Лев Толстой о величии души человеческой. Путь Огня - Страница 19

Достижение (…) кооперации, коммунизма, общественности, вместо индивидуализма, получится (…) только от следования каждым из людей незатемнённому побуждению сердца, совести, разума, веры, как хотите назовите, закона жизни. Пчёлы и муравьи живут общественно не потому, что они знают то устройство, которое для них самое выгодное, и следуют ему – они понятия не имеют о целесообразности, гармоничности, разумности улья, кочки муравейной, какими они нам представляются; а потому, что они отдаются вложенному в них (мы говорим) инстинкту, подчиняются, не мудрствуя лукаво, а мудрствуя прямо, – своему закону жизни. Я представляю себе, что если бы пчёлы могли сверх своего инстинкта (как мы называем), сверх сознания своего закона ещё придумывать наилучшее устройство своей общественной жизни, они бы придумали бы такую жизнь, что погибли бы. В этом одном сознании закона есть нечто и меньшее, и большее рассуждения. И только оно дано приводить на тот узкий единственный путь истины, по которому следует идти человеку и человечеству. [24]

Мир так устроен, что если десять человек работают каждый не для себя одного, а сообща, то эти десять человек сделают во много раз больше, чем сто человек, которые будут порознь работать каждый для себя. [25]

Совершенно ясно, что выгоднее всё делать сообща, но рассуждения для этого недостаточно. Если бы рассуждение было достаточно, то это давно бы уже было. То, что это видно по капиталистам, не может убедить людей жить сообща. Кроме рассуждения о том, что это выгодно, надобно, чтобы сердце было готово так жить (мировоззрение было такое, которое совпадало бы с указанием разума), а этого нет и не будет, пока не переменятся желания сердца, т. е. мировоззрение людей. [26]

…Самое невыгодное (экономически, да и всячески) расположение людей такое, когда человек работает для себя одного, защищает, обеспечивает себя одного. Я думаю, что если бы так было, если бы не было групп, хоть семьи, где люди работают для других, то люди не могли бы жить. Самое выгодное устройство (экономическое, да и всякое) людей такое, при котором каждый думал бы о благе всех и беззаветно отдавал бы себя служению этому благу. При таком настроении всех каждый получит наибольшую долю блага. (…)…Всякий ребёнок знает, что самое выгодное для всех было бы то, чтоб каждый заботился об общем деле и потому был бы обеспечен как член общего… (…) Наивыгоднейшее устройство всех получится не тогда, когда целью каждого будет стоять выгода, земное благо, оно получится только тогда, когда целью каждого будет стоять благо, независимое от земного, когда каждый от сердца скажет: блаженны нищие, блаженны плачущие, гонимые. Только тогда, когда каждый не будет искать блага земного, когда будет искать духовного, всегда совпадающего с жертвой, проверяемого жертвой, только тогда получится наибольшее благо всех. [27]

Как всё легко развязывается, когда у людей не бесчисленные цели жизни, в достижении которых они все мешают друг другу, а только одна, в стремлении к которой все помогают друг другу. [28]

Закон жизни прекрасно изображается пальцами в перчатке: отдели их, воображая увеличить тепло каждого пальца – и всем холодно, и чем лучше отделены, тем холоднее; откинул перегородки, соединил – всем хорошо. [29]

Как только я начал понимать ход вещей в этом мире, я увидал, что одно только начало взаимного сочувствия обусловливает собой прогресс человечества. Вся история есть не что иное, как всё большее и большее уяснение и приложение этого единственного принципа солидарности всех существ. (…)

(…) Наибольшее доступное человеку счастье, самое свободное, самое счастливое его состояние есть состояние самоотречения и любви. [30]

…Служить не себе, а тому всему, чего я есмь бесконечно малое и бесконечно великое проявление. [31]

…Сходясь с людьми, не переставая помнить о том, что нужно другому, а не мне: помнить, что интерес жизни должен быть не «я», а «ты», или ОН. [32]

…Глядя на портреты друзей 1856 года, – все умершие, – ясно понял, что это Он, проявлявшийся в них. То же понял и глядя на играющих в винт; то же и S(…), и В(…). Если бы всегда не только помнить, но чувствовать это. [33]

Обратись к людям своей духовной, божеской стороной: разума и любви, разумной любви, любовного разума – и ты привлечёшь их к себе и сам привлечёшься к ним. Обратись к ним с телесной, личной стороны – и неизбежно отдаление, борьба, страдание. [34]

…Благо отдельного человека только тогда истинное благо, когда оно благо общее. (…)

…Жизнь только в отречении от личности. [35]

Полное благо можем мы получить только как участники жизни не только всего человечества, но всего существующего. И эту возможность участия в жизни Всего мы имеем, когда сознаём себя тем духовным началом, которое даёт нам жизнь. [36]

Всё трудно, запутано, когда каждый человек ищет своего. И всё вдруг становится просто и легко, когда все ищут одного и того же: служения не себе, а тому духу, который живёт во всех. [37]

Во мне живёт то, что хочет блага. Я только по недоразумению думаю, что я хочу блага себе. Желание блага, живущее во мне, не может желать блага себе одному. Желание блага есть голос Бога, желающего блага всему. [38]

Бог хотел, чтобы мы были счастливы, и для того вложил в нас потребность счастья, но Он хотел, чтобы мы все вместе были счастливы, а не отдельные люди. Оттого и несчастливы люди, что стремятся не к общему, а к отдельному счастью. [39]

…Загляни в свою святую святых, в своё сердце и спроси себя, что тебе, настоящему тебе нужно для того, чтобы прожить наилучшим образом те часы или десятилетия, которые ещё могут предстоять тебе. И кто бы ты ни был, если ты только искренно и серьёзно спросишь себя об этом, ты не можешь не ответить себе то же, что отвечали и отвечают себе все люди, серьёзно и искренно ставившие и ставящие себе вопрос этот: нужно тебе одно, наверное одно, то самое, что всегда было и теперь нужно для всех: благо, истинное благо, не такое благо, которое нынче может быть благом, а завтра может стать злом, и не такое, какое было бы благом для одного тебя, а злом для других, а одно истинное несомненное благо, такое благо, которое благо и для тебя, и для всех людей и сегодня, и завтра, и во всяком месте. [40]

Если я желаю блага только себе, то могу желать зла другим людям; если желаю блага только своей семье, то могу желать зла другим семьям; если желаю блага только своему народу, то могу желать зла другим народам. Только когда я желаю блага всем людям, я никому не буду желать зла. [41]

Любить в себе можно только того, кто один во всех. [42]

Если бы люди понимали, что они живут не одной своей жизнью, а жизнью всех, то они знали бы, что, делая добро другим, они делают его себе. [43]

Нравственное учение, состоящее в уяснении сознания блага только общего, а не личного, всегда существовало и не перестало существовать; оно освятило и уяснило моё сознание вместе с другими людьми, и я по мере сил своих стараюсь содействовать его уяснению, зная, что только это уяснение даст благо мне и другим людям, и что в этом уяснении и словом, и делом, и жизнью задача жизни человека и людей. [44]

Жить, действовать только для удовлетворения сейчасного своего желания, без соображения о других существах и будущем времени – безнравственно. Чем полнее поступок обусловлен отношениями с бо́льшим количеством существ и поставлен в зависимость от более отдалённого времени, тем он нравственнее. Совершенно нравственен поступок только тогда, когда он обусловлен отношением ко всему. Таким поступком может быть только тот, который совершён во имя Бога. [45]