого «переимперит». Все оппозиционные партии (разумеется, парламентские — о других сейчас речь не идёт) наперебой заявляют, что они — государственники, что они хотят сделать Россию великой державой (как вариант — «возродить» её) и помочь ей занять подобающее (подразумевается, что достаточно высокое) место в мире. Как ни странно, особенно на этом поприще отличилась именно КПРФ: в рассуждениях её лидеров и идеологов слово «государство» упоминается почти исключительно в положительном контексте (разумеется, без упоминаний о его буржуазности), а СССР предстаёт как прежде всего империя, а уж потом — всё остальное.
Впрочем, странным этот факт кажется лишь на первый взгляд. Поскольку КПРФ в своей пропаганде эксплуатирует ностальгические (и, в меньшей степени, реваншистские) настроения, великодержавная риторика в её устах вполне уместна.
Однако на этом поле оппозиция неизменно проигрывает власти. Да это и закономерно. Зачем нам какая-то невнятная будущая империя, если господин Путин уже сказал, что мы должны сделать Россию единой, сильной? Мечтаешь об империи — так помогай Путину её строить. Да и в любом случае стремиться к великодержавности и при этом выступать против власти — как-то странно, вы не находите? Борьба с властью не может не ослабить государство — но как же тогда быть с империей?
Но большинство державников видит свой идеал в Советском Союзе. Вот вам, дескать, великая держава — так сказать, Империя, которую мы потеряли. Профукали, прохлопали ушами, чтоб не сказать покрепче.
На первый взгляд так оно и есть. Если не по всем признакам, то по большинству из них СССР был империей.
Однако давайте приглядимся к нему повнимательней. И начнём, пожалуй, с названия. «Союз… республик» — странноватое название для империи, вам не кажется? Оно подходит скорее для какого-то надгосударственного образования, для международного содружества — но не для великой державы с мощной центральной властью.
Бросается в глаза и то, что в этом названии нет никакой привязки ни к конкретной территории, ни к конкретному народу. «Союз Советских Социалистических Республик» вполне мог бы существовать где-нибудь в Африке или в Латинской Америке. Лишь бы там существовало несколько республик, они были советскими и социалистическими, и при этом объединились в союз.
Известно, что первоначально предполагалось: таким Союзом со временем должен был стать весь мир. После мировой революции всем странам мира предстояло стать советскими социалистическими республиками — и образовать союз. Ну а пока что такой союз возник лишь там, где это позволили обстоятельства — на части территории Евразии.
Таков СССР по своему изначальному замыслу. Однако в процессе становления ему и впрямь пришлось обрести многие черты империи: сильную (скорее даже сверхсильную) центральную власть, разветвлённую бюрократию и т. п. Могла ли индустриализация 30-х годов быть проведена не в империи? Если и могла, то вряд ли мы об этом узнаем — фраза о сослагательном наклонении в истории давно уже стала расхожей банальностью.
Рискну предположить, что гибель СССР была не в последнюю очередь предопределена его двойственной природой — тем фактом, что он одновременно был и империей (разумеется, в значительной мере — наследником Российской империи), и зародышем будущей Всемирной Республики Советов. Противоположные тенденции внутри «советского кентавра» в конце концов разорвали его. Впрочем, эта тема заслуживает отдельного исследования.
Вернёмся в наши дни. Да, сейчас многие наши сограждане мечтают об империи — точнее сказать, они ослеплены блеском великодержавной идеи. Но о чём они мечтают на самом деле? Об исполинском Медном Всаднике, — который будет, не замечая, топтать нас копытами своего бронзового коня? О всепроникающей бюрократии? О недосягаемом вожде-императоре, принимающем решения, не считаясь с нашей волей? О целях, ради которых мы будем отдавать силы и жизни — даже если их не понимаем?
Впрочем, многие полагают, что быть гражданином великой империи — почётно. Мол, достоинство державы добавляет личного достоинства и её высшим лицам (почёта, уважения и так далее). Да, это верно — если рассуждать в советских понятиях, где «государство» — это «все мы». Но сейчас-то это уже давно не так, и государство превратилось в институт, совершенно обособленный от общества. И, каким бы мощным оно ни было, на жизни гражданина — на его правах и достоинстве — это никак не сказывается. Империя может возвысить отдельного человека, лишь будучи демократической. Вот только демократическую империю можно встретить не чаще, чем уголовника, перевоспитавшегося на зоне.
Давно пора уже вспомнить старую истину: империя, как и всякое государство, есть аппарат подавления. Подавляет он неимущих — в интересах имущих. И только. Всякие эмоциональные отношения с ним попросту нелепы. Можно любить народ (или, скажем точнее, испытывать симпатию к его характерным чертам), можно любить страну. Но любить аппарат подавления — это уже даже не извращение.
Сегодня, в Российской Федерации, отдельный человек потерян — его не видно, его воля не имеет значения, его интересы для государства абсолютно не важны. Так неужели мы будем стремиться к империи — в которой его судьба будет точно такой же? Не лучше ли попытаться поставить человека в центр мироздания?