Летописцы летающей братвы. Книга третья - Страница 24

– Что ж, – поднял стакан и подытожил символическое торжество Владимир Иванович, глядя заблестевшими зрачками на нашу троицу снизу вверх, – вон вы какие высокие! Стало быть, будет с вас и высокий спрос!

…– «Завет»? – запросил я оператора внутренней связи Главного штаба ВВС. – Дайте, пожалуйста, «Логику»… «Логика»? Будьте добры, – «Редакцию».

Так уж совпало, что позывным военного аэродрома транспортной авиации, где начал свою офицерскую службу мой сын, определили кодовым словом «Редакция».

– «Редакция»? Журнал «Авиация и Космонавтика», – представился я. – Прошу соединить с лейтенантом…, – назвал я фамилию сына.

На другом конце провода произошла заминка. Понятно, почему. Солдат – телефонист очевидно впервые столкнулся с представителем прессы и в растерянности спешно консультировался с начальством. Я терпеливо ждал. Связь с периферией, как всегда, была никудышной, но сквозь шум и треск прорвался ответ, что лейтенант на стоянке. Другого я и не ожидал. Где, как не на аэродроме искать техника самолёта «Ан – 12» – го?

– Передайте, пусть во время обеда не уходит из столовой. Я перезвоню.

На встречный вызов я не рассчитывал. Офицерскому составу из провинциальных частей связаться с центром практически было невозможно.

Через три часа я разговаривал с Сергеем. Как всегда, он коротко сообщил о своих делах, а в конце доклада ошарашил неожиданным сообщением:

– Решил жениться, отец. Невеста – прелесть! Лучшей не хочу. Да ты её знаешь. Я тебя знакомил во время твоего наезда в Иваново. В июле – свадьба. Приглашаю.

От неожиданности я чуть трубку не проглотил. Действительно, два месяца тому я ездил в командировку к вертолётчикам в Тейково, а потом заглянул к сыну, где впервые увидел Людмилу – его подружку. Внешне девушка была хороша, стройна и задорна, но в моём понимании не очень скромна. Много смеялась в кафе, где мы решили поужинать, острила и совершенно не стеснялась будущего свёкра. Мне она показалась излишне развязной, и, улучшив минутку, когда сын отошёл к стойке, я напрямик шепнул ей, что не одобряю её выбора:

– Тебе бы, дорогая девушка, капитана в мужья.

– А где его найдёшь, капитана? – недовольно сверкнула она антрацитовыми глазами. – Капитаны и майоры на дороге не валяются.

Инстинктивный страх перед родителем возлюбленного она тщательно пыталась скрыть под своей наносной бравадой.

Всё это я припомнил, лихорадочно соображая, как отреагировать на предложение наследника.

– Что ж, – спокойно ответил я. – С горы виднее. Поступай, как знаешь. Но учти, я сторонник одноразовых браков.

– Я тоже, – твёрдо поддержал мою позицию Серёжа. – О времени свадьбы известим приглашением.

В моменты наплыва депрессии я иногда с горечью осуждаю себя за слабохарактерность в принятии ответственных решений. Почему мы предпочитаем спокойно плыть по течению, вместо того, чтобы активно вмешиваться в судьбу? Что мешает родителям откровенно высказать своё мнение по поводу предстоящего брака детей с точки зрения прожитой жизни? Боязнь навредить? Не испортить бочку мёда ложкой дёгтя? Не разрушить чистую, искреннюю любовь?

Наверное, так. Перебори я эту свою двусмысленность, вмешайся в ситуацию, разрушь отношения молодых, – и, возможно, не случилось бы той страшной трагедии, которая ждала меня впереди…

По вполне понятным причинам ехать на свадьбу пасынка Лада отказалась. Детей с собой не возьмёшь, а оставлять Андрея под присмотром Леночки было тревожно.

– Лучше мы съездим в Тулу, на дачу родителей, – предложила она свою альтернативу.

На том и порешили. Но меня не покидала мысль, что причина её отказа заключается не в детях, а в интуитивном отвержении возможности встречи с моей первой женой.

Откровенно говоря, не ожидал, что на самый торжественный день молодожёнов придёт столько народа. И двух лет не прошло, а сын приобрёл целую кучу друзей и приятелей. И Людмила назвала хоровод из девчат, численностью не меньше, чем у знаменитой «Берёзки».

В свадьбе участвовали и всё взрослое население двухэтажного престарелого дома, окружённого тесной стаей сараев и бытовых построек.

Гостей собралось человек сорок, но они ещё подходили, и Евгения Александровна, мать невесты, принаряженная женщина с модной причёской и в меру насурьмленными бровями, по – хозяйски хлопотала то на кухне, то в зале, то встречая прибывающих. Мужа у неё не было, и она, в одном лице и жнец, и швец и на дуде игрец, разрывалась на части. Не будь на подхвате соседок – хоть караул кричи.

Почти одногодки, мы быстро нашли общий язык и взаимопонимание.

Двор, запруженный народом, гудел и дымил сигаретами. По-праздничному ярко светило солнце, блестели промытые ночным дождём изумрудные листья на деревьях и кустарнике, ругаясь, чирикали воробьи в ветвях, создавая настрой на предстоящее веселье. Все с нетерпением ждали кортеж из Загса.

Форменная одежда меня не стесняла. Наоборот, я чувствовал себя тем самым «генералом», без которого не происходит никакая свадьба. Не важно, что не вышел чином, зато – военный.

Томимые ожиданием, мужики нещадно смолили, лениво обменивались армейскими новостями и травили анекдоты. Авиаторы, как известно, без юмора обходиться не могут.

– Едут! Едут! – с энтузиазмом известили нас вездесущие ребятишки. И подтверждая их слова, за углом дома вдруг раздалось длинное трио автомобильных сирен. Во двор вальяжно вкатилась разнаряженная шёлковыми лентами головная машина, над крышей которой в вечном переплетении блестели золотом обручальные кольца.

Из «Волги» выскочил дружка, перепоясанный красной лентой через плечо, открыл заднюю дверь и выпустил на свободу жениха и невесту. Они сияли первозданной чистотой, аплодисменты и выкрики «ура» встретили в растерянности, и глупо и щедро улыбались всему свету. Сын, «как денди лондонский одет», и новенькая, только что с печки, вся в кипенно – белых кружевах жена важно и чинно направились к подъезду, где мы с Евгенией плечом к плечу стояли, встречая детей хлебом – солью.

В двух шагах от нас они остановились, звуки смолкли, птички, словно понимая торжественность минуты, притихли, и в наступившей тишине отчётливо слышалось сухое щёлканье фотокамер и стрекотание кинокамеры, фиксирующих для потомков момент зарождения новой семьи.

Евгения держала на вытянутых, дрожащих от волнения, руках «хлеб – соль» и заворожено молчала. Я незаметно подтолкнул её локтем, и сватья проснулась:

– Дорогие детки! Поздравляем вас с законным браком!

– Урр – а – а! – словно по команде дружно заорали вплотную стоящие гости.

– Примите, – протянула она подношение, – как символ родительского благословления, плодородия и долгой и счастливой жизни! – звонко закончила складную речь тёща моего сына, передала хлеб с солонкой Серёже и поклонилась в пояс. Я уже забыл, как это делается, но тоже последовал её примеру.

Детки ухватились за каравай и вонзили в него острые зубы.

– Урр – а – а! – завизжали в восторге девчонки. – Невеста больше кусок отхватила! Быть ей хозяйкой в доме!

По лицу сына скользнула только мне знакомая тень недовольства.

– Правильно, девчонки! Пусть будет хорошей хозяйкой! – громко поддержал я Людиных подруг, смеясь и целуя Сергея. А на ухо тихо шепнул:

– Главное, кто в доме командует парадом.

Сергей понимающе улыбнулся, легко подхватил жену на руки и под громкие рукоплескания, поощрительные выкрики понёс в квартиру. Людмила доверчиво прилипла к широкой груди мужа и поцеловала, крепко обхватив длинными руками его могучую шею. Вслед за ними, как в почётном эскорте, шли приглашённые. Матери Сергея среди них не было. Не знаю, что ей помешало прибыть на торжество. Возможно, болезнь. Или определённые трудности с деньгами. Или просто опаздывает. Я спросил об этом у сына, но и он ничего не знал. По телефону приехать обещала.

Меня лично это вполне устраивало. Несмотря на время, раны, нанесённые мне моей первой любовью самым коварным и бессовестным образом, нет – нет, да и напоминали. Поэтому, как бы критически я не относился к преданьям старины глубокой, появление на горизонте Светланы было бы равносильно соли на них.