Летучие бурлаки (сборник) - Страница 9

Нам очень любят рассказывать байку, что «первичное накопление капиталов в США» тоже было бандитское – но раз у американцев образовалась своя элита из бывших бандитов, значит, и нам надо подождать.

И вот мы прождали четверть века, у первых приватизаторов уже внуки выросли – а результат не просматривается. Где эти меценаты и просветители, душу и кошелёк готовые положить на благо России? Давайте, может быть, ещё полвека подождём? Мы же не торопимся никуда.

Либеральная интеллигенция, как в том пошлом анекдоте про двух зэков, по поводу наших буржуазных элит упрямо заявляет: «А нам они нравятся!». Почитайте, к примеру, рассказ Виктора Ерофеева, как однажды у него в гостях собралось сразу пять российских миллиардеров. Это ж не рассказ, это – ода.

Если бы сегодня вместо Прохорова в политику пошёл бы любой фигурант российского списка «Форбс», либеральная интеллигенция сразу же составила бы его пламенную группу поддержки. Любой, говорю, миллиардер. То есть тип, ничем, кроме наличия необъятных денег, до сих пор не подтвердивший своего права претендовать на управление Россией.

Ситуация с самозваной аристократией отчасти отражает ситуацию с самозваной либеральной интеллигенцией.

Дело в том, что класс интеллигенции в Советском Союзе был, как многие до сих пор помнят, действительно обширен. К интеллигенции относились все эти пресловутые физики и лирики, читатели толстых журналов, учителя и библиотекари, кандидаты и доктора гуманитарных и прочих наук, инженеры НИИ.

К несчастью, почти все из них были деморализованы либеральными реформами и низведены на маргинальный уровень. Эта интеллигенция исчезла как класс – мало того, либералы ещё и оттоптались на них. Ну-ка, давайте вспомним, сколько раз мы читали в прессе про НИИ, где «никто не работал» и «все просиживали штаны»? Ничуть не реже мы слышали про бессмысленность и скудность советской филологической школы (на самом деле – одной из сильнейших в мире, и ныне рассеянной).

Даже не будем затевать долгий разговор о существовании рабочей и крестьянской интеллигенции. (Хотя была и такая: я сам вырос в интеллигентной крестьянской семье и являюсь горожанином в первом поколении: все мои предки в прямом смысле пахали землю, отец первым из числа всей моей многочисленной деревенской родни получил высшее образование и стал сельским учителем.) В наши времена об этом вспоминать моветон.

Та же Татьяна Никитична Толстая в интервью, где обвинила меня, заодно обвиняет дореволюционное крестьянство в презрении к интеллигенции, которая из сил выбивалась, чтоб этого крестьянина обучить и вылечить, – а он, зверь пахучий, нос свой воротил и на «спасибо» так и не разорился.

Дореволюционное крестьянство – дело прошлое, а вот презрение либеральной интеллигенции ко всем остальным советским видам интеллигенции – вещь очевидная.

Произнесите в присутствии Татьяны Никитичны, к примеру, «советская рабочая интеллигенция» – и по её вспыхнувшему взору сразу убедитесь в моей скучной правоте.

Наряду с ликвидацией иных социальных видов интеллигенции либералами были побеждены в неравном бою и прямые идеологические оппоненты: в частности, интеллигенция «левого» и «правонационалистического» толка. Найти нынче серьёзного человека, вслух готового сказать о симпатиях, скажем, к журналу «Наш современник», фактически невозможно. Но, между прочим, там по сей день публикуется ряд крупнейших мыслителей и литераторов современности.

Сегодня либеральная интеллигенция даже не втайне, а въяве уверена, что никаких других интеллигентов, кроме них самих, не существует.

Это как-то незримо, но вместе с тем ощутимо рассеяно в воздухе.

Вот давайте честно ответим себе на вопрос, кого мы считаем интеллигентом? Если не задумываться и отвечать мгновенно, услышав (навскидку) фамилию «Ростропович», любой из нас тут же ответит: «да, это интеллигент», а услышав «Василий Белов» – даже я, и то задумаюсь.

Татьяна Толстая – точно интеллигент, никто не спорит, а Валентин Распутин… да бог его знает!

Но разве моральный вес или интеллектуальная правота Ростроповича так уж кардинально превосходили моральный вес и интеллектуальную правоту Василия Белова?

Ответ простой: Белов не являлся носителем либеральных ценностей, а таких интеллигентов, как мы откуда-то поняли, не бывает.

Либеральная интеллигенция очень любит возводить свою генеалогию, например, к Чехову или к Михаилу Булгакову, что, хоть и лестно ей самой, никакого отношения к действительности не имеет.

С тем же успехом можно и Блока назвать либералом.

Если любой здравомыслящий человек попытался б представить, как Чехов, Блок или Булгаков относились бы к нынешним либеральным витиям, – он бы ужаснулся.

Своим оппонентам либеральная интеллигенция очень любит рекомендовать читать «Бесов» Достоевского, и тут вообще всё переворачивается с ног на голову. Потому что «Бесы» – именно что антилиберальный роман, и к столь лелеемому либералами февралю 1917 года имеет прямое отношение.

Между прочим, царя свергли либералы, а то мы всё время забываем об этом. И отречение его тоже приняли, не поверите, либералы. Мало того: Гражданскую войну развязал не кто иной, как либералы. Большевики, да, забрали у них власть (кстати, фактически бескровно) – но никакого желания воевать по этому поводу не изъявляли. Однако от созидательной государственной деятельности их надолго отвлекло антисоветское либеральное подполье и военные походы, организованные генералами, не желавшими расставаться с завоеваниями Февраля, – ну, то есть патентованными либералами.

Неповоротливые большевики, две трети истории Советского Союза тщетно пытавшиеся сдвинуть созидаемый ими строй на позиции консервативной революции, должны были «Бесов» популяризировать и переиздавать, а не наоборот. Тогда б в конце восьмидесятых у интеллигенции была бы реальная возможность узнать многих бесов в лицо.

Но этот процесс задержался на четверть века.

Сегодняшние путешествия по России, желательно не из Москвы в Петербург, а из Калининграда во Владивосток, дают удивительное ощущение наличия – да, обедневшей, да, брошенной, да, разрозненной, – но, безусловно, что называется, национально ориентированной интеллигенции. Вовсе не либеральной, но, скорей, как либералы бы сказали, – охранительной. И вместе с тем в чём-то куда более радикальной, чем интеллигенция либеральная.

И это тоже парадокс, который либеральная интеллигенция замечать не хочет никак. В России есть огромное количество образованных, воспитанных и крайне полезных обществу людей, которые, не поверите, кардинально иначе, чем либеральная интеллигенция, расценивают и ситуацию в России в целом, и все последние скандалы – от дела “Pussy Riot” до дела Магнитского – и при этом вовсе не стремятся голосовать всеми руками за действующую власть, но зачастую презирают её ещё острее и болезненней.

Наверное, надо перечислить несколько отличительных черт либеральной интеллигенции, чтоб было понятно, в чём её отличие от просто интеллигенции.

Для начала, представители либеральной интеллигенции – категорические антисоветчики. Наверное, не все антисоветчики – либералы, но большинство либералов, ничего тут не поделаешь, неистово презирают всё советское.

Между тем советское – это как раз апофеоз народного участия в истории. И в самом высоком смысле, и в самом дурном. С одной стороны – это серебряный век простонародья, давший России целую плеяду имён учёных, военачальников, писателей, музыкантов, режиссёров: чего бы нам теперь не рассказывали про «вертикальную мобильность» царского времени – там и близко не было подобной ситуации. С другой стороны – да, неотъемлемая часть советского проекта – все те безобразия, которые творила «чернь»: отменить их невозможно и забыть не удастся.

Однако либеральная интеллигенция видит в большевистской революции и советской истории исключительно «окаянные дни» и всевластие «кухарок».

В итоге, когда наши либералы рассказывают, как они любят народ, я почему-то втайне думаю, что под «народом» они имеют в виду по большей части своё отражение в зеркале.