Летописцы летающей братвы. Книга третья - Страница 23

Естественно, я был не так глуп, чтобы считать предложенные мне фотографии единственными и неповторимыми в своём роде. Самые лучшие публиковались в изданиях, на которые журналисты работали. Но и то, что предлагалось, помогало мне на первых порах удержаться на плаву. Кроме того, я использовал в практике фото наших сотрудников. Славы Горькова из отдела космонавтики, Жилина и Долгова – из боевой подготовки и даже Светлицына. По большому счёту снимки не выдерживали критики, но если ты хочешь иметь сторонников, почему бы не поощрить ребят и дать возможность заработать несколько монет на карманные расходы?

Александр Михайлович Джус, высокий, как каланча парень без комплексов, в поле моего внимания попал давно. Мне он нравился простотой общения, профессиональными знаниями фотоаппаратуры и технологий изготовления её производных. Он долгое время служил издательству «Плакат» на правах нештатного корреспондента, подвизался в других печатных органах и мечтал о самостоятельной работе. В редакции, где он появлялся с завидным постоянством и отснятым на авиационную тему материалом, его любили за общительность и простоту и считали почти своим сослуживцем. И когда встал вопрос о замещении вакантной должности, ни у кого не вызывало сомнения, что лучшей кандидатуры, чем Джус, не найдёшь. Тем более, что он, единственный на наше время фотограф, кто имел допуск к полётам на всех типах летательных аппаратов в составе экипажа. Случай в Военно – Воздушных Силах беспрецедентный и удивительный. Прежде, чем его получить, парень прошёл лётную углублённую медицинскую комиссию, и пришлось немало походить по кабинетам, доказывая, что близорукость – не умаляет его профессиональной ориентации, и что его работа в небе, снимки, выполненные в воздухе, нужны не только сегодняшнему, но и будущим поколениям. С ним охотно соглашались, но никто не хотел брать на себя ответственность и разрешить гражданскому лицу летать на учебно-боевых самолётах, подвергая риску.

С виду наивный, но головастый Джус сообразил, что проблему его может решить только высокое начальство. И будучи по характеру настырным и пробивным, ему удалась аудиенция с Главкомом. О чём они говорили, никто не знает. Но документ, разрешающий вписывать свою фамилию в полётные листы многоместных экипажей, он отхлопотал.

Если вопрос о Джусе решился положительно, то с художником – дизайнером пришлось повозиться. Не прошло и месяца с уходом Редькина, как Анна Михайловна положила передо мной заявление об увольнении. На мои потуги выяснить причину её крутого решения она стеснительно улыбалась и плела что – то о сложном семейном положении. Однако я понимал, откуда дует ветер, и недоумевал, как эта миловидная женщина могла так крепко подпасть под влияние нашего заики. Не иначе влюбилась, а может, и пожалела пацана за его речевой недостаток. Русские женщины, они жалостливые, а любовь и жалость ходят в одной упряжке. Впрочем, я мог и ошибаться.

Никакие уговоры и предложения о сокращении рабочего времени ни к чему не привели. Женщина твёрдо решила уйти из редакции.

И я не на шутку запаниковал. Подменить её я не мог. Знаний, полученных заочно на факультете журналистики, явно не хватало. Кроме общих сведений, в макетировании и технологии полиграфической печати я ничего не соображал. Откровенно говоря, с трудом мог отличить петит от боргеса, а самый мелкий шрифт бриллиант запомнил только по его красивому названию. Никаких программ и правил вёрстки, никаких знаний принципов создания макетов и подготовки материалов для них, ни об использовании декоративных элементов оформления текста на практике я не знал. А в создании обложки журнала чувствовал себя вообще полным невежественным идиотом. Крепко же и жёстко ты меня подставила, Анна Михайловна! А ведь я тебя так уважал! Вот к чему приводят игры с подчинёнными в демократию.

Мы договорились, что она отработает положенные по закону две недели и попробует найти себе замену. Я не сомневался, что среди её знакомых есть люди её профессии, заинтересованные в работе в журнале. Однако я ни на йоту не сомневался, что и на этот раз она палец о палец не ударит, чтобы оказать мне какую – то помощь. В поисках нужного мне работника я положился на себя и на свои связи.

– Зачем тебе ломать голову? Позвони Домахиной. Она мигом предложит не только техреда, но и весь штат редколлегии, – посочувствовал мне Кисляков.

Домахину я знал. В прошлом году на время отпуска Анны Лидия Петровна удачно исполняла её обязанности. Да так славно, что мне захотелось её поощрить.

Пожалуй, я так бы и поступил. Но вмешался Джус. Он уже работал в редакции и укатил в Прибалтику. Мы давно не печатали снимков из этого региона.

Во вторник он как бес ворвался в отдел, наговорил кучу комплиментов Анне, выложил передо мной с десяток отснятых катушек и кипу фотографий, и с удовольствием констатировал, что давненько не отводил душу по полной. И налетался всласть, и информации – море и в сауне успел попариться.

– А уж какой песочек на Балтике – закачаешься! Зернистый, отборный и чистый, как сахар! В следующий раз поедем вместе, командир. Не пожалеете. И Анюту с собой возьмём. Хватит ей устранять зазоры между стулом и попкой.

От удовольствия Анна Михайловна зарделась, а я ввернул фразу:

– С Анной не получится. Решила уйти по личным соображениям.

– Ну, – развёл в стороны длинные руки Джус, – это никуда не годится. Что, приспичило?

– Приспичило, – согласилась Анна. – Решение окончательное и обжалованию не подлежит.

– Ещё чего, – фыркнул, задетый за живое, Алекс. – Я тебе не прокурор. Жаль, что не пришлось поработать вместе. Ты мне понравилась. А для тебя, шеф, у меня припасено потрясное предложение: знаю талантливую девочку, которая бредит работать в журнале.

– И чего же ты медлишь? Звони, пока не остыло.

Александр немедленно набрал номер телефона, выисканный в записной книжке, дождался отзыва и спросил:

– Таня, ты почему не вышла на работу? Как это на какую? В журнал «Авиация и Космонавтика». Сколько можно ждать? Шеф волнуется, я – в растерянности, а ты, наверное, кофе глотаешь? «Кокур»? Тоже неплохо. Адрес знаешь? Значит, шпарь к нам.

– Всё, шеф, едет. Если я ошибся в подборе кадров, – увольняй меня с места работы!

Динамика наших отношений была настолько неординарной, что я не удержался от смеха:

– Так таки и уволить…

Не хочу лукавить. За давностью лет этот эпизод выглядел, может быть, и по – другому, но смысл его сохранён.

Через два часа протеже Александра появилась на нашем горизонте. Как и Джус, она заметно превосходила меня в росте, достаточно широка в плечах и совсем не дурнушка.

– Привет! – мило улыбнулась женщина всей компании, демонстрируя в улыбке ряд безупречно белых зубов, и протянула длинную руку Джусу. – Как поживаешь, старый бродяга?

– Твоими молитвами, дорогая. И забочусь о твоей карьере.

И уже ко мне:

– Разрешите представить, товарищ подполковник – Татьяна Ивановна Павлова, художественный редактор газет и журналов столицы, мастер импровизации по части макетирования.

Нас оставили вдвоём, я задал несколько рабочих вопросов, поинтересовался семейным положением и пропиской и сделал вывод, что человек нам подходит. Однако я понимал, что без поддержки ответственного секретаря кандидатура может не пройти: в найме на работу Миронов был чрезвычайно щепетилен.

Владимир Иванович, когда я ему доложил о беседе с новенькой, переспросил:

– Татьяна? Из «Крылышек»? Так я её знаю. Вполне деловая женщина. Я – за!

Что меня больше всего поражало в Обухове, – так это владение информацией. В любой момент он знал обо всех и обо всём. Ну, допустим, о журналистах и свежих новостях в столичной печати – понять ещё можно. Как – никак, а секретарь всю жизнь проработал в прессе. Но откуда ему известны закулисные интриги Пугачёвой?

Главный редактор мнением Обухова дорожил, и на следующий день Павлову приняли на работу. Но с испытательным сроком на три месяца.

Татьяна организовала свою «прописку» в отделе, принесла бутылку шампанского с марципанами, которые мы после трудового дня немедленно прикончили.